Стоять, бояться!

Прежде чем въезжать во двор Киры, Паршин, никого не спрашивая, остановил машину возле ларька с курами-гриль, выскочил и вернулся за руль уже с большим пакетом: непосредственно парой куриц, лавашами и соусами.

Олег никак не мог понять отношений Зубова и хозяйки приютившей их квартиры. Иногда Олегу казалось, будто Илья чувствует нечто сродни изощренной мстительности, когда разговаривает с женщиной – стиснув зубы, испытывает ее терпение. Кира почему-то принимает все безропотно, как должное.

Но это их проблемы. Нахлебником, халявщиком Паршин не был никогда, и заставлять беременную женщину готовить на ораву из трех голодных ртов он не собирался. А уютная квартирка, о которой, по словам Ильи, никто не знал, в качестве убежища для двух великолепных неудачников его вполне устраивала. Менять так хорошо устроенную диспозицию и лишние телодвижения устраивать в их положении опасно. А по большому счету – рано.

Расправившись с половиной курицы и облизав пальцы, Паршин вышел из-за кухонного стола, быстро сполоснул руки и, прежде чем уйти в гостиную, сказал уныло чавкающему Зубову:

– Подумай, о каких документах могли разговаривать Максим и Берта? Подумай. Это важно. – И, не дожидаясь ответа, пошел в гостиную, где почти привычно встал перед окном и замер, глядя на рыкающие автомобильные стаи, несущиеся по проспекту.

На журнальном столике, голубовато светя монитором, лежал включенный на прием ноутбук Олега.

– Я думаю, эти документы имеют отношение к будущему, – услышал голос Зубова. – И скорее всего, они касаются уже Мирона и Берты.

– Согласен, – оборачиваясь, кивнул Олег.

Дуся и Илюша, как примерные послушные школяры, чинно расположились на диване. Паршин сел напротив в кресло.

– Илья, как оформлено завещание твоего отца?

– Я сам об этом думал. – Мажор мрачно наклонился вперед и лишь потом ответил на конкретно поставленный вопрос: – Я получаю почти все, Берте достаются крохи. Я завещания не оставлял.

– Почему?

– Подумываю оставить все на благотворительность, – неожиданно услышали Олег и Дуся. – Со стороны матери у нас нет родственников, родню отца я презираю.

Слушатели выразили недоумение задранными вверх бровями. Илья поморщился и развернул ответ:

– Бабушка родила папу без мужа. Дяди-тети ее осуждали, знаться не хотели. А как только башлями повеяло – мигом нарисовались. Уроды, блин.

– Понятно, – сочувственно кивнул сыщик, крякнул, но тему не оставил. – Как я вижу, ты понимаешь интерес Мирона?

Илья насмешливо фыркнул, показывая, насколько проникся этим интересом. Евдокия подняла вверх вытянутую ладошку поставленной на локоть руки.

– А я не очень понимаю. О чем вы говорите?

Мужчины переглянулись. Илья пожал плечами: мол, если хочешь, Олежа, просвети девочку. И Паршин, задумчиво подвигав губами, проговорил:

– Понимаешь ли, Дуся… Александр Сергеевич Миронов человек богатый. Но – не праведно. Для того чтобы легализовать состояние, есть много способов, в основном это довольно хитрые и небезопасные финансовые операции, при проведении которых теряется часть денег… Но тут, пожалуй, не в этом дело. Точнее – не только в отмывке капиталов. Деньги как таковые, Дуся, открывают не все двери, не делают бывшего громилу респектабельным человеком. Есть другой способ. Безопасный и весьма приятный – женитьба на обеспеченной и вхожей женщине. Вдове. Тут, как говорил товарищ Жеглов, у Мирона любовь с интересом. Берта не зря запаниковала, когда узнала, что в салоне ее побила не девочка Макса.

– Она решила, что любовник-сообщник всего лишь использует ее банковские счета… отмоет деньги… – медленно, проникая во всю глубину неприятельского замысла, проговорила Дуся, – а после выбросит как использованную тряпку.

– В точку, – мрачно кивнул Олег. – Берта просто с ума сошла от страха. Она там, понимаешь ли, хитрые комбинации готовит, другого любовника подговаривает, а тут – нате вам! Драчливая девочка-собственница нарисовалась. Берта сейчас на таком нервяке, Дуся, что ее только легонько телефонным звонком подтолкни – вмиг отношения открытым текстом выяснять начнет! Все по полочкам Мирону разложит, все опасения выскажет. – И, закончив с объяснениями, обратился к Зубову: – Илья, может, тебе действительно оформить завещание и позвонить Берте?

– С ума сошел?! – вспыхнул наследник состояния. – Отца тут же грохнут!

Паршин подумал секундочку, скривился, как будто кислого отведал, и согласился:

– Не исключено. Как только ты шуметь начнешь…

– До Мирона дойдет, что план провалился, и он тут же уберет отца! Позвонить надо так, чтобы Берта не догадалась, что нам все известно.

– Правильно меркуешь, – снова поддержал мажора Паршин. – Звонок необходимо продумать досконально.

– А завещание я все-таки оформлю, – угрюмо набычившись, сообщил Илья. – Чтоб, в случае чего, этой суке ничего не досталось. Отдам все фонду защиты дикой природы, например. Или вообще бомжам раздам.

– Ты чё, Зубов, ненормальный?! Какому фонду?! – неожиданно вспыхнула Дуся, гневно поглядела на Илью, но почему-то прикусила язычок и растерянно на дверь оглянулась.

Илья понял выкрик Дуси своеобразно и привычно для касты незрелых нуворишей. На замкадовую жадность все списал.

Усмехнулся, оглядел Дусю с ног до головы и хмыкнул:

– А ты хочешь, чтобы я все бабло тебе оставил?

– Дурак! – раскрасневшись маковым букетом, возмутилась Землероева. – Не суди по себе! Лучше голову включи! Ты…

Окончательно рассориться с мажором Дусе не позволил громкий голос Берты, донесшийся из динамиков ноутбука.

«Галя! – призвала изменщица верную гарпию. – Позвони шоферу, скажи, я за город поеду! Пусть подъезжает через полчаса, а ты собери мне все необходимое, я там некоторое время поживу…»

– Оп-паньки, – растерянно сказал Илья и обвел приятелей глазами. – За город собралась.

– Она что – уезжает?! – подскочил Олег.

Зубов высоко поднял плечи и оторопело развел руками.

– Ничего не понимаю… Она загородную фазенду терпеть не может! Там моя мама умерла… Отец только из-за кризиса этот дом не продает, выдерживает цену.

– Черт!! – засуетился и вскочил Олег. – Ее надо удержать! Установить прослушку за городом – тот еще гемор, тут…

Не договорив, сыщик схватил тощую тетрадку в клеточку, где еще недавно рисовал «вагон метро», нацарапал карандашом несколько слов, подумав, зло их зачиркал.

– Думай, Илюша, думай! Что ты скажешь мачехе?!

– А я откуда знаю?! – запаниковал мажор

– Может быть, просто привет передашь?!

– И что?!

– Ну хоть какая-то движуха! Пусть связывается с Мироном, говорит, что ты объявился, – хоть что-то обсуждает!!

– «Привет, привет…», – задумчиво обсасывая слово, забубнил Илья. – И что дальше? «Привет, как дела, а папа все еще в Питере? Я тут с дядей Геной разговаривал…»

– Можно. Думай, что еще воткнуть. Успокойся – думай. У нас есть полчаса.

Напоминание о тридцатиминутной форе заставило Зубова вернуться на диван, сосредоточиться.

– Продумать надо каждое слово, – заговорил он жестко сам себе. – Если только Мирон забеспокоится, то обязательно уберет отца. Свидетеля и мстителя с серьезными подвязками в структурах Мирон не оставит в живых…