Стоять, бояться!

– Это ты у нас решаешь? Ты ничего не попутала, а, детка?

Сердце Евдокия гулко сбилось с ритма, бюстгальтер стал немного тесноват в груди… Воздуха, пожалуй, не хватало.

– Я ничего не путаю. Дайте мне поговорить с Львом Ефремовичем, и, я вас уверяю, вы придете к согласию. У меня есть, что ему сказать.

Уф! Кажется, Миронов не заметил, что все слова Дуся проговорила, почти теряя сознание от нехватки кислорода.

Тихонько и незаметно втянув воздух сквозь стиснутые испугом зубы, Евдокия заставила себя расслабиться: «Не бойся, Дуся, не бойся, он в адеквате: сразу не пристукнул, значит, и остальное стерпит! Наверное».

Мирон не стал уже отнекиваться, что держит где-то папу Ильи, значит… значит, догадка с двойником была верна.

– Александр Сергеевич, вашего человека уже ищут в Питере. У нас достаточно доказательств для обращения в прокуратуру, но мы не хотим поднимать излишний шум. Илья не хочет.

– Это почему же? – Гангстер выдавил напряженную усмешку и сощурил глаза.

– Ну как же, – пожала плечами Евдокия. – Папе Ильи навряд ли захочется становиться объектом насмешек наравне с вами – вас обоих обвела вокруг пальца одна и та же крашеная кошка.

– Я могу обеспечить Льву Ефремовичу полное равнодушие к земным проблемам.

– Конечно можете. Но своих-то проблем вы этим не решите? А только приумножите.

Когда-то тишайшую отличницу Евдокию Землероеву вызвали в кабинет директора школы. Она была свидетелем драки, в результате которой в кабинете биологии обрушился шкаф с пластмассовыми скелетами собаки и вороны, погибло вполне натуральное чучело хорька…

Директор школы Иван Петрович полную большую перемену пытал Землероеву глазами, терзал вопросами, требовал сдать зачинщиков «возмутительнейших беспорядков» и проявить сознательность.

Тогда Дусе Землероевой показалось, что она побывала в аду. Полных двадцать минут. Но эта преисподняя не шла ни в какое сравнение с ощущениями, испытываемыми ею в присутствии человека, возомнившего себя реинкарнацией Капоне. Ей показалось даже, что в комнате запахло серой. А из-за деревянной обшивки стен стали доноситься стенания замученных Мироном прежде душ…

«Та-а-ак, галлюцинации пошли», – подумала Евдокия и, опасаясь, что дальше подкосятся ноги, «храбро» уселась на диван.

Усевшуюся без спросу посетительницу Миронов рассматривал, как энтомолог уползающего от булавки полудохлого жучка.

– Что ты хочешь сказать Льву?

– Передам привет от сына, – отважно усмехнулась Дуся, а про себя тихонько ойкнула. Ее бросало из стороны в сторону, от хамоватой наглости к трусливому полуобмороку, живот «штормило» и поджимало, но пока она – держалась. Лиха беда, начало все-таки положено.

Подумав несколько секунд, Мирон нажал на кнопку селектора и хрипло приказал:

– Артур, пакуемся. Подгоните машину к заднему крыльцу. Девчонка едет с нами.

Посмотрел на Дусю. Землероева не стала возмущаться: «Никуда я с вами не поеду!», а молча и стойко выдержала взгляд.

Никто и не ожидал, будто Льва Ефремовича держат в подвале ресторана. Олег сразу же предположил, что для разговора Дусю куда-то вывезут. Привозить в центр столицы самого заложника – глупость несусветная, Мирон не будет рисковать. Он повезет к Льву Ефремовичу «храбрую» переговорщицу.

«Вероятно, ваш разговор будут слушать, – предупреждал Олег, – так что с Львом Ефремовичем беседуй в расчете на микрофоны. Мирон, скорее всего, и позволит себя уговорить на ваш разговор, чтоб подчерпнуть немного информации. Так что много не болтай, все только по делу».

– Каждые полчаса я должна сообщать по телефону, что со мной все в порядке, – невозмутимо выбросила Дуся.

– Сообщишь, сообщишь, – многозначительно хмыкнул Александр Сергеевич, и следующие слова Евдокия почти что пропищала:

– Если я не отзвонюсь, мои друзья пойдут в милицию!

– Заштопай варежку, целее будешь, – почти беззлобно посоветовал Капоне и дернул Дусю за рукав. – Вставай, чудило, поехали.

– Меня зовут Евдокия.

– Хоть мать Тереза!

Еще в квартире Киры, обсуждая предстоящее мероприятие, три новоявленных товарища договорились: следить за вероятным путешествием Дуси Олег не будет. Шоферы у Сергеича не пальцем деланы, слежку засекут мгновенно, а рисковать единственным опытным человеком – сыщиком – члены команды не рискнули. Активировали в Дусином мобильнике функцию слежения за передвижениями, и, не больно на нее рассчитывая, поставили на разумность неприятеля.

Пока Мирон оправдывал чаяния. С Дусей обращались нежно: запихнули на заднее сиденье джипа и стиснули по бокам двумя весьма жесткими орками в черных костюмах. Евдокия держалась, как подпольщица в гестапо. Голову установила твердо, глазами испуганно не ерзала, тихонечко молилась про себя, но это внутренние частности. Внешне и в общем все выглядело вполне достойно. Как у человека, знающего, какую цену предъявят за его сохранность: ценой станет шкура людоеда.

И это, кажется, Александр Сергеевич понимал вполне. Он прежде Дуси на другой машине примчался в средней презентабельности загородный дом, чего-то или кого-то там, видимо, подготовил. Евдокию подвезли с мешком на голове. Без всякого мобильника в кармане. Его отобрали и разобрали на части, как только Дуся отзвонилась друзьям.

Но преждевременных пугающих выводов Евдокия делать не торопилась. Если бы ей позволили увидеть дорогу к дому, где держат Льва Ефремовича, тогда бы можно было беспокоиться – везут потенциальную покойницу. А так… Чего-то подобного можно было ожидать, главное – делать уверенную мину при любой игре.

Ой, мамочки, но как же жутко-то!!

А ведь сама напросилась…

Может быть, лучше было отсидеть пару лет за украденный портфель? Пойти в милицию, во всем покаяться, пусть посылают взвод спецназа на выручку миллиардера Зубова…

Но это вряд ли, одернула себя Дуся. До появления спецназа никаких следов Льва Ефремовича в этом доме не осталось бы. А с неопытной воришкой Дусей разобрался бы Борис Семенович… У Ильи своих хлопот хватило бы. Его б наверняка прихлопнули, едва тот высунул нос по направлению к кабинету прокурора.

Льва Ефремовича Зубова содержали со всеми удобствами и спиртными напитками. Если б не толстенные решетки на окнах весьма уютной комнаты и не настороженный мордоворот с челюстью Щелкунчика за дверью, вполне могло бы показаться, что папу Зубова оставили немного погостить.

Миронов молча протолкнул Евдокию в центр комнаты; растрепанный и несколько помятый Лев Ефремович удивленно оглядел прибывших. Евдокия отметила чисто выбритые, совсем не бледные щеки последнего, обратила внимание на весьма приличный спортивный костюм и упитанный животик – папашу Ильи тут явно баловали. Не зря бесился Макс.

Хотя… Строя версии, Олег предположил, что Льва Ефремовича и будут содержать в порядке, раз он должен погибнуть после того, как Берта и компания разберутся с его сыном. Труп безвременно ушедшего миллиардера не должен нести следов заточения или побоев, ведь ко времени, когда случайно погибнет его единственный сын, он продолжает безмятежную экскурсию по Северной Венеции.

Но впрочем, эти рассуждения уже не важны. Мирон мог изобрести и что-нибудь покруче.

– С вами хотят поговорить, – грубовато сказал Сергеевич, и Ефремович еще более удивленно уставился на Дусю. – Это подруга вашего сына. Разговаривайте. – Поставил на длинную тумбу Дусин диктофон и вышел вон, крепко прикрыв за собою дверь.

Евдокия и Лев Ефремович некоторое время разглядывали друг друга. Преображенная, подстриженная Землероева вполне тянула на девушку из тусовки, но бросаться ей на грудь и доверяться заложник-бизнесмен не торопился.

Дуся быстро подошла вплотную к Льву Ефремовичу, почти уткнула губы в его ухо и прошептала предложенный Ильей пароль:

– Гилемотик.

Быстро отстранилась, попыталась по глазам заложника понять, принят ли пароль…

На лице Лева Ефремовича отразилось облегчение, он медленно сомкнул веки.

Когда-то давно у маленького Илюши была любимая игрушка – пузатый плюшевый бегемот Боба. Илья не мог тогда выговорить слово «бегемотик» и, смеша взрослых, называл его «гилемотиком».

Пароль был признан.

– Как вас зовут, девушка?