Рецепты сладкой мести

Котов мотнул низко опущенной головой. Топляк все сильней припирал его к стене!

– Не оказалось, – честно признался. – Выбора, Костя, не было. Но тебя же к тому телефону привязать нельзя, да и потом я тебе отзвонился, предупредил, чтобы ты от мобилы избавился.

– Какой молодец, – язвительно похвалил Тополев, – предупредил. А чего за левую девочку так переживаешь? Спишь с ней, что ли? – хмыкнул.

– Если бы, – вздохнул Игнат и прямо поглядел на собеседника. – Не трогай ее, Костя, пожалуйста.

– Это почему?

– У Ники – любовник мент.

– О как. – Тополев на некоторое время замолчал. – И что… серьезный мент?

– Серьезней некуда. Это он ту бабу-соседку, а потом и Жанку замочил. Договорился с экспертизой, чтобы смерть соседки признали несчастным случаем.

Тополев в задумчивости вытянул вперед нижнюю челюсть. В предбаннике повисла тишина. Звук сорвавшейся с потолка бассейна капли ударил по воде, словно яблоко упало на днище перевернутой бочки.

– Мент-ликвидатор? – пробормотал Топляк. – Настоящий?.. Солидно. – И уставился на простецкую рыночную чеканку, висевшую на стене за спиной Игната. – Интересная компания у тебя, Котик, подобралась, однако, – вернул взгляд на Котова. – Мент-мокрушник, девочки-наводчицы… Одну, кстати, в лучшие дома готовить приглашают, к Сальниковым, например. Но вот что интересно… раньше ты один работал. Причем, прости, гораздо чище. Как мент Жанку-наводчицу завалил? – выбросил резко.

– Отравил. У него, у Макса, бывшая жена – кардиолог. Он Жанке каких-то медикаментов в сок подсыпал, та и… откинулась.

– А чего не поделили? Бабки?

– Думаю, нет. Макс решил перестраховаться, когда еще не был уверен, что удастся договориться с экспертом относительно смерти соседки. Концы убирал. Жанка же истерить начала, когда узнала про убитую соседку Вероники. Это ведь, Костя, уже совсем другая история получалась. Кровавая.

– Да, – криминальный воротила неприязненно причмокнул губами, – раньше ты действительно работал чище. – Дотянулся до угловой тумбочки между лавками, достал из выдвижного ящика лист бумаги и авторучку. Протянул их Котову. – Напишешь все-все-все о менте и поварихе. А пока еще вопрос. Зачем твой мент соседку завалил?

– Нелепость, случай, Костя. Тетка в подъезде от пьяного мужа пряталась, когда Макс, встретив Веронику от Сальниковых, поднимался с ней по лестнице. Соседка что-то подслушала, Макс ее и ударил, на нервах. А потом, уже мертвую, занес в квартиру Ники. – Котов печально усмехнулся. – Честно говоря, подозреваю я, Костя, что тетка подслушала, как Макс уговаривал Нику не делить пять лимонов на троих.

– Жадный, значит, падла, – пригвоздил Тополев капитана Ковалева. – Пиши о нем, Котик, пиши. Нам такой пригодиться может…

Спустя полчаса, отказавшись попариться, Котов вышел на крыльцо. Поежился от ветра, ударившего по щеке отрезвляющей ледяной пощечиной. И, приподняв воротник куртки, спустился к джипу, где его поджидал Марат.

– Я позавчера на кладбище был, – сообщил подручный Тополева, – у Шаланды. Венок от Федоровича привозил, надеялся, может, тебя там встречу. Ты еще помнишь – девятое октября?

– Конечно помню, – кивнул Игнат. – Не смог приехать, занят был.

– Ну-ну.

В голосе бывшего борца Котову послышался упрек. Миша Шаланда, получивший прозвище от своего первого длинномерного грузовика – обласканного и отчищенного, словно призовой рысак! – был другом детства Котова. Они выросли в одном дворе, вместе делали рогатки, прикрепляя к ним резинки от трусов… Когда-то именно Шаланда познакомил Тополева и Игната. В те времена первый крышевал столичные ларьки и только-только поднимался, Котов только-только осваивал шниферское ремесло. А Миха тогда был насквозь законопослушным. Это потом, когда Косте понадобилось легализоваться, он начинающего грузоперевозчика под себя подмял. Лет пятнадцать они после вместе хороводились, пока Мишке снайперская пуля не прилетела в сердце…

Жаль. Хороший был мужик, толковый, верный.

Котов сел на заднее сиденье джипа, Марат усаживаться с ним не стал. Хмуро попрощался и захлопнул дверцу.

– Куда? – поинтересовался у Кота водитель.

– К метро, – буркнул пассажир и уставил взгляд в окно, исчерченное слезами дождя.

Главным достоинством наемной квартиры, обставленной чистенькой безликой мебелью из «Икеи», была шаговая доступность от станции метро. Прошагав до нужного подъезда, Котов бросил взгляд на два темных окна на пятом этаже, замешкавшись под козырьком, поглядел по сторонам…

Нет, бесполезно. При расставании Топляк задекларировал доверие, а Кот прилично его изучил, чтоб знать: продемонстрировав что-то широко и явно, Топляк так же демонстративно этого придержится. Авансом нежной дружбы, так сказать.

Игнат поднялся на лифте до пятого этажа. Раскрыл дверь и, шагнув в узкую прихожую, зажег там свет. Запирая замок, прислушался к человеческому дыханию за своей спиной.

Ага. Ждали его. Нетерпеливо, судя по пыхтению.

Развернувшись, Котов некоторое время подбрасывал на ладони ключи от квартиры и смотрел на двух мужчин, застывших в дверном проеме темной гостиной. Смотрел и ничего не говорил.

Два силовика – капитан Окунев из МУРа и майор Красильников из ФСБ – тоже хранили молчание. Только едва сдерживаемое.

Игнат красноречиво показал пальцем на воротник своей куртки, которую отдавал Марату, и пожал плечами: мол, знать не знаю, пришпилили ли туда жучок.

Красильников, сухопарый интеллигентный очкарик, понятливо кивнул. Достал из кармана небольшую коробочку и быстро провел ею по контуру тела Котова, пока тот, мыском о пятку, скидывал ботинки и мрачно размышлял о бытии: «Ну прямо дежавю какое-то…»

Не обнаружив на одежде Игната подслушивающего устройства, фээсбэшник взволнованно зашептал:

– Ну, наконец-то! Пришлось понервничать, когда мы вас потеряли…

– Знаю, – перебил Игнат.

Раздвигая плечами дождавшихся его силовиков, он прошел через гостиную до окна, задернул плотные шторы и только после этого включил полную иллюминацию – невыразительную пятирожковую люстру из упомянутого магазина. Поглядел на гостей, стоически проявлявших терпение. Вздохнув, достал из кармана бархатную коробочку и бережно положил ее на журнальный столик, стоявший посередине комнаты, возле дивана и двух кресел, обитых коричневым кожзаменителем.

Служивые на футляр воззрились так, словно Котов предъявил им разложившуюся гусеницу.

– «Сильфида»… там? – Недоумевающий Красильников склонился над столом, раскрыл футляр и поправил сползшие очки. Как будто понадеялся, что станет видеть лучше и оптический обман исчезнет. – Тополев не взял «сильфиду»?!

Кот хмыкнул. И исчез из комнаты.

Вернулся уже с бутылкой холодной водки, взятой из холодильника, и стаканом-тумблером. Все так же оставаясь в куртке, налил себе на две трети тумблера и под укоризненными взглядами нервничающих силовиков медленно, со вкусом выцедил ледяную водку.

Гостям ее не предложил, поскольку был уверен, что те откажутся. Перед разговором, читай, докладом, Котов предпочел снять стресс, иначе начал бы он, как хотелось, с обвинений по адресу спецслужб России. В дороге перед мысленным взором вора порой возникала истерическая сценка из «Бриллиантовой руки»: «Шеф, все пропало! Гипс снимают, клиент уезжает…»

Смешно. И страшно. Было.

Игнат медленно снял куртку, бросил ее на подлокотник дивана. Прочувствовал тепло, пролившееся от гортани и желудка по всему телу, сел в кресло и, наконец, ответил:

– Не взял. И даже не дотронулся. Но главное, не задал мне ни одного вопроса, к которому мы подготовились.

Котов говорил размеренно и тихо, признаться честно, он еле-еле заставлял себя повествовать. Ему б сейчас допить бутылку, принять горячий душ и завалиться в койку! Но нужно говорить. Необходимо думать. Усевшиеся на диван силовики терзали его взглядами, но снова ждали, пока вор продолжит.

– Федорович не спросил меня, где и почему я пропадал несколько дней, а потом тянул со встречей. Мне показалось, что его в принципе больше интересует Вероника Полумятова, чем чертова «сильфида». – Некоторое время Котов, наслаждаясь, смотрел на вытянувшиеся физии капитана и майора. Не все же ему одному офигевать! – Его интересовал не долгожданный камень, ребята, а, – Игнат развел руками, – наша девушка-кондитер. Нормально, да?

– Вероника? – недоуменно уточнил Окунев. Симпатяга и завзятый щеголь, в котором ни один прохожий не угадал бы опера из МУРа. – Но она-то тут при чем?

– Игорь Станиславович, можете мне поверить, – невесело усмехнулся Котов, – я этот же вопрос задал Тополеву не один раз.

– И?