Птица коршун

Всем известно, что Робинзон с самого начала хотел покинуть свой остров – вот же дурачок! А вот Леська и Виталик всегда играли так, будто у них и мыслей таких не было. Ведь построить жилище и раздобыть на острове еды – это куда интереснее.

Сначала дом. Под низкорослым деревом, растущим на краю площадки, детьми было вытоптан круглый пятачок, тогда как со всех сторон и дерево, и это укромное местечко давно зарастали юными побегами детишек дерева. Если бы Леська еще не выломала как-то три прута для стрел, было бы совсем незаметно, но жалеть теперь было поздно. Стрелы, кстати, получились плохими. Лишенные упругой блестящей коры, они быстро высохли и согнулись. Когда на сухой и лысый пятачок натащили достаточно свежей травы, можно было браться и за пропитание. Нет ничего важнее на острове, чем плотно пообедать, с этим и сам Робинзон непременно согласился бы! Но огороды охранялись бдительными соседями, так что Леся решила пойти другим путем.

– Айда на охоту! – позвала она лучшего друга, который всё еще пытался воткнуть в лысоватый куст ветки, чтобы спрятать хижину получше.

С противоположного их убежищу края площадки раскинулась поляна, на которой медово благоухал клевер. Можно было срывать его пышные цветки и по одной вытягивать розоватые трубочки, в которых прятался сладкий нектар. Особо этим не наешься, но попытаться можно. Плюхнувшись на траву, Виталик и Леся охапками рвали пушистые розовые и белые шарики и вытягивали из каждой трубочки нектар. Первому надоело это Виталику.

– Поймаем шмеля? – предложил он. И как только отважился!

Леська была совсем не трусиха, но предпочитала наблюдать за шмелями со стороны. А вот Виталик загорелся. Леська с безопасного расстояния наблюдала за тем, как друг ищет правильного шмеля, пожалуй, впервые чувствуя себя не Робинзоном, а Пятницей. Очень странно и необычно. Даже обидно немного! Но не настолько, чтобы самой охотиться на шмеля. Один раз ей уже вонзалось шмелиное жало в ладонь, так что больше она к этим полосатым и близко не подойдет! Правильный шмель – это тот, что уже набрал нектара и летел прочь от поляны. Это было просто – тяжелый от собранного нектара шмель летел низко и при этом глухо гудел.

Виталик быстро нашел такого и двинулся за ним, очень осторожно и медленно. Тут было важно как следует прицелиться и лишь потом шлепнуть по нему ногой. Леська затаила дыхание и даже перестала облизывать сладкие трубочки клевера. Шлеп! Густая трава отпружинила, и шмель оказался не раздавлен в лепешку, а лишь оглушен. Половина дела сделана! Теперь Леська могла подойти поближе, чтобы уж точно не прослыть трусихой. Виталик уже аккуратно приподнял оглушенного шмеля и осторожно снял с его задних лапок крошечные желтенькие капельки то ли нектара, то ли пыльцы.

– Будешь? – щедро предложил Виталик вторую капельку, облизывая пальцы от раздавленной первой. Ограбленный шмель с возмущенным жужжанием возвращался обратно к клеверной полянке.

– Нет, спасибо, – вежливо ответила Леська. – Твоя добыча!

Всё дело в том, что Леська понятия не имела, как называются эти капельки: её любимые «Приключения Карика и Вали», да и другие книги про насекомых о таком не рассказывали. А есть то, названия чего она не знала, она не привыкла. Так и отравиться недолго! Виталик, правда, выглядел слишком довольным для отравленного, но это ничего не меняло.

К слову сказать, книги о насекомых, которые до сих пор попадались Лесе, вообще умалчивали уж очень о многом. Как она радовалась, когда нашла ручейника в пруду у школы! Он был точь-в-точь как на картинке в книге. Только в книге почему-то не рассказывали, что, когда ручейник начинает выбираться из своего хорошенького домика, он похож на обычную водяную гусеницу. Гусениц Леська боялась до ужаса и зашвырнула свою находку в самую середину пруда.

Вот и про шмелей ничего такого она не читала. И про прудовиков знала ужас как мало. Хорошо хоть мама позволила держать целую банку с ними в ванной комнате – можно было наблюдать, как они бодро шевелят какими-то похожими на собачьи уши отростками, или упрямо лезут по стеклу к поверхности, чтобы высунуть «дыхательную трубочку» с боку и подышать. Самые маленькие при этом устраивались на раковинах своих крупных собратьев и к поверхности путешествовали со всеми удобствами – даже шевелиться не нужно было.

Тем временем шмели то ли заподозрили что-то неладное, то ли закончились не оглушенные Виталиком экземпляры, но они как-то совершенно неожиданно перестали ему попадаться.

– Пойдем к муравейнику! – обрадовалась Леська. Ей стыдно было признаться, но шмелей она побаивалась с того самого времени, когда нашла дохлого и нечаянно сильно сжала в ладошке. Кто же знал, что у него окажется жало? Рука распухла, и с тех пор ко всем полосатым Леся испытывала не самые лучшие чувства.

Другое дело муравьи и их кислота! Всего-то требовалось найти муравейник, да несколько соломинок. Они с Виталиком могли часами сидеть над муравейником, дожидаясь, пока опущенные в него соломинки покроются кислотой, которую так здорово слизывать!

– Знаешь, – Виталик почесал ногу – не иначе, как кто-то из разозленных мурашей забрался ему в колготки. Такое и раньше бывало, насекомые все были просто без ума от его нежной бледной кожи. Разве что кроме шмелей, но тех никто не спрашивал, хотят ли они быть ограбленными самым возмутительным образом, и это на лучшей клеверном поляне в округе! – Играть в необитаемый остров и питаться как на нем здорово, конечно, но…

Он замялся, и преувеличенно внимательно уставился на муравьев, которые как раз волокли к себе домой толстую зеленую гусеницу.

– Есть хочешь? – догадалась Леся. Гадать ей, впрочем, особо не пришлось, и у самой девочки уже сосало под ложечкой, а мысли о курином супе, который обещала сварить мама, всё чаще возвращали её с необитаемого острова на детскую площадку.

– Бабушка котлеты нажарила, – словно извиняясь, пояснил Виталик. – Ужасно вкусные.

От его слов живот у Леськи не выдержал и издал оглушительное бурчание, отчего она обхватила его руками, словно надеясь заглушить.

– А ты не уходи с необитаемого острова, – предложила она Виталику и торопливо пояснила. – Мы просто разойдемся в поисках съестного. Говорят, в долине водятся дикие козы, а в горах есть птицы, из которых можно сварить похлебку.

Слово «похлебка» Лесе особенно нравилось, она его употребляла по делу и без. Ведь всем понятно, что суп – это просто суп, а вот похлебкой можно хлюпать, с шумом всасывать с ложки и наслаждаться. Кто по собственной воле после этого выберет суп, интересно?

Глаза Виталика наконец загорелись пониманием. Леся уже и не надеялась, если честно.

– То есть, я сейчас пойду… в долину… и… – он мучительно соображал, шевеля губами. Леся терпеливо ждала. – И съем дикую козу? Или даже две. С пюре и огурчиками?

– Поохотишься, поймаешь, приготовишь и съешь, – не терпящим возражения тоном уточнила девочка. – С чем хочешь, с тем и съешь. Хоть с вареным бататом, хоть с бананами.

Виталик кивнул. Он понятия не имел, что такое батат, но приближалось время ужина, и он лишь надеялся, что после него ему не придется придумывать еще, и как именно он поймал козу или нарвал с дерева бататов. Или где они там растут?

Глава 5

Куда чаще, чем в необитаемый остров, Леся с Виталиком играли в индейцев. Всё-таки представлять себя посреди океана было куда труднее – за свои семь-восемь лет друзья еще ни разу не бывали на море, и книги с фильмами им мало помогали представить его. А вот вообразить себя краснокожим индейцем – совсем другое дело. Бледный Виталик иногда обгорал до розового поросячьего цвета, а вот Леська загорала ровно и почти до черноты, чем в тайне очень гордилась.

Зато играть в индейцев было проще простого: нужны были только лук со стрелами, перья и немного угля, чтобы измазать им лицо и руки.

По крайней мере, именно так объяснила Леся, когда они впервые решили поиграть так. Виной тому была книга про маленьких дикарей. Девочка справедливо решила, что если взрослые мальчишки в Америке могут играть в индейцев, то и у них получится. Конечно, вигвам или типи построить во дворе не удастся, разве что в квартире из пледа и подушек, но надо же с чего-то начинать!

С основой для лука сложностей не возникло. Достаточно было выломать парочку гибких и не слишком толстых ветвей подальше от дома, там, где за ними не могли проследить вездесущие соседки.

Лук хотелось сделать красивым, поэтому темную кору безжалостно отодрали, обнажая красивое светлое дерево. А потом Леська вытащила из кармана настоящее сокровище – целый моток полосатой резинки, той самой, что мама вшивала в штаны и колготки. Честно разделив моток, они привязали резинку к палкам, немного согнув оба лука. Теперь оставалось только придумать, что делать со стрелами.

– Вообще-то, я согласна даже стать знаменитым путешественником. Или, например, известным зоологом, – объясняла Леська другу, пока они рыскали по кустам в поисках прямых веток. Надо же, она и не думала, как трудно найти такие! – Например, как Даррелл. Но это если не получиться стать индейцем и уехать на Дикий Запад. А ты?

– Я… – Виталик растерялся, но, к счастью, Олеся и не ждала от него ответа, предпочитая говорить о себе.

– Конечно, Дикий Запад давно уже не дикий, – рассуждала она, выламывая очередную ветку и убеждаясь, что на этот раз она не только кривая, но короткая. – Но я в жизни не поверю, что они не оставили себе местечко, где всё еще можно охотиться на бизонов и скакать на лошадях!

На это Виталик тоже предпочел не отвечать, и тут Леся прекрасно знала почему. Всего несколько дней назад на их площадку забрели коровы. Обычное дело в их маленьком городке. Хозяева рогатых отпускали их пастись, ничуть не заботясь о том, где именно коровы захотят это делать. А тем быстро наскучивали привычные выкошенные луга, и они устремлялись навстречу приключениям. По их грустным задумчивым мордам так не скажешь, но Леся была уверена, что коровы ищут приключения, и именно эти поиски заводят их то на детские площадки, то в палисадники у домов.

Из цветов перед домами их выгоняли бдительные старушки, не иначе как тоже очень счастливые от возможности наконец применить охапку длинных стеблей крапивы, каковыми они то и дело грозили детям, а вот с площадки их гнать было некому.

Тогда, пару дней назад, Леся обмолвилась, будто коровы – это просто родственники лохматых бизонов, что когда-то стадами слонялись по Дикому Западу – не протолкнуться просто! И Виталику это совсем не понравилось. Конечно, взрослые утверждали, что на людей бросаются только быки и то всему виной красный цвет, но откуда той же бабушке на самом деле это знать? А вот коровы, огромные зверюги, в пять раз больше Кары, да еще с рогами и копытами и совсем не привязанные – вот они! Так что на Дикий Запад Виталик точно не хотел, однако спорить с Лесей не собирался. Его новенький лук ему очень нравился, и оставалось только найти несколько стрел.

– Обычно стрелы с наконечниками и оперением, – Леся приложила очередную ветку к носу и посмотрела на неё вдаль. Своей находкой она осталась довольна. Ветка если и была кривой, то совсем чуточку. – Но я не очень понимаю, как их прикреплять, поэтому для начала попробуем так.

– Поскорее начать бы, – согласился с ней Виталик.

Первый выстрел вышел комом. Стрела так и осталась в руках у Леськи. Второй раз она упала у ног. А вот с третьего раза она улетела на пять шагов, но почему-то вправо. Еще один выстрел унес стрелу на целых десять шагов, но влево.

– Я тоже хочу! – не выдержал Виталик.

Леська протянула ему стрелу, а сама полезла в кусты – за новой. Всё-таки два лука и всего одна стрела, да к тому же такая кривая, это мало.

Виталик стрелял не лучше, но то ли много раз пробовал, то ли стоял достаточно близко, но его стрела мазнула по толстому стволу тополя.

– Я индеец острый глаз, я – острый глаз! – завопил он и изобразил победный танец, по-видимому, считая таковым свои безумные прыжки. Бабушка наконец-то сдалась и позволила ему выходить без колготок, и теперь его не так-то просто было отличить от других детей, что гуляли во дворе.

– Острый, как же, – пробурчала Леська, отчаянно завидуя другу и стесняясь в этом признаться. – Нет, нужно какое-то особенное имя, связанное с животными. Я читала!

Вообще-то Леська читала достаточно, чтобы знать, что одними животными имена индейцев не ограничиваются, но делиться этим не собиралась. Если так хочет, пусть Виталик сам читает, разве нет?

– Хорошо, я буду Остроглазый Тигр, – согласился Виталик. На «остроглазом» его прямо заклинило.

– Не пойдет, – покачала головой подруга. – Я и то собираюсь быть Красной Рысью, а ты меня на полголовы ниже. Хочешь быть Осторожным Каракалом?

– Да не в жизнь, – искренне ответил Виталик. Непонятно, правда, что ему показалось обиднее, «осторожный» или незнакомое «каракал», но он уперся и отказывался играть, пока Леська не подберет ему другое имя.