На рассвете нас двое

– Одна из причин…

– Других вроде… Что-о-о? Склеп? – удивилась Люси.

– Не ожидала?

– Честно, нет…

На фоне деревьев уже можно было различить обитель того, что осталось от семьи Лернер: прах в паре десятков гробов с именными табличками. Не помню, чтобы последние лет пятьдесят кто-то туда заходил.

– Не боишься?

– Если там будет еще больше темноты, не страшно…

– Там будет много тайн, – предупредил я.

– Ты преувеличиваешь…

Мы, наконец, пробрались по заросшей травой тропинке. Покрытые плющом и плесенью стены я давно перестал считать своим вторым домом: мое сердце съели черви, а дух научился странствовать за пределы кладбищенских ворот.

– Никогда не открывал эту дверь.

– Тебе и не зачем… – с легкой завистью пробормотала Люси.– А телепортироваться умеешь?

Я рассмеялся.

– Умею, но мы называем это по-другому… Просто путешествие на расстоянии…

Люси вздохнула.

– Неужели ты бы хотела быть такой, как я? – разговор с Элайзой не давал мне покоя. И я боялся того, что Люси кивнет, незначительно и небрежно, как будто ее это коснулось бы в последнюю очередь, но перспектива открылась бы заманчивая… Вопрос заставил девушку задуматься.

– Можно было бы рисовать целую вечность, правда?

Я чуть было не кивнул.

– Риск слишком велик. Не все…

– Помню, помню! Расскажи лучше, как ты стал призраком?

– Все эти годы я проверяю гипотезы. Может быть, в результате отторжения части моего существа от тела, душа это или нет, не имеет значения. Наверняка она заблудилась. Или, возможно, из-за реакции на какой-то продукт, что я принял перед смертью… Или фермент, который содержался в крови. Я не верю в случайность своего появления, Люси. Призраки существуют в этом мире не затем, чтобы пугать людей, а наоборот, чтобы помогать им… Мне так кажется…

– Мне больше нравится та, где человек что-то принимает перед смертью. Знаешь, на всякий случай я бы съедала это каждый день…

Я лишь усмехнулся: в тот день перед охотой, помнится, съел только вареное яйцо, больше ничего не хотелось.

– Помоги мне открыть эту дверь, пожалуйста.

– Конечно… Сотню раз открывала такие двери, знаешь ли, – рассмеялась художница и вцепилась в выступ. Я проник в склеп и стал толкать изнутри.

Когда, наконец, дверь поддалась, Люси облегченно вздохнула. Подушечки ее пальцев стерлись о грубый камень. Она переступила порог как будто не обычного склепа, а пирамиды – настолько захватило дух открытие. Судя по тому, как потом она наморщила носик, было сыро и пыльно.

– А где твоя могила?

– Справа от тебя, – Люси опустилась на колени рядом с могильной плитой, на которой были выгравированы имя, дата рождения и эпитафия: «Ночью ты всегда рядом. Роберту от Мэри Энн».

– Символичная надпись… – прошептала Люси.

– Давно я ее не перечитывал… Первые ночи эти слова будто вырезались из темноты. Я жалел себя и своих близких, я боялся и одновременно желал исчезнуть! Напрасно все… Мне по-прежнему страшно читать эпитафии. Даже на могилах ставших призраками. Слова адресованы тем, кто уже никогда не вернется в этот мир.

– А кто-нибудь из твоей семьи стал призраком?

– Только я…

– Значит, это не наследственное. Ты умер в тысяча восемьсот сорок пятом в… двадцать три года?

Я кивнул. Она продолжила обходить склеп, но взгляд ее скользил не по стенам, а по собственным образам в голове.

– Скажи, почему вы не можете жить днем? Это что, проклятие какое-то? И почему вы не можете, как нормальные люди, чувствовать этот мир?

– Я думаю, ты сама обо всем догадываешься, но боишься признаться себе…

– Ответь ты!

– Призраки не принадлежат миру, в котором ты привыкла жить… У нас все по-другому, понимаешь? И луна единственная, кто может скрыть несовершенства и изъяны моего существования. Мы сами себе кажемся людьми, порой даже не задумываясь, кем являемся на самом деле… Это глупая иллюзия, Люси.

– А как же вечность, от которой вы все в восторге?

– Хотя бы что-то приятное… А еще я один могу оставаться на солнце. На меня оно не действует.

– То есть… ты можешь не исчезать сегодня утром?

Я снова кивнул с улыбкой на лице. Неужели мне показалось, что я уловил легкую тень надежды? Люси, которую я помнил, разительно отличалась от той, которую я видел сейчас… Прошлое и настоящее порой несовместимы: в этой девушке особенно. Видимо, что-то должно произойти. Во всяком случае, мне придется завоевать ее симпатии…

– А кто стал следующим?

– Мистер Рейнден, конечно. В тысяча девятьсот двенадцатом.

– Тебе больше полвека пришлось жить в одиночестве?

– Это время я посветил поискам… Думать о плохом слишком утомительно, знаешь…

– И что же ты искал?

– Путь вернуться обратно.

Люси даже дыхание задержала, услышав эту фразу… или мне всего лишь показалось.

– И ничего?