Шепот Темного Прошлого

– Нет, – горячо возразил Пассионарио. – Не надо опускать руки и думать, что все предначертано и ничего нельзя изменить. Можно, я знаю… знаю конкретного человека, которому это удалось. Нужно только разобраться, найти причины и устранить их. И тогда все повернется совершенно иначе. Поверьте, если бы это было невозможно, я бы тотчас же распустил свое войско и оставил всякие помыслы о дальнейшей борьбе. Мне легче разочаровать людей, чем повести их на верную смерть. В конце концов, я видел и другие варианты, несвязные, обрывочные, но все же видел, значит, они тоже существуют. И еще не предопределено, умру ли я через пару лун на этом самом месте, где стою сейчас, или доживу до конца света, и будет ли вообще этот конец… Или тот же Кантор, к примеру. Какое из видений сбудется – то, в котором он гибнет вместе со всеми в этом ущелье, или то, где я видел его в кругу семьи, среди детей и с другой… э-э… Впрочем, это к делу не относится. Я к тому, что возможно и то, и другое, и даже некое третье. И наша задача состоит в том, чтобы самый неподходящий для нас вариант исключить и повернуть события в лучшую сторону. От вас требуется только напрячь ваши военные таланты и подумать, как это будет и как с этим бороться. Для этого я и привел вас сюда и для этого открыл вам тайну своих предвидений, рискуя посеять преждевременную панику в войске. Кстати, если кто-то считает, что нам следует сворачивать свою деятельность и уносить ноги, пусть уходит сразу, я никого не буду удерживать и даже сам телепортирую в любое из доступных мне мест. Только прошу сохранить в тайне то, что я вам сказал, и не пугать солдат.

– Как уже верно заметил товарищ Амарго, – жестко произнес генерал Борхес, сразу подобравшись, словно перед дракой, – трусов среди нас нет. И я поведу войско в бой, даже если у нас не будет никаких шансов.

– Таков путь воина, – добавил Гаэтано, тоже мгновенно оставив свой насмешливый тон. – И нам легче повести солдат на смерть и умереть вместе с ними, чем удрать, даже не пытаясь сражаться.

Предводитель обвел взглядом своих военачальников, одарив каждого персонально своей знаменитой улыбкой, и произнес:

– Я знал, что могу на вас рассчитывать. А теперь оставим это неуютное место и вернемся на базу, к нашим делам. Их у нас невпроворот.

Когда военачальники покинули хижину, куда вернул их телепортом товарищ Пассионарио, а вслед за ними вышли полные почтительного трепета охранники, дон Аквилио задержался в дверях, поколебался, затем решительно захлопнул дверь за ушедшими и обратился к шефу:

– Товарищ Пассионарио, можно вопрос?

– Я вас слушаю, – отозвался Пассионарио, бросая на стол шляпу. – Что вы хотели?

– Я слышал, что Кантор нашелся и что он жив. Это правда?

– Правда. Это не слухи, это я сказал. Я его нашел. А что?

– Он… – Начальник охраны снова замялся. – Он к нам вернется? Я имею в виду, он… с ним…

– Вернется, – заверил его Пассионарио. – Хотя его здорово потрепали, калекой он не станет, если вы это имеете в виду. Как только поправится, так и вернется.

– А нельзя ли, когда он вернется… куда-нибудь его перевести?

– Перевести? – удивился предводитель. – А почему? Что не так? Он вам чем-то не подходит или?..

– Нет, но… Понимаете, получается, что я его самым бесчестным образом подставил. И хотя я, конечно, не знал, чем это для него обернется, все же…

– Да не беспокойтесь, дон Аквилио. Кантор не имеет понятия, что вы могли отказаться, когда у вас попросили человека для охраны. Он и не подумает в чем-то вас обвинить и даже обижаться не станет.

– Возможно, и не станет. Но мне будет очень неловко с ним общаться после этого, так как я перед ним виноват, как ни поверни.

– Не переживайте вы так, – утешил его Пассионарио. – Я подумаю над этим. Может, вы с ним поговорите, объяснитесь и договоритесь забыть об этом инциденте. А может, товарищ Амарго опять заберет его в свою группу, если не договоритесь.

– Следовало бы, – проворчал Амарго. – Вам разве можно людей давать?

Окончательно добитый этим заявлением, дон Аквилио поспешил удалиться, а Амарго, криво усмехнувшись, поинтересовался:

– Ну и как тебе наши воители?

– Они нам навоюют, – печально согласился товарищ Пассионарио, легко вскакивая на свой табурет. – Чего-то подобного я и ожидал. Как же, отступать – позор и бесчестье! Лучше положим все войско и погибнем как герои. Ну их к демонам. Пусть, конечно, думают, но я лучше еще к Шеллару наведаюсь, посоветуюсь.

– Если тебе так хочется, можешь наведаться, но я бы не возлагал на него слишком большие надежды. Шеллар, конечно, мужик умный, талантливый, но в военном деле он полный ноль, и ничего путного он тебе не посоветует. И даже не возьмется советовать, поскольку он к тому же не хвастун и сразу честно признается, что твой вопрос – не по его части.

– Я не его имел в виду. То есть я поеду к нему, но советоваться буду не с ним.

– А с кем? Ты что, уже и с Элмаром познакомился? Так он тоже далеко не специалист, он хорошо умеет мечом махать, а командовать войсками я бы ему не доверил.

– С Элмаром я познакомился, раз уж ты спросил, но я опять же не его имел в виду.

– А кого?

– Королеву. Только не вздумай сказать прочим полководцам, если она мне вдруг что полезное посоветует. Ты же знаешь, стоит им услышать, что это сказала женщина, – из принципа сделают наоборот.

– А что, королева настолько… сведуща в военном деле?

– Шеллар говорит, что очень, и постоянно сравнивает ее с дедушкой Кендаром. Даже если она ничего не придумает, хуже не будет. Ты же не будешь возражать, если я с ней посоветуюсь?

– Да нет, – пожал плечами Амарго. – Советуйся. А что ты там сегодня говорил насчет Кантора в кругу семьи? У тебя были такие видения? И почему ты не договорил? Вернее, почему ты вообще заговорил об этом, болтун несчастный?

– Извини, я нечаянно. Потому и договаривать не стал. Незачем всем и каждому знать, что Кантор менял прическу и, возможно, поменяет еще раз. Да, я видел, очень давно, еще в те времена, когда мы только познакомились в первый раз.

– А подробнее?

– Подробнее? Да что тут можно сказать подробнее? В тот момент у меня было два коротеньких видения, всего секунды по три на каждое. Первое – он держит на коленях малыша и обнимает девочку. Причем я тогда еще не понял, что это он, ведь в то время у него было другое лицо, и я даже не подумал как-то связать виденного человека с ним. Но когда ты показал мне его после операции, я слегка обалдел. Кстати, я никогда тебя не спрашивал, но если не секрет, почему с ним такое получилось? Разве нельзя было сделать его таким же, каким он был?

– Можно было… – досадливо вздохнул Амарго. – Только одну маленькую деталь шеф не учел. И когда врачи попросили предоставить трехмерную сканограмму пациента до травмы или на крайний случай несколько качественных фотографий, фас и профиль, надлежащим образом оцифрованных, несчастный отец оказался, мягко говоря, в затруднении. Насколько я знаю, тот знаменитый портрет, что написал маэстро Ферро, был единственным более или менее пристойным изображением Кантора до того, как его изувечили, да и тот не годился. Что было делать шефу? Признаваться, что он нарушил все, что только мог, притащив на Альфу парня из закрытого мира? Выругался, подергал себя за косу, да и подсунул господам целителям надлежащим образом оцифрованные фотографии себя самого в молодости. Кантор, конечно, чуть не рехнулся повторно, увидев себя в зеркале, но потом успокоился. Но с этими детьми ты меня совершенно огорошил… Это ведь стопроцентно неизлечимо, ни здесь, ни на Альфе, шеф мне говорил… Может, это были не его дети?

– Да может, откуда мне знать… А может, это не настолько безнадежно, кто его знает, магия и не такое иногда делает, вспомнить хотя бы чудесное исцеление Элмара.

– Поживем – увидим, – снова вздохнул Амарго, окинул взглядом живописный бардак в комнате, помолчал, колеблясь, затем все же спросил: – Ты видел его девушку?

– Видел. Даже общался. А что? Тебе хочется узнать о ней побольше? В тебе вдруг проснулся заботливый наставник, желающий быть в курсе личной жизни ученика? Так спросил бы у Жака, он ее лучше знает.

– Мне интересно твое мнение как мага и как эмпата. Я все пытаюсь понять, как же это все-таки случилось, неужели действительно из-за проклятия?

– Алхимики… Все вам надо понять, объяснить, пощупать и систематизировать! У меня нет объяснений. А девчонка что надо. И последним придурком будет Кантор, если ее упустит. Не думаю, что он сможет найти другую такую.

– Какую? Именно, что в ней такого особенно ценного для Кантора?

– То, что она принимает его таким, как есть, со всеми его заскоками и причудами. То, что она никогда его не обманет, что бы ни случилось, потому что она вообще, как мне кажется, этого не умеет. И еще – ее Огонь. Он тянется к этому Огню, сам того не понимая, возможно, из-за подсознательной потребности вернуть себе прежнего себя. И вот тут сразу приходит на ум мое второе видение.

– Я как раз хотел тебя спросить, что было во втором.

– Тоже коротенькая сцена на несколько секунд. Он стоит у зеркала, смеется, как безумный, похоже, он пьян или вроде того… и огромными портновскими ножницами обрезает себе челку, сикось-накось, как попало.

– Обрезает челку? Это как?

– Ну как, сам не понимаешь? Вот сейчас у него все лохмы одной длины, а если взять несколько прядей на лбу и подрезать короче, получится челка. Вот таким образом. И, принимая во внимание, что у него скачет искра, это второе видение вполне тянет на реально возможное. Если только не окажется бедный Кантор под тем злосчастным деревом в ущелье…

– Кстати о прическах, – напомнил Амарго, уводя разговор в сторону от ущелья. – Когда ты сам-то собираешься подстричься? Посмотри на себя, зарос, что тонкорунная овца, челка в глаза лезет. Неужели самому не мешает? Даже о таких мелочах я тебе напоминать должен?

– Можешь больше не напоминать, – улыбнулся Пассионарио. – Я больше вообще стричься не буду. А челка пусть пока мешает, потерплю. Я ее назад уберу, как только дорастет.

– Понятно, – вздохнул Амарго. – Косу решил отрастить?

– Вот еще скажи, что мне не следует этого делать.