Капкан на охотника

Капкан на охотника
Оксана Семык

Этот иронический детектив, триллер и любовный роман «в одном флаконе» вошел в шорт-лист международного конкурса "Детектив без границ-2016".Татьяна Рощина не прочь после развода вновь устроить свою личную жизнь, разместив брачное объявление в Интернете. Но погибает ее подруга, и Татьяна случайно выясняет, что эта смерть – не единственная в цепочке других, подозрительно похожих преступлений. Татьяна начинает на свой страх и риск самостоятельное расследование. А вскоре маньяк начинает охоту и на нее. В это же время в жизни Татьяны появляются ищущие ее внимания мужчины. Неужели кто-то из них – серийный убийца?

Глава 1

Я мчусь из последних сил сквозь какие-то заросли, больно царапающие моё обнаженное тело. Бешено колотящееся сердце, кажется, готово взорваться. Только бы не упасть! Бежать! От того, кто преследует меня, распространяя тяжелые флюиды опасности. Но огромная, всеобъемлющая усталость валит меня на землю. Словно что-то неумолимое и неизбежное, нависает надо мной лицо моего преследователя, и я чувствую, как стальное лезвие сперва натягивает кожу на моём животе, а после с непередаваемо отвратительным ощущением входит в плоть…

Звонок будильника подбрасывает меня и вырывает из этого тягучего, тяжелого состояния ожидания собственной смерти. Я смотрю прямо перед собой ещё ничего не видящими глазами и тяжело дышу, пытаясь успокоиться. Рука непроизвольно тянется к животу, к тому месту, где холодное лезвие касалось кожи. Пальцы ощущают только знакомый шрам после аппендицита. Постепенно начинает возвращаться ощущение реальности. Вместе с ним приходит досада. Ну чего хорошего можно ожидать от так отвратительно начавшегося дня? Выпростав ноги из под одеяла и сунув их в тапочки, я на ощупь, в утренних осенних сумерках, плетусь в ванную.

Щелкает выключатель. Зеркало отражает затравленное выражение в моем взгляде, перед которым все еще стоит эта бесконечная погоня по темным зарослям. Вроде бы обычный кошмар – с кем не бывает! – но какой-то липкий, не желающий отпускать. Я испуганно оглядываюсь в неосвещенную комнату, словно там притаился кто-то, имеющий отношение к моему жуткому сну. Да, нервишки ни к чёрту.

Пытаюсь скроить бодрую мину в зеркале и произношу нарочито громко: «Расслабься, старушка!» Но от звуков собственного голоса, гуляющих по пустой квартире, мне снова становится не по себе, я торопливо зажигаю свет в комнате и иду на кухню ставить чайник. Пока тот закипает, стараюсь навести порядок на помятом лице. Кажется, мне это удается, вот только в глазах еще плещется что-то тревожное. Схватив с полки и натянув первый попавшийся под руку свитер, напяливаю джинсы и собираю волосы в «хвост».

Пора завтракать, но аппетит сегодня предпочел не появиться. Тем лучше. Я опрокидываю в организм чашку кофе, натягиваю куртку, шапку, хватаю сумку и вылетаю на лестничную площадку.

Часто ломающийся, хронически больной старый лифт сегодня не подвёл. Скрипнув исцарапанными створками, он нехотя принял меня в свои припахивающие мочой глубины, закрылся и, надсадно поскрипывая блоками, заскользил вниз. Обычно я выхожу из дома намного позже, но сегодня мне хочется скорее попасть на улицу, к людям, окунуться в уже закипающий ежедневный водоворот.

Около автобусной остановки, пытаясь убить лишнее время, я изучаю стихийно возникшую доску объявлений. Мне любопытно читать эти разнокалиберные бумажки, шуршащие бахромой телефонов, отражающие чьи-то жизни, словно осколки зеркала. «Куплю», «Продам», «Обменяю», «Помогу». Век их недолог. Первый же ливень размоет на них чернила, и объявление «Ищу» заплачет фиолетовыми слезами, добавляя трагизма в содержание.

Подходит автобус, я инстинктивно бросаюсь в его сторону, но тут же одёргиваю себя: ещё слишком рано ехать на работу. Офис закрыт, и не хочется с глупым видом торчать у входа. Продолжаю чтение объявлений. Сегодня, как назло, почти все они из самой скучной категории – на тему обмена жилплощади. «Обмен», опять «Обмен», снова «Обмен». Непрошено всплывают воспоминания о том, как долго и трудно делили с бывшим мужем при разводе квартиру. Тогда, проходя через мучительный разрыв, я внимательно изучала любые предложения об обмене во всех газетах и на всех столбах. Именно с тех пор у меня и осталась эта привычка читать уличные объявления.

Я гоню от себя мысли о прошлом. Ведь не раз зарекалась больше не разводить сопли, а с оптимизмом смотреть в будущее. В конце концов, тридцать один год – ещё не старость, а развод – не конец света. Как там в той забавной поговорке? «Мужик – что трамвай. Уехал – не догоняй, жди следующего». Вот я и жду. Три долгих года. Как дура. Чего жду – сама не знаю толком. В ухажёрах отбоя нет, но всё не то. Все они пресные какие-то, скучные. Другая бы цепляла первого попавшегося и рада была, что не одинока. А я так не могу. Хочется единения душ, понимания с полуслова, влюблённости по уши. «Прынца» на белом коне, одним словом. Все ближайшее окружение, а также кандидатуры всех знакомых до пятого колена уже просеяны на предмет «мужепригодности» и отвергнуты в виду полного несоответствия идеалу. Осталось только опуститься до знакомства на улице или в каком-нибудь кафе…

Мысль останавливается, натыкаясь на очередное объявление: «Интернет-знакомства. Лучший способ поиска партнера для счастливого брака. Тел. 92-22-72. Спросить Ирину». Что-то раньше оно не попадалось на глаза. Наверное, повесили недавно, а уже все полоски с телефонами, кроме одной, оторваны. Пожимаю плечами. Что ж, судя по всему, бизнес у мадам Ирины идёт неплохо.

Я уже собираюсь отвести глаза от прочитанного объявления, но эта оставшаяся нетронутой, одиноко полощущаяся на ветру полоска с шестью цифрами притягивает взгляд, словно не случайно она уцелела, а, наконец, дождалась того, кому была предназначена. Уже слегка выцветшие знаки почему-то вдруг на мгновение наполняют сердце надеждой, и я, воровато оглянувшись: не смотрит ли кто, быстро отрываю и сую в карман узкую бумажную ленточку с телефоном.

Очередной автобус плавно подруливает к остановке, гостеприимно раскрывая свои двери, и на это раз я не отвергаю приглашения. Пора на работу. Времени остается как раз в обрез, чтобы добраться до офиса. К счастью, салон полупустой, и я плюхаюсь на свободное место у окна. По стеклу стекают мелкие капли начинающегося нудного октябрьского дождика, плавный ход автобуса убаюкивает, но расслабляться в дремоте нельзя – ехать относительно недалеко. С каждой остановкой народу в автобусе прибывает – верная примета движения в сторону центра. Пора выходить, и, плотно подхваченная с двух сторон такими же спешащими к выходу людьми, я выпадаю наружу.

Дождь зарядил сильнее. Я набрасываю капюшон и, взглянув на наручные часики, понимаю, что времени остается в обрез. Наплевав на взгляды прохожих, некрасивыми большими скачками перепрыгивая через лужи, какой-то невероятной походкой, напоминающей спортивную ходьбу, преодолеваю оставшиеся до офиса метры и пулей влетаю кабинет. Начальство не любит опозданий.

Глава 2

Как хамелеон, стараясь слиться с окружающей средой, проскальзываю в свой крошечный рабочий кабинетик, за тесноту прозванный мной «табакеркой». Он настолько мал, что вмещает в себя только стол, стул и книжную полку.

Завотделом Дора Сергеевна, женщина, словно уже рожденная для того, чтобы руководить, с громким голосом и монументальной, будто высеченной из цельного куска гранита, фигурой, вырастает на моём пути, недовольно морщась.

«Опять Рощина опоздала на пять минут», – читаю я на её лице.

Да, хамелеон из меня никудышный. Заметила. Обязательно накапает шефу. Это точно.

У нас с ней патологическая, глухая взаимная неприязнь, впрочем, не выходящая за рамки служебных отношений. Каждый раз, когда прямые обязанности вынуждают Дору Сергеевну общаться со мной, на её лице появляется странное выражение: как будто у нее ноют зубы. Однако не поручусь, что подобное выражение не проскальзывает и по моему лицу, когда завотделом устраивает мне очередной разнос за малейший промах.

Увы! Начальство не выбирают, а принимают как данность. Дора – это единственное, что отравляет моё наслаждение работой в издательстве «Пегас», где я тружусь литературным редактором. Редактор – это, на мой взгляд, звучит гордо, хотя, возможно, кто-то и посчитает его синонимом слова «неудачник».

Ну это ж надо было сегодня умудриться опоздать, выйдя из дома на час раньше обычного! Придется изображать трудовое рвение до самого обеденного перерыва, чтобы загладить вину.

Старательно пучу глаза на машинописные листы рукописи. Ручка бегает по строкам с удвоенной скоростью. Сегодня мне принесли для правки текст очередного «шедевра» королевы женского романа Ларисы Берсеньевой.

Придется попотеть. По опыту знаю, что грамотность у этой «авторицы» ой как хромает.

Судя по количеству ошибок, госпожа Берсеньева ещё в школе вместо того, чтобы изучать родной язык, потратила всю свою энергию на то, чтобы стать экспертом по делам сердечным.

Бегло пробегаю по диагонали первую главу. Сопли в розовой обертке. Ничего нового. Стандартный образчик жанра.

Готова спорить, что заранее знаю содержание. Они случайно встречаются. Влюбляются. Злые обстоятельства их разлучают. Но их любовь сметает все преграды. Они снова вместе и счастливы до свинячьего визга.

И вот эта фабула неплохо кормит Ларису Геннадьевну уже несколько лет. Впрочем, я, вот такая вся из себя умная, торчу в этом издательстве редактором на довольно скромную зарплату, а Берсеньева огребает неслабые гонорары, так что от моей критики сильно попахивает черной завистью.

Да, пора, давно пора браться за перо. Хватит вычитывать и править чужие рукописи! В очередной раз обещаю самой себе написать на досуге что-нибудь высокохудожественное и продолжаю вкалывать.

В обеденный перерыв бегу в курилку. Нет, сама я не курю, но зато курит моя подруга, Агата Полежаева, которая тоже работает в нашем издательстве.

Хотя, если честно, не Агата она вовсе, ведь родители назвали её Аграфена, в честь то ли бабки, то ли прабабки. Старушке той, небось, минутная радость, а девочке всю жизнь так бы и промаяться с заковыристым именем. Но моя подруга не из таких терпивцев. Достигнув сознательного возраста, выяснив, что уменьшительно-ласкательно следует называть ее Груша, и закатив по этому поводу родителям истерику, она решила сама выбрать себе имя и заставить всех себя им называть. Вот так Аграфену уже в возрасте лет двенадцати прочно и навсегда заменила Агата.

Имя, когда-то взятое с обложки детектива, после переместилось какими-то ухищрениями и в паспорт. Да и идёт ей оно. Не могу объяснить, почему. Идёт – и всё тут!

Вот смотришь на неё – Агата. С макушки до пяток.

Чуть не на голову выше меня, стройная. Длинные густые волосы, большие глаза, прямой нос. Хорошая работа – сотрудник отдела по связям с общественностью в перспективном, пусть и не столичном издательстве. Ну что ещё нужно женщине для счастья!

Но она упорно считает себя невезучей.

С периодичностью примерно в месяц в её жизни случаются жесточайшие разочарования, в основном в мужчинах. В такие дни я должна служить не то жилеткой, не то огромным носовым платком, впитывая Агаткины рыдания и жалобы на весь мужской род оптом.

Судя по её рассказам, у неё просто талант притягивать к себе женатых проходимцев, жаждущих необременительной интрижки на стороне.

Впрочем, сама Агата долго не зацикливается на собственных проблемах. Пара дней страданий – и вот уже она подхвачена вихрем нового головокружительного романа с очередным обломком чьего-то брака, загулявшего от благоверной налево.

– Танька, привет! Никак курить начала? – орёт мне через всю курилку Агата, окруженная нашими мужиками.

Здесь, как единственная курящая женщина, она королева. Да и, честно говоря, по ней сохнут все особи противоположного пола, трудящиеся в нашей редакции. Но у нее принцип – никаких служебных романов, так что мужики наши только зря оттачивают на ней свои приёмы обольщения.

– Иди к нам! – радостно машет мне рукой Агатка, приглашая куда-то в самую гущу табачного облака.

– Ну уж нет, – встаю я на дыбы.– Давай лучше выйдём отсюда в коридор. Пассивное курение, оно, мать, препротивная штука. А мне поговорить с тобой позарез нужно.

– Так уж и позарез? – щурит свои зеленые глаза Агатка, но начинает проталкиваться к выходу. Она заинтригована такой срочностью.

Мы с ней знакомы уже пару лет. Совсем небольшая разница в возрасте – увы, не в мою пользу – и общая проблема неустроенности семейной жизни быстро нас сдружили.

Двух лет мне с лихвой хватило для того, чтобы изучить не такой уж сложный Агаткин характер. Она просто обожает тайны и секреты. Эту девицу хлебом не корми – дай найти интригу там, где ею и не пахло. Начиталась в детстве книжек. Так и норовит приписать всем вокруг какие-то авантюрные качества. Да и вообще, все чувства у Агатки словно возведены в квадрат: шумно выражаются и бурно переживаются.

– Ну что там у тебя, выкладывай скорее, а то умру от любопытства, – аж пританцовывает от нетерпения подруга.

– Даже и не знаю, стоило ли тебя отрывать от такого важного дела, как сокращение собственной жизни путём курения, – поддразниваю я.

– Мать, не томи, я тебя когда-нибудь убью за твои шуточки. К делу давай ближе, к делу. До конца перерыва, между прочим, всего пятнадцать минут.