Чужая кровь

***

Через полчаса муж спустился в гараж и вывел во двор свою новенькую красную «Ауди» А4, которой очень гордился.

Я уже ждала его на улице, чтобы открыть ворота. Неожиданно из дверей дома появилась Мария. Несмотря на то, что было еще раннее утро, она выглядела так, словно пару часов просидела перед зеркалом: аккуратно уложенные волосы, искусно наложенный дневной макияж, стильный брючный ансамбль.

Тетка мило улыбнулась, пожелала доброго утра, а потом обратилась к моему мужу:

– Карен, вы в город?

– Да.

– Вы не могли бы взять меня с собой? Я вчера так мало увидела из окна такси. Мне бы хотелось посмотреть, какой стала Москва.

Во мне забурлило возмущение: еще не хватало катать на экскурсии эту полуиностранку! Сейчас явно не до нее!

Карен, словно почувствовав мое недовольство, замялся:

– Видите ли, Мария, я в город по срочному делу…

Тетку это ни капли не смутило:

– Я не отниму у вас ни минуты времени. Просто посижу рядом и покручу головой по сторонам, пока мы будем ехать туда и обратно, хорошо?

Интересно, ей хоть один мужчина в силах отказать, когда она вот так умоляюще смотрит своими красивыми глазами?

Вот и мой тоже «поплыл». Виновато глянув на меня, Карен подошел к автомобилю с правой стороны и открыл переднюю дверь, приглашая Марию жестом сесть на пассажирское сиденье:

– Прошу вас.

Она изящно скользнула внутрь, устроив на коленях сумочку от «Диора», и глянула в зеркало заднего вида, очевидно, проверяя, все ли в порядке с макияжем.

Карен обошел машину и уже собрался сесть за руль, как вдруг с террасы, тянущейся вдоль всего второго этажа, раздался крик:

– Э-эй! Подожите меня!

Я оглянулась и увидела дедову «невесту», изо всех сил машущую руками, словно ветряная мельница. А этой-то что понадобилось?

– Постойте! Возьмите меня с собой! Мне нужно в аптеку – купить лекарство для Федера Семеновича.

Ну как ей откажешь в такой просьбе? Получив согласие, Лидочка мухой выскочила из дома и плюхнулась на заднее сиденье.

***

Ближе к полудню возвратившаяся «Ауди» Карена просигналила у ворот. Прибыл не только муж и его спутницы, но и на черной дорогой машине приехал нотариус. Точнее, приехала. Это была пухлая тетка лет сорока с целой кучей безвкусных перстней на пальцах и большой толстой книгой под мышкой. Угодливо суетясь, она поздоровалась со мной, и мы вместе направились в Дедову спальню.

Дед, уже предупрежденный мной о том, что от данного вчера обещания отвертеться не получится, сидел в кресле мрачнее тучи. С ужасом я подумала, что вот сейчас он достанет свой наградной «макаров», начнет им тыкать тетке– нотариусу в заплывшее жиром лицо и угрожать пристрелить ее на месте. Но Дед всю процедуру высидел хоть и с угрюмым видом, но смирно. Лишь когда ставил свою подпись под документом, прошил меня таким злобным взглядом, что у меня мурашки по спине пробежали.

Едва просохли чернила на печатях и подписях, нотариус забрала один из составленных экземпляров завещания, а я цапнула второй:

– Пусть полежит у меня. Целее будет.

Нотариус, подобострастно попрощавшись, забрала свою толстенную книгу– реестр и, словно океанский корабль, выплыла за дверь.

– Ты не забыл про свой юбилей? – бодро произнесла я, тоже направляясь к выходу. – Сегодня торжественный обед в два часа. Не забудь.

Дед снова взглядом пожелал мне провалиться сквозь землю.

Стоило мне покинуть Дедову спальню, как туда сразу скользнула ужом Лидочка. Очевидно, будет сейчас пытать Деда, зачем приходил нотариус. Интересно, старик расскажет ей, что она больше не наследница?

***

На торжественный обед назло мне Дед заявился в халате, накинутом поверх пижамы, и домашних тапках. Я решила из принципа сделать вид, что так и надо. Черт с ним, с этим упрямым старикашкой. Вчера он вышел к столу при полном параде, словно на прием в Кремле, а сегодня – в дезабилье. Хочет чудить – пусть чудит. Тем более он снова посадил по бокам от себя эту парочку: Лиду и Антона.

Вел себя Дед за столом отвратительно, как никогда: громко сморкался и рыгал, вытирал рот рукавом, несколько раз отлучался в туалет в сопровождении Лидочки прямо во время тостов за его здоровье. Я молча терпела бунт на корабле, понимая, что весь этот спектакль одного актера поставлен для одного зрителя – меня. Но не на ту напал – я изо всех сил изображала заботу о юбиляре и радость от происходящего.

Обед уже приближался к концу, подали сладкое. Дед, в очередной раз сбегав «до ветру», плюхнулся на стул.

– Вот, Дед, твои любимые трубочки с кремом, – протянула я ему блюдо с пирожными, стоящее передо мной.

Дед сгреб пару себе на тарелку. Съел одно, нарочито шумно прихлебывая чай. Надкусил второе. И вдруг схватился за горло, пошатнулся на стуле, и его вырвало прямо ему на грудь.

Все на мгновение оцепенели от неожиданности. Лидочка опомнилась первая. Она вскочила, подхватила старика за плечи и наклонилась к его лицу, не обращая внимания на пачкающие ее платье рвотные массы:

– Федор Семенович, что с вами?

Деда еще раз вывернуло наизнанку, а потом он слабым голосом произнес так, словно у него во рту была горячая каша:

– Гоова боит… Во ту гойко… и аемео сё…

Лидочка ахнула и закричала, повернувшись ко мне:

– Глюкоза в аптечке есть?

– К-к-кажется, н-н-нет, – замотала я головой.

Дедова «невеста» прямо пальцами залезла в сахарницу и выудила оттуда два куска рафинада. Переждав очередной приступ рвоты и одобрительно сказав: «Это хорошо. Пусть желудок очищается», – Лида запихнула Деду под язык сахар.

– Что вы делаете? – попыталась вмешаться Мария. – Может, «скорую» вызвать?

Лида, не поворачиваясь к мадам Данваль, процедила:

– Я его спасаю. А «скорая» в вашу глушь будет целый час ехать.

– Что с ним? – вмешался Карен.

– Отравление, – бросила сиделка.

Фрося испуганно запричитала: