МЫ НЕ СПИМ!

Привлёк я к себе её одной рукой, а второю отодвинул траву-мураву от губ родных любимых. Сухие эти губы – летние, потрескавшиеся от солнца и ветров, обкусанные от досады, солёные от слёз.

Вокруг шумит-шуршит высоченная трава сухостой, рыжая, как Светка, жёлтая, как глазищи её…

Я целую, целую губы твои, любимая… Я пью, пью счастье с губ твоих… Утону, утону я в глазах-омутах… Упаду, упаду в реку радости… Запах лета и солнца на плечах твоих… Заплутал ветерок в волосах твоих… Нет сейчас никого-ничего вокруг… Только ты и я и любовь навек…

***

Покатилось солнце на закат за Безназванку нашу. Озарило багрянцем весь Ведьмин луг. Мы стоим вдвоём под Чёртовым когтем. Чиста любовь наша, прекрасна. Мы взялись со Светкой за руки, и пошли обратно к речке. Молчим, всё уж там, под корягой сказано, горячо и правдиво. Как бывает только в первый раз, в первую нашу самую чистую любовь.

Жму я руку Светкину, всю исцарапанную и зелёнкой измазанную. Хочу сказать ей всё, что тревожит-жжёт меня.

– Светка! Ну не могу я против тебя играть в финале. Ну, нечестно это, неправильно. Мы ж обыграем вас под-чистую… а ты дорога мне очень. Не хочу я огорчать тебя.

Остановилась Светка. Поняла меня. Засмеялась звонко, но приветливо.

– Сашка! Это ж игра. Всего лишь игра. И мы ещё поглядим, кто кого обыграет. Мои девчата такие боевые. Не сдюжат хлопцы ваши от нашего напора. Не мечтай, Сашка-капитан, мы вам не поддадимся!

И… Вдруг, я услышал шорох за нашими спинами. Обернулся резко. Вижу – недалечко за камышами стоит Валёк-малёк. Весь бледный, трясущийся от злости. Глаза чёрные бусины прожигают нас со Светкой. Ох, ты! Это ж он услыхал Светкины последние слова, что, мол, я мечтаю, чтобы девчата поддались нам. Что договорились мы с ней, чтобы победа моей команде досталась. Валёк наш он же честный-пречестный. Никогда ни от кого лжи-неправды не потерпит. А тут! Его кумир Сашка-капитан через Светку-бомбардиршу матч договорной хочет устроить.

– Ты! Ты… Сашка! Ну и сволочь же ты! Надо играть всегда по-честному! Всегда.

Трясётся малёк, дрожит от досады на меня. Кулачки сжал, костяшки побелели. Беда!

Я оглянулся на Светку, а она уж дырка-свист. Убежала. Она-то подумала, что малёк увидал, как мы целуемся, вот и стыдно ей стало. И не слыхала она, что Валёк о футболе подумал, а не о нас с ней.

А Валёк всё не унимается, не слышит он слов моих, не понимает. А я, немтырь-бестолковый, никак объяснить ему не могу – что тут промеж нас со Светкой было. Я ж точно знаю – это только наше с ней, тайное. Оберегать любовь нашу от всех надо. Светка тоже так думает и мне – там, на Ведьмином лугу об этом строго-настрого наказала.

Что же это такое делается, люди добрые! Только сейчас, минутку назад, не было счастливее на свете никого, чем Сашка. И вот, тучи чёрные надо мной собираются. Друг мой во лжи меня упрекает, а любимая моя не хочет, чтоб все о нас с ней знали. Нету, нет слов таких, чтоб тоску мою высказать.

А малёк всё кричит, негодует всё. Тут не выдержал я, да и хлопнул его, чтоб приумолк. И не рассчитал свою силу. Так вдарил, что упал Валёк. Вроде бы и не так уж больно он получил. А только брызнули из глаз его бусинок слёзы злые-горькие.

– Фашист! Сашка, вот ты кто. – Начал он кричать мне, срывая голос, давясь слезами. – Предатель! Как отчим мой. Он тоже мамку бьёт и меня. Я и в бокс пошёл, чтобы никто не догадался – откуда синяки эти у меня, чтоб на тренировки все думали. А ещё, чтоб мамку защитить от ирода этого. Она жалеет его и терпит всё. Говорит, что раньше он был сильный и красивый и добрый. А когда его забрали, а потом отпустили – сломался он, сломали его наветами и допросами. Слабым стал, беспомощным и злым на свет весь белый за слабость свою. Поэтому, как выпьет, начинает себя терять и нас бить, вымещать злобу свою на тех, кто любит его. Это она так говорит. А я ненавижу его. И тебя ненавижу!

Убежал малёк, и померкло всё. Нет больше радости в мире этом для Сашки, не осталось…

***

Вернулся я в лагерь. А там – смех, веселье! Витя опять ребят смешит, рассказывая всем, как мы Парамонова с забором провели.

Видно, не было лица на мне, что друзья мои Витя и Ваня сразу кинулись ко мне и увели от всех в нашу палату. А я и им рассказать ничего не могу про нас со Светкой, не моя эта тайна. Ну, как смог, обсказал им про беду с Вальком. Да только, без правды, почему на самом деле так вышло, больно глупый рассказ получился. Но на, то они и друзья мои, чтоб без лишних слов меня понимать. Помолчали мы. А что тут скажешь? Надо как-то Валька убедить, что не со зла я его толкнул. Может, он успокоится, поразмыслит сам, что к чему. Ух! Тяжело это всё.

Уже отбой объявили, горн над лагерем продудел отходную, а Валька в кровати всё ещё не было. Заволновались мы с ребятами не на шутку. Малёк от обиды глупость мог, какую совершить. Есть у него горячность эта, да и мал ещё, по ночи невесть, где шастать.

– Ваня, Витя! Пойду я Валька поищу. Пока его взрослые не нашли, да из лагеря за такую вольность не выгнали. Вот, ума не приложу, куда он мог с реки побежать?

И тут мушкетёры мои, понимающе друг промеж другом закивали. Засуетились, вскочили оба разом.

– Сашка! Он же на плот наш побежал, сбежать, видно, уплыть от всех нас задумал. – Тараторит Витька, сбивается, со слова на слово перепрыгивает, волнуется.

– Он же маленький, утонуть может! – Вторит ему Ваня.

– Стойте, ребята, – я им говорю, – не понимаю я вас совсем. Убежать, утонуть. Ну, какой плот? Откуда здесь ему взяться?

–Эх! Сашка. – Витя хлопает меня по спине. – Совсем ничегошеньки ты со своей любовью не знаешь, не замечаешь. Потеряли мы тебя!

Что? Как они про нас прознали?! Мы ж никак… Мы ж никому…

– Да, ладно, Саня! – Ваня кладёт мне руку свою на плечо, треплет по-дружески. – Весь лагерь про вас со Светкой-бомбардиршей знает, только вы вдвоём ничего кроме друг дружки не видите. Мы с Витей и мешать вам не стали, раз всё так по-серьёзному у вас. Ты – целый день на её тренировках пропадаешь, а мы решили плот построить, как Том Сойер и Гек Финн.

– Ваня так ловко придумал, как нам материал для плота незаметно от всех получить. – Витя смотрит на друга своего с гордостью. – Он давно про мои таланты чужими голосами говорить ведает. Вот и задумали мы забор починить и плот сделать из остатков. И доброе дело всему лагерю и себе не в урон. И Валёк тоже с нами.

– Он знает, где плот стоит, туда и побежал. – Ваня уже одетый от двери говорит мне. – Мы его с Витей сами найдём. Далеко ему не уплыть. Плот к косе за селом прибьет, а с отмели его мальку не стащить. Мы живо, мы мигом!

– А ты, Саша с нами не ходи. – Советует мне Витька. – Мы сами попробуем Вальку объяснить, что запутался ты из-за любви своей и не мог ничего ему рассказать. Может, и поймёт он, да поостынет малость.

Убежали в ночь мушкетёры выручать своего д'Артаньяна.

***

Наутро проснулись мы все. Валёк, как Витя с Ваней думали, так и, оказалось, сидел на плоту на отмели у села и плакал. Они, как смогли, уговорили его на меня не злиться и в лагерь вернуться. Но, сначала, надо было плот обратно в потайное место отогнать.

Но, что-то не так стало промеж мной и Вальком. Не знаю. Может, и правду люди говорят – влюблённые как слепые на чужое горе иль радость становятся, только друг на дружке замыкаются. Не нашёл я опять никаких слов, чтоб правильно перед Вальком повиниться, всё мне казалось, что я чем-то ненароком любовь нашу со Светкой выдам-предам.

А потом всё как-то закрутилось, закружилось…

Предстоял нам матч за третье место с девочками играть. Весь лагерь собрался посмотреть эту игру на новом, отремонтированном нами стадионе. Осип Калинович одел самую свою красивую красную с белым вышиванку, да подпоясал её алым атласным поясом с кистями. Сапоги свои он так начистил, что все вокруг шутили, что нам и играть не придётся, девчонки сами сдадутся и сбегут от этого одуряющего запаха гуталинового.

Но Осип Калинович не обижался на зубоскалов, а лишь посмеивался со всеми в свои роскошные казачьи усищи.

Началась игра. Девочки сражались отчаянно и отважно. Они даже умудрились закатить гол в Витькины ворота. Но, наша команда, конечно, была их сильнее и техничнее.

А ещё, Вася-дылда всё ж дождался своего звёздного часа и отомстил за свой позор Сонечке. В самый разгар матча, когда счёт был один-один, а Сонечка, вдруг, неожиданно возникла перед Ваниным носом, как из-под земли и грозила отнять у него мяч. На трибунах все замерли и затихли. И… В этой тиши раздалось такое душераздирающее мяуканье, как будто прямо в эту минуту котяра прощается со всеми своими девятью жизнями разом!

Сонечка, встала, как вкопанная, а потом, резко развернулась и побежала с поля на крик – спасать несчастного кота от гибели неминучей. Светка бегает, кричит на девчат, что надо собраться, а они сбились в кучу, растерялись, ну Ваня и закатил им гол в пустые ворота.

Конечно, тут мы поняли, что это Вася-дылда кота раненого изображал. Все в лагере знали про его ненависть к Сонечке. Первым до него Валёк добрался. Да так ему припечатал, что Вася-дылда, который на самом заднем ряду сидел, улетел за ограждение, сверкая своими худыми длинными ходулями. Ребята вскочили со скамеек и дружно зааплодировали Вальку и захохотали-засвистели дубине стоеросовой, валявшейся в куче коровьих лепёх, которую Валька же и накидал за всю эту смену.

Сонечка счастливая и довольная вернулась на поле. Но, всё равно, девчата проиграли нам пять-один в этой игре. И не смотря на это, болельщики, после окончания матча так горячо их поздравляли, качали на руках, дарили цветы и подарки, как будто они выиграли этот турнир по футболу нашего лагеря «Орлёнок»!

После этой памятной игры начальник лагеря принёс свой фотоаппарат «ФЭД», сказал моей и Светкиной команде построиться и сфотографировал нас всех вместе для доски почёта. И Валёк с нами снялся и гордый Осип Калинович. Даже Парамонов пытался присоседиться, да только директор отогнал его, сказал, чтобы не примазывался к героям дня.

***

Вот и кончилась эта смена. Пора по домам. Грузовики за нами приехали рано утром, ещё только солнышко встало. Девчата уже погрузились в свою машину. У заднего борта сидит Светка. На голове у неё неизменный венок-растрёпа. Травинки привычно застилают тигриные-жёлтые глаза её. Я долго-долго смотрю в них, а они призывно смотрят на меня. И знаем мы с ней, что всё у нас будет, как надо. Что возвратимся мы в наш город, повстречаемся там, и пойдём вместе в кино и на танцы, поедим мороженого. Впереди нас ждёт только счастье! Грузовик с девочками глухо зарычал и уехал.

А мы всё никак в путь домой не тронемся. Потеряли где-то Валька, кличут-ищут, найти не могут. Я выскочил из кузова, крикнул ребятам, что сейчас найду и приведу его. Вдали, над речкой раздался чужой злобный шум, а потом земля вздрогнула, горестно вздохнула.

Бегом, Саша, бегом, скорее! Кричу я себе. Беда! Большая беда идёт! Найти, найти Валька дорогого, уберечь, спрятать, укрыть маленького!