Сильные женщины. Рассказы

– Сколько её, той жизни? – рассуждала она. А с той семьей, Николай сказал, что покончил отношения. Да и на выходные он никуда не уезжал.

Постепенно люди попривыкли к их отношениям и Николай перебрался жить к Анне в дом, к всеобщему недовольству Валентины и матери Анны, Марии.

Наступила зима, длинными, холодными ночами Анюта прижималась к Николаю под предлогом погреться, а сама надышаться им не могла, как будто предчувствуя свое недолгое счастье.

По дому Николай мало чем им помогал, дров наготовил на зиму и ладно. Так и жили потихоньку, пока не «грянула гроза» среди ясного неба. В январе месяце Анна поняла, что понесла. Мать уже заметила её состояние и только осуждающе смотрела, ничего не говоря. Да и что тут скажешь, связалась с женатым, чего доброго, только и жди, что сбежит. На чужом несчастье – счастья не построишь.*

Анна не переживала, как нибудь сладится, ведь любимый рядом. Прошло уже два месяца, она испытывала жуткий токсикоз по утрам, вперемежку с сильной изжогой, спала в основном сидя, чтобы не угореть от собственного жара, льющегося из желудка. Она держалась, но однажды заметила что Николай стал куда то отлучаться, сначала не надолго, потом все чаще и дольше, стал уезжать на выходные. На все вопросы только нечленораздельно мычал что то, потом таки признался.

– Жена родила недавно третьего ребенка, надо возвращаться, не могу же я их бросить на произвол.

– А как же я? Как же наш ребенок?

– Ну что он у тебя первый? Аборт сделаешь, еще не поздно, делов то.

– Уходи и никогда больше не возвращайся.

Николай молча собрал свои пожитки и ушел, больше она его никогда не видела.

Сердце Анны рвалось на части, душу обуревали сомнения, но наревевшись вдоволь за ночь, она пришла к выводу, что от ребенка нужно избавиться.

Утром она собрала узелок с чистыми вещами, оделась…

– Мама, ты куда собралась?

– Не спрашивай, дочь, пойду я, если не вернусь к утру, корову покормишь, да смотри телиться начнет, бабушку зови. Вдвоем поди управитесь…

– Мамочка, родненькая, что ты надумала? Не ходи туда, прошу тебя.

Валя хоть и мала была, да поняла куда мать собралась, в соседнюю деревню, аборт делать, не иначе. Валентина упала на колени, обняла ноги матери, уткнулась в них головой и запричитала:

– Мама, одумайся. Милая моя, бедненькая, я не пущу тебя. Пусть он родится этот ребеночек, очень тебя прошу. Не убивай его. Черт с ним, с этим дядей Колей, без него справимся. Пожалуйста, ради меня оставь.

Анна подняла зарёванную дочь, ну куда ж деваться то.

Прошла зима, а затем и весна промчалась. Летом потихоньку передвигаясь Анна еще как то управлялась с делами, даже бегала за коровой, та не хотела ходить домой, теленок почти все высасывал, а зачем ей домой то идти, ляжет да и лежит в лесочке в теньке. С наступлением осени Анюта уже кое как переставляла ноги, а нужно было копать картошку, мать с Валентиной одни не справятся. Копали, почти целыми днями напролет, не разгибая спины. Мошка нещадно съедала, пот струился под грудью, ребенок постоянно давал о себе знать, видно тоже не сладко ему там приходилось. Анна торопилась, вот вот роды начнутся, а нужно еще высушить все и убрать. Седьмого числа они все закончили и Анна стала собираться в больницу. Девятого числа она произвела на свет еще одну девочку.

– Ну вот еще одна забота на мою голову.

– Для чего ты пришла в этот мир, что ждет тебя? – думала она глядя на девочку, когда ту принесли на кормление. За окном чирикали воробьи, предчувствуя холода, а на душе у Анны было пусто. Даже когда поднесла ребенка к груди и та жадно зачмокала, она не испытала никаких эмоций, то ли усталость сказывалась, то ли депрессия наваливалась черной тучей.

Дома Валентина ожидала долгожданную сестренку, очень радовалась новому члену семьи.

– Мам, давай ее Галей назовем. Я Валя, она Галя – похоже.

– Давай. Ты поможешь мне помыть ее? Белье приготовила детское?

– Да, мама, соседи на днях принесли пеленки, распашонки. Я все постирала. Ложись, отдохни. Я все сделаю. И проворная, маленькая Валя засуетилась, забегала. Помыла сама Галинку, положила ее рядом с матерью и пошла стирать грязное белье, то что мать принесла с больницы. Сколько сил таилось в этой маленькой девочке, но она была благодарна матери, за то, что та подарила ей такое чудо.

* народные пословицы, поговорки

Глава 3

Шли годы, жизнь лучше не становилась. Галина росла бойкой девчонкой, вечно носилась где то, все лето напролет. То на речку убежит и плюхается там весь день, то по заборам лазит.

– Вот шельма неугомонная, – сокрушалась Анна, – бестолковая растет совсем.

– Галя, иди сюда, покажу чего, – Анна возилась на грядках.

– Что, мам? Ой, это лягушка? А где у нее детки?

– Да какие детки то? Лягушка случайно сюда забралась между грядками, а детки ее вон там в канаве, иди глянь.

– Пойдем покажу, – сказала Валя. Она была все такой же миниатюрной, Галина в свои семь лет уже догоняла ее, девятнадцатилетнюю девушку. Но зато красотой Валю Бог не обделил: большие красивые глаза, густые шикарные волосы, каштанового с кофейным оттенком цвета, уложенные в косы на голове, тонкие, но очень чувственные губы, присмотревшись их можно было бы назвать даже пухлыми. От девчоночьей неприметности ничего и не осталось. Парни уж давно на Валентину заглядывались, но она не торопилась. Был даже ухажер один, да видно не к душе.

– Валь, ну пошли уже быстрее, покажи, где эта лягушка деток бросила.

– Идем, идем, – проворчала сестра, – Вот, смотри.

– И что это, детки что ли. Зернышки какие то.

– Да не зернышки это, а икринки, которые лягушки откладывают.

– А детки где? – не унималась Галина.

– А вот когда созреют эти яйца, детки и появятся.

– Ну, это сколько ждать еще?

Но тут Галину заинтересовали воробьи на заборе и она бросилась со всех ног к забору, но пока забиралась, воробьи с шумом разлетелись.

– Ух, неугомонная, – снова проворчала Валентина, – Пойдем есть, я сырники пожарила.

Сырники Галя любила и поплелась за сестрой в дом.

Мать целыми днями пропадала на работе. Валентина тоже работала, она устроилась сопровождающим в почтовый вагон и целыми неделями колесила по стране. С наступлением холодов Галю оставляли дома одну. Мать закрывала ее под замок и уходила на целый день. Почему то с бабушкой ее не оставляли. Та вообще никакого участия в ее воспитании не принимала.