Вежливый человек

Словно в подтверждение его слов, один из таких опухших земляков подскочил к нему с белоснежным пластиковым стаканчиком в грязной пятерне и заботливо просипел.

– Держи, старичок! Не раскисай, дыши! А я ради хорошего человека пока перебьюсь. Позже наверстаю.

Еле заметно кивнув в знак благодарности, Сережа взял из протянутой руки стаканчик, насильно влил его содержимое себе в нутро и, закрыв глаза, медленно откинулся на спинку скамьи. Стас учуял терпкий запах календулы, сразу напомнивший ему процедуру полоскания воспаленного горла и горький привкус спиртовой настойки во рту, хотя он мог легко спутать ее с тем же пустырником, который имел здесь не меньшую популярность. Будто прочитавший его мысли пьянчуга, вернувший в свою пятерню пустой стаканчик, весело подмигнул Стасику, после чего, многозначительно подняв вверх указательный палец свободной руки, изрек:

– Лекарство!

Минут через пять лицо Сергея и правда немного посветлело, дыхание стало не таким частым и более глубоким, а на щеках проступил слабый румянец. Подняв припухшие веки, он внимательно посмотрел на сидевшего рядом приятеля, словно пытаясь убедиться в подлинности его личности, после чего тихо произнес:

– Так я не понял, какой рассказ ты начал читать?

Обрадовавшись заметному улучшению состояния единственного человека из всей компании, к которому чувствовал дружескую симпатию вместе с элементарным уважением, Стас, дабы не быть излишне утомительным, в менее развернутой, чем собирался изначально форме, поведал о своих впечатлениях от прочитанной части книги. Сергей выслушал его внимательно, временами понимающе кивая и поддакивая, после чего, по-стариковски кряхтя, поднялся на ноги.

– Пойду, пожалуй, домой. Слабость до сих пор сильная. Полежу, авось засну, – сказал он, похлопав Стасика по плечу. – Ты не тяни, повесть дочитывай, а завтра обсудим, как настоящие критики.

Решительно отвергнув предложение проводить его, Сережа взял прислоненную к темному стволу зеленеющей у скамейки липы деревянную клюку, которую Стас до этого не замечал, и неспешно поковылял прочь. Провожая взглядом непривычно сгорбленную спину в неизменном коричневом пиджаке, Стасик неприятно поражался произошедшей за сутки перемене в облике доброго приятеля, вот только помыслить не мог, что видит его последний раз.

Хмурым утром следующего дня Станиславу пришлось установить у изголовья кровати настольную лампу, чей направленный свет позволил дочитать повесть Липатова и пробежать глазами пару первых страниц «Расплаты» Тендрякова. Ближе к обеду небо окончательно заволокли низкие тяжелые тучи, а деревья за окном застыли в стихшем ветру, будто напуганные дальними раскатами грома.

Стасик подумывал провести весь день дома в обществе увлекательной книги, однако повинуясь необъяснимому зову иного, по большей части далекого от литературы сборища, исполнил ставший традиционным полуденный ритуал на кухне, после чего, выйдя из дверей подъезда, поплелся к магазину. Ударная доза водки обжигала изнуренное безостановочными возлияниями нутро, воссоздавая иллюзию хрупкого душевного равновесия, но уже не бодрила, как прежде.

Еще издали он заметил карету скорой помощи у скамейки, где вчера разговаривал с Сергеем, отчего в смутном предчувствии беды машинально ускорил шаг. Однако через мгновение дорогу ему перегородила сутулая фигура опухшего пьяницы, прошлым днем подносившего его приятелю пахучее «лекарство» в пластиковом стаканчике.

– Не советую туда лезть, братан, – предостерег он заговорщическим шепотом, хотя вокруг было безлюдно. – Серега кони двинул. Сейчас врачи по-любому ментов вызовут, а нам от них, сам понимаешь, лучше держаться подальше.

Ошарашенный Стас застыл столбом, пытаясь переварить услышанное, а когда вновь обрел дар речи, замогильным голосом попросил сутулого подробнее описать случившееся. Из последовавшего вполне обстоятельного рассказа выяснилось, что появившийся в компании около часа назад Сергей оказался при деньгах —продал или заложил свой профессиональный фотоаппарат. Пока самый молодой бегал за водкой, ему стало настолько плохо, что даже немного выпить не выходило, так как тут же выворачивало наизнанку. Он тяжело дышал, постоянно стонал и кашлял, его периодически рвало желчью. В конце концов Сергей был вынужден лечь на скамейку, подложив под голову свой сложенный пиджак. Поначалу казалось, будто ему чуть-чуть полегчало, так как кашель ослаб, рвота прекратилась, и он начал, тихо посапывая, дремать. Однако вскоре звуки дыхания совсем исчезли, голова безвольно свалилась набок, а разом свесившаяся рука коснулась земли. Серегу безуспешно пытались растормошить, били по побелевшим щекам. Один спившийся фельдшер, так и не нащупав у него пульс, принялся делать непрямой массаж сердца, но через несколько минут усилий безнадежно махнул ладонью, показал всем скрещенные перед собой руки, как бы говоря: «Все, кранты», после чего отошел в сторону и закурил. Ни у кого из алкашей телефона при себе не оказалось, поэтому пришлось просить проходящую мимо женщину вызвать скорую помощь и затем без промедления ретироваться подальше от покосившейся скамьи под развесистой липой.

Едва сутулый закончил рассказ, как с автомобилем скорой помощи поравнялся внедорожник полиции, по белоснежному борту которого пробегала синяя полоса.

– Вот и мусора пожаловали, – сказал он, поворачиваясь горбатой спиной к злосчастному месту. – Уходим. Через часок приползай к старым гаражам, там помянем. Бабки на это святое дело он все-таки успел нам сегодня подкинуть.

Однако Стасик уже практически не слышал встреченного пьяницу. В его сознании один за другим всплывали образы Сереги, поблескивающего стеклами очков на дружески улыбающемся лице, иногда вспоминались обрывки сказанных им во время хмельных бесед фраз. Чувствуя разгорающуюся душевную боль, он понуро пошел прочь от супермаркета и без всякой цели бродил по окрестным улицам, дворам и пустырям, пока накатившая слабость во всем теле не возвестила ему о жизненно важной необходимости срочно выпить. В первом же попавшемся по дороге продуктовом магазинчике Стас купил бутылку, апельсин и черный пакет, куда сразу же спрятал спиртное вместе с фруктом. Идти домой, чтобы оказаться в четырех стенах наедине с мрачными мыслями, ему хотелось меньше всего, поэтому при выходе из магазина, свинтив крышку, он жадно хлебнул из горлышка и медленно зашагал по тротуару вдоль проезжей части.

Поравнявшись с пустующим остановочным павильоном из оргстекла, Стасик сел на лавочку под его крышей, вновь отхлебнул прямо из бутылки и принялся сдирать плотную кожуру с апельсина. Когда первая долька тонизирующего фрукта оросила свежим соком рот, от которого за версту разило застарелым водочным смрадом, на остановке появился худосочный мужчина невзрачного вида в светлой рубашке с длинным рукавом и темных, подпоясанных ремешком брюках. Он стоял тихо, чуть вжав голову с аккуратно зачесанными набок жиденькими волосами в плечи, словно боясь шелохнуться и лишним движением спровоцировать закусывающего на лавке хмурого типа, каковым со стороны выглядел Стас. Через минуту он поднес близко к глазам находящийся в руке телефон, долго в нем копался, иногда что-то читал, беззвучно шевеля губами и щурясь, после чего приложил его к уху, видимо, найдя нужный контакт. Тут же в кармане легких полуспортивных штанов рингтоном популярного мессенджера напомнил о своем существовании смартфон Станислава, который он брал с собой, когда не забывал утром зарядить.

– Слушаю, – отозвался Стас, хотя после своего финансового краха зарекся не отвечать на вызовы скрытых номеров.

– Ой, извините великодушно… Вероятно, ошибся номером, – учтиво произнес мужской голос после краткой недоуменной паузы. – С моей невнимательностью одни проблемы! Еще раз прошу прощения!

Обычно, звонки подобного рода забывались сразу же после их завершения, но только не на этот раз. А дело было в том, что Станислав хорошо видел, как стоящий в трех шагах от него незнакомец произносил извинения, которые донеслись до него из динамика смартфона и тонкогубого рта худосочного мужичка почти синхронно. Когда же мгновение спустя у остановки затормозил автобус, незнакомец повернулся к опешившему Стасику и, прижав руку к груди в извинительном жесте, проникновенно произнес:

– Ну, ошибся, с кем не бывает! Впредь буду внимательнее и если потревожу, то только в случае крайней необходимости!

Сунув свой телефон в карман брюк, он вошел в распахнувшиеся двери автобуса, который без лишней задержки у прозрачного павильона остановки вновь тронулся и вскоре исчез из вида.

За последние дни, отданные на откуп алкоголю, Стас начал привыкать к некоторой абсурдности всего происходящего вокруг и уже обращал мало внимания на фокусы искаженного восприятия. Однако необъяснимый с точки зрения здравого рассудка случай в плохо знакомом районе города, где совершенно посторонний человек, ненароком оказавшийся рядом, звонит ему по телефону и тут же нелепо извиняется за свою ошибку, напоследок уверяя, что будет беспокоить его только по необходимости, не на шутку взбудоражил сознание Стасика сразу после исчезновения первоначального ступора. «Должно же быть хоть какое-нибудь разумное объяснение произошедшему! Где-то я встречал этого типа раньше, вот только где? В налоговой инспекции? А, может, в детском саду? – терзал сам себя Станислав пустопорожними размышлениями во время обратной дороги к дому. – Неужели у меня помутился рассудок? Вряд ли! Ведь до сих пор я совершал вполне обдуманные поступки, соответственно, мыслил рационально, пусть с некоторой поправкой на опьянение».

Порог своей квартиры он перешагнул уже будучи совсем тяжелым, поэтому, поставив остававшуюся в бутылке водку на кухонный стол, сразу же направился спать, забыв при этом, по обыкновению, включить телевизор. После первых часов забытья началось невольное погружение в адские миры кошмарных сновидений, где в каждом из сменяющих друг друга сюжетов так или иначе присутствовал загадочный образ незнакомца с остановки, чьи учтивые извинения звучали зловеще на фоне катастрофических обстоятельств. Иногда в образе случайного прохожего появлялся умерший Серега, невозмутимо шествующий в глубокой задумчивости и никак не реагирующий на обращенные к нему приветствия.

Утром у Стаса не оказалось ни желания, ни сил занимать себя чтением в попытке дотянуть до полудня без помощи спиртного. Непривычно рано он появился рядом с супермаркетом и тут же умудрился подраться с двумя слонявшимися там чересчур, по его мнению, веселыми алкашами из пока еще не собравшейся кодлы, на которую подспудно возлагал вину за непростительную медлительность с вызовом врачебной бригады нуждающемуся в срочной медицинской помощи Сергею. Ему пришлось вернуться домой, чтобы умыться и надеть чистую майку вместо порванной с пятнами собственной крови из разбитого носа. Никакого смысла ввязываться в драку со спившимися попрошайками не было, однако безрассудная пьяная злоба, всклокотавшая в нем из-за бессилия перед трагическими и необъяснимо-пугающими событиями вчерашнего дня, искала выход. Стасик прекрасно знал, что даже выпивающие «на хате» алкаши, прежде чем вызвать неотложку, стараются вынести к подъезду испустившего дух или просто потерявшего сознание собутыльника, дабы не «светить» лишний раз свое логово и самих себя. Однако в смерти лучшего приятеля он все равно винил именно этих тяжело больных людей с изуродованными понятиями о морали и нравственности. Их радушная компания теперь представлялась сборищем человекообразных монстров, куда его заманила какая-то дьявольская сила.

Тем временем денежная заначка неумолимо иссякала, отчего ее учредителя все чаще одолевали мрачные мысли о близящейся развязке. Стремясь нащупать выход из создавшегося тупика, Стасик поставил себе задачу понемногу сокращать потребление огненной жидкости, постепенно увеличивая интервалы между ее принятиями. Начавшийся в тот же день вынужденный эксперимент уже последующей ночью закончился полным провалом. Так и не сумевший уснуть из-за недостаточного насыщения алкоголем Станислав, пребывал в беспричинном тревожном предчувствии, ощущая бешеный пульс выпрыгивающего из груди сердца и вздрагивая от малейшего шороха. Удалось задремать лишь поздним вечером после проглоченной таблетки седативного препарата, однако через пару часов волей-неволей пришлось вставать и плестись в кухню, чтобы унять мучившую сквозь зыбкий сон жажду. Нахлебавшись ледяной воды из-под крана, Стас подошел к окну и оторопел. Внизу у подъезда на лавочке, держа перед собой в руках книгу и время от времени перелистывая ее страницы, сидел тот странный тип с остановки, рассыпавшийся в извинениях из-за своего загадочного звонка. Даже с высоты четвертого этажа хорошо различались прилизанные набок жидкие волосы, не говоря о заправленной в темные брюки светлой рубашке с длинным рукавом. Учитывая очевидную расслабленность тщедушной фигуры, подходящую разве что домашнему уюту, особенно пугающе выглядела его поглощенность книгой, несмотря на никак не способствующий чтению тусклый фонарный свет.

Упавшее в благодатную почву расшатанной нервной системы зерно смятения, стало быстро прорастать паникой, принуждая больное воображение громоздить одну ужаснее другой версии и леденящие кровь догадки. Единственной защитной реакцией на неконтролируемый приступ оказался выработанный в течение последних дней рефлекс, подчиняясь которому Стасик машинально полез в холодильник, судорожно сжал запотевшее стекло бутылки дрожащей ладонью, свинтил крышку и, жадно присосавшись к горлышку, сделал несколько шумных глотков. Отдышавшись и постояв немного посреди тесноты темной кухни, он ясно ощутил, как истончающаяся ткань опутавшего его ужаса постепенно расползается, унося вместе с собой скованность мышц тела. Вскоре остававшуюся тревогу окончательно сменило относительное спокойствие, а после дополнительного большого глотка вернулась утренняя злоба на всех и вся вместе с безрассудством. Недолго думая, Станислав натянул на себя майку со штанами, надел сандалии и через минуту спустился к входу в подъезд. Восседающий на лавке парень лет двадцати с планшетом в руках, не имеющий ничего общего кроме худобы и зачесанных набок волос с таинственным незнакомцем, даже не удостоил взглядом заросшего щетиной мужика, выскочившего из металлической двери, будто ошпаренный. Осознав злую шутку своего искаженного от пьянства восприятия, Стас вернулся в квартиру, врубил телевизор и вновь повалился на тахту. Перед тем, как забыться тяжелым алкогольным сном, он со спокойствием обреченного признал очевидный провал попытки начать выбираться из глубокой ямы, которую сам себе сдуру вырыл.

Следующим днем Стасику во что бы то ни стало надо было сходить за хлебом или лапшой быстрого приготовления, поскольку умирать с голода до того, как закончатся деньги на выпивку, в его планы пока не входило. С утра зарядил моросящий дождь. Несмотря на пасмурную серость за заплаканным каплями окном, Станислав решил не откладывать поход в магазин на более поздние часы, справедливо опасаясь быстро наклюкаться. Когда он, набросив невесомую ветровку, уже отворял входную дверь, мелодией популярного мессенджера зазвонил заряжающийся на полу рядом с тахтой телефон, принудив его, чертыхаясь, возвратиться в комнату. Номер оказался скрыт, что сразу же вызвало тревожные ассоциации, участившие сердцебиение.

– Алло, – настороженно вымолвил Стасик, приняв вызов.

– Доброе утро, Станислав Владимирович! Жутко неудобно беспокоить вас, но экстраординарные обстоятельства вынудили меня сделать это, – тактично произнес негромкий мужской голос, по чьей интонации безошибочно угадывался тип с остановки.

Не боясь попасть в просак, если звонящий окажется кем-то другим, Стас нарочито грубо крикнул в трубку:

– Может, представишься для начала и перестанешь ломать комедию!

– На форзаце книги вашего скончавшегося друга записан телефон его дочери, – продолжил загадочный незнакомец, проигнорировав обращенное к нему требование. – Если вам дорога память о нем, то свяжитесь с Анютой и объясните девочке, что купленный папой подарок ко дню ее рождения находится в кармане его зимней куртки. Сергей был бы вам очень признателен…

– Вы кто ему, родственник? – перебил анонима окончательно вышедший из себя Станислав.

– Нет, я просто доброжелатель, – сухо ответил он.

– Слушай сюда, доброжелатель! – взорвался Стасик. – Лучше сразу объясни толком, откуда ты взял мой телефон, иначе я обязательно тебя найду и…

Однако сообщить анониму подробности ожидающей его расправы в случае нежелания изъясняться не удалось, так как связь резко прервалась. Стас какое-то время метался в нервном возбуждении по квартире, натыкаясь на косяки и опрокидывая табуреты, а немного остыл только после внеочередной порции водки. «Разыщу, из-под земли достану, – вслух внушал он самому себе в пьяной злобе. – Никому не позволю играть со мной в игры!».

Ему вдруг стало очень душно и неимоверно тесно в четырех стенах своей городской берлоги, поэтому Станислав бросил в пакет с логотипом супермаркета непочатую бутылку, вышел из дома во двор и зашагал неизвестно куда, напрочь забыв о хлебе. Оказавшись вскоре на широком проспекте, он завидел невдалеке сразу несколько стоявших в ряд остановочных павильонов, схожих как две капли воды с тем, у которого позавчера извинялся перед ним анонимный доброхот. Ожидающих пассажиров было совсем немного, зато в непосредственной близости от прозрачных стен павильонов то и дело останавливался общественный транспорт. Увидев подошедший автобус, Стас ускорил шаг и вскоре поднялся в его чистенький салон с двумя рядами кресел вдоль каждой из сторон. Почему его потянуло сюда словно магнитом, осталось загадкой, решить которую не представлялось возможным. Усевшись у окна, он уткнулся лбом в прохладное стекло и с началом движения стал пристально всматриваться в открывающиеся взору городские пейзажи. Немноголюдные под свинцовыми тучами улицы сменялись пустынными скверами и площадками перед административными зданиями, темные же проходные дворы и мелькающие узкие переулки казались вовсе необитаемыми. Змейки стекающих по стеклу дождевых капель преображали картины за окном в живописные полотна неведомых миру экспрессионистов, нагоняя на Стасика бесприютность и тоску. «Неизвестно, сколько мне еще отмерено Богом, однако ясно одно – весь остаток жизни я буду, по сути, чужаком, таким, как сейчас, сторонним наблюдателем за ускользающими контурами окружающего мира, казавшимся когда-то таким дружелюбным, – с грустью размышлял он, беря из рук старающейся не смотреть ему в лицо женщины-кондуктора проездной билет. – Предпочтительнее было бы мне совсем не рождаться, оставаясь в том благословенном месте, где нет даже понятия о счастье и горе, а потому отсутствует необходимость вечно гнаться за одним и избегать другого. Поистине, выдернувший меня из безмятежного небытия создатель, сыграл со мной злую шутку».

За такими мрачными помыслами Станислав не заметил, как оказался в той части города, где раньше совсем не бывал. Когда автобус затормозил на красный сигнал светофора одного из оживленных перекрестков, он, оглядевшись вокруг, собрался быстренько отхлебнуть из укутанной пакетом бутылки, как вдруг увидел прямо перед собой за окном у стойки со знаком пешеходного перехода того, кого полтора часа назад в горячечном раздражении клялся достать из-под земли. Звонивший утром аноним тоже увидел Стаса, отчего их взгляды встретились и на мгновение ошеломленно застыли от внезапности произошедшего. Однако уже через несколько секунд худосочный мужичок приветливо улыбнулся, после чего поднес костлявый кулак с оттопыренным большим пальцем и мизинцем к уху, по всей видимости, напоминая о телефонном звонке, сделать который он ранее просил оцепеневшего у окна пассажира.

Первым пришедшим к Стасику побуждением было высадить стекло и сверху прыгнуть на любезно улыбающегося ему типа. Но автобус в тот момент резко тронулся с места, оставляя позади яркий знак пешеходного перехода. В следующее мгновение Станислав уже вихрем несся по салону, чуть не сбив при этом с ног испуганную женщину-контролера, а когда подскочил к кабине водителя, истошно заорал:

– Тормози! Мне надо срочно выйти! Останови свой сарай на колесах!

Хмурого вида шофер отреагировал не сразу. Мельком взглянув на отражение визжащего идиота в зеркале над лобовым стеклом, он, много чего повидавший за годы в рейсах, указал кивком головы на приближающуюся спереди остановку и невозмутимо произнес, блеснув золотыми коронками:

– Потерпи чутка, сейчас выйдешь. Прямо здесь тормозить не имею права.

Возразить на железобетонный аргумент обязанного соблюдать правила водителя автобуса, преисполненного спокойствием от осознания своей правоты, было нечем. Пришлось Стасу, матерясь про себя, дожидаться, когда двери распахнутся у специально оборудованной площадки для посадки и высадки пассажиров, а оказавшись в конце концов на улице, рвануть по тротуару в обратном к движению автобуса направлении.

Возле перекрестка, где их взгляды нечаянно встретились, оказалась только пожилая дама с окрашенными хной волосами и двое уплетающих мороженое ребятишек школьного возраста. У задыхающегося после стометровой пробежки Стасика непроизвольно вырвался утробный вопль негодования, заставивший вздрогнуть всех троих его случайных слушателей. Озираясь вокруг вытаращенными глазами, он заметил на одной из убегающей от перекрестка улице удаляющиеся людские силуэты и тут же очертя голову устремился вслед за ними. Нагнав вскоре группу из нескольких человек, Станислав машинально одернул сзади за плечо самого щуплого из них, похожего со спины на таинственного анонима. Тот, потеряв равновесие, чуть было не упал на спину, но каким-то чудом все же удержался на ногах. Шедшие рядом с ним спутники, придя в себя, тут же обрушили на подбирающего слова извинения Стаса град ударов, сопровождая их презрительными выкриками: «Алкашня подзаборная!», «Синяк конченый!», «Падаль!». Не ожидавший столь агрессивной реакции, он бросился наутек, и только когда окончательно выбился из сил, остановился в глухом дворе с переполненными мусорными контейнерами, изнеможенно прислонившись плечом к холодной кирпичной стене высотного дома. Сплюнув солоноватую розовую слюну, Стасик припал к горлышку чудом сохранившейся в целости бутылки, ощутив жжение спирта на разбитых губах.

Понимая, что находиться черт знает где в пьяном виде, да еще с разбитой физиономией никак нельзя, он поплелся на доносившийся стук трамвайных колес и вскоре оказался на широкой улице с пестрыми вывесками салонов, аптек, парикмахерских и самых разнообразных магазинов вдоль мощеного тротуара. Увидев отражение своих распухших губ и затекшего левого глаза в тонированном окне ресторана быстрого питания, Стас с отвращением отвернул голову и быстро зашагал по пешеходной дорожке. Однако магнетическая сила зеркальных поверхностей спустя пару секунд заставила его вновь бросить взгляд на забрызганные дождем витрины, и тут Станислава словно ударило током. За фасадным стеклом бутика модной одежды он увидел таинственного незнакомца, взирающего немигающим взглядом прямо на него из залитого интерьерным светом зала. Анонимный доброхот замер в расслабленной позе, всей своей худосочной фигурой и маской безразличия на неестественно бледном лице демонстрируя полную невозмутимость. Охваченный мгновенно вспыхнувшим гневом Стасик, в два прыжка подскочил к усеянной бусинами серебристых капель витрине и в припадке слепого бешенства несколько раз ударил ладонью по ее прочному стеклу, оглашая улицу злорадными выкриками:

– Все, попался! Сказал же, найду, вот и отыскал! Теперь пеняй на себя, сволочь!

В тот же момент из дверей бутика вылетел жирный охранник в черной форменной рубахе и ринулся на него спущенным с цепи псом. Несмотря на сбитую алкоголем координацию, Стас каким-то чудом увернулся от цепких объятий стража с бульдожьей мордой, после чего устремился в распахнутую им дверь магазина. Небольшой уютный зал бутика модной одежды, благоухающий дивными запахами удачно подобранных ароматизаторов, сначала показался Стасику безлюдным, однако через секунду он заметил двух юркнувших в подсобное помещение девушек-продавцов в одинаковых белых блузках, сразу после чего его взору предстал сухопарый силуэт таинственного незнакомца на фоне панорамы умытой дождем улицы. Он продолжал как ни в чем не бывало стоять лицом к огромному окну во всю стену, чем представлялась витрина изнутри магазина, и, казалось, был всецело поглощен созерцанием заурядного городского пейзажа. Тем временем ворвавшийся в торговый зал бутика охранник с похожим на черный караоке-микрофон электрошокером, попытался достать дебошира своим оружием, но Станислав вновь оказался проворнее и, избежав парализующего разряда, вмиг подскочил к незнакомцу у окна витрины, мощным толчком сбил его с ног, после чего придавил к полу всей массой своего тела. Стас ясно услышал хруст костей во всем теле своей жертвы и перед тем, как самому ощутить парализующую мышечную боль и потерять способность двигаться, успел с торжествующим злорадством предположить, что переломил-таки хребет таинственному незнакомцу.

Переступить порог собственной квартиры после трехнедельного пребывания в стенах наркологического диспансера оказалось для Станислава делом непростым. Открыв входную дверь, он с минуту стоял на резиновом коврике в нерешительности, боясь шагнуть туда, где, как ему представлялось, до сих пор могут обитать алкогольные демоны, чей диктат привел хозяина жилища на грань безумия. Когда же малодушие было преодолено, Стас начал потихоньку обвыкаться в своем новом статусе раз и навсегда завязавшего, с каждой прожитой минутой, каждым часом и днем отдаляясь во времени от той поры, воспоминания о которой вызывали оторопь вместе со жгучим стыдом. Незадолго до выписки лечащий врач советовал ему меньше думать о прошлом, а также ни в коем случае не корить себя за обусловленные алкогольным помешательством слова и поступки. Однако следовать рекомендации нарколога оказалось совсем непросто, если вообще возможно, учитывая присущую новоиспеченному трезвеннику впечатлительность, болезненно обострившуюся из-за расшатанных нервов. Первое время после возвращения из больницы Станислав имел несчастье пробуждаться посреди ночи и терзаться потом до самой зари тяжелыми думами, обильно сдобренными постыдными воспоминаниями. Он готов был провалиться под землю вместе с тахтой, когда в сознании вдруг всплывал рассказ доктора о его нападении на смиренно стоявший возле витрины магазина одежды мужской манекен, облаченный по распоряжению хозяйки в светлую рубашку и темных брюки из новой коллекции. Еще сильнее жалили мысли о том, что он метался в бешенстве, стараясь отыскать того, чей собирательный образ соткало из разрозненных воспоминаний и впечатлений отравленное спиртом воображение. От утверждения врача диспансера, что случаи, когда порожденный неумеренно пьющим человеком призрак начинает доводить его самого, нередко встречаются у пациентов с острым алкогольным психозом, легче не становилось.