Во сне и наяву

Дорога до райцентра, где проживали родители Вари, судя по навигатору, должна была занять примерно сорок минут. Отвыкший от ночного вождения Федя быстро почувствовал подзыбытый драйв скоростной езды без ограничений в виде бесконечных пешеходных переходов, уличных перекрестков и автомобильных пробок. Единственным сдерживающим бег машины фактором оказались большегрузные фуры и грузовики помельче, двигающиеся особенно на подъемах значительно медленнее легковушек. В принципе, торопиться было незачем, но, как известно, быстрой ездой легко увлечься, подобно азартной игре. Когда половина пути до райцентра осталась позади, автомобиль Федора нагнал два идущих друг за другом по извилистой трассе большегруза с номерами соседнего государства. Необходимый для маневра обзор отсутствовал и вцепившемуся в рулевое колесо Феде пришлось долго плестись в их хвосте. Наконец следующий вторым автофургон, согласно неписаным правилам, включил правый поворотник, извещая водителя легковушки о свободной встречной полосе. Давший по газам Федя начал обгон, однако обойдя один грузовик, тут же нырнул в карман между ними, остерегаясь из-за затяжного поворота завершить маневр. Правда продолжать движение промеж фур ему с Варей пришлось недолго, так как идущий впереди большегруз подал аналогичный сигнал правого поворота. Пока Федор выруливал на встречку, у него в голове промелькнула мысль о том, что в иллюзорной действительности он теперь не только сопереживает, но и доверяет абсолютно незнакомым людям. В следующие мгновение ему в глаза ударили ослепительные вспышки надвигающихся фар, бешено моргающих дальним светом.

– Доверяй, но проверяй, – успел сказать Федя вслух…

«…Доверяй, но проверяй, доверяй, но проверяй, – рефреном звучала в голове просыпающегося шахиншаха незнакомая доселе пословица. – Доверяй, но проверяй». Ильфар разлепил веки и некоторое время лежал на спине, уткнувшись взором в причудливые узоры на резном потолке. Когда же к властителю вернулась ясность сознания, он вдруг уразумел, что может припомнить до мельчайших деталей события и переживания своего сновидения в отличие от предыдущих пробуждений, когда значительная их часть сразу же вылетала из головы. Громко хлопнув в ладоши два раза, шахиншах дал знать страже за украшенными искусной росписью дверьми, что монарху пришло время облачиться в свежие одежды и испить традиционную пиалу утреннего чая.

Ближе к полудню он повелел привести к нему Керуша, остававшегося во дворце в качестве гостя.

– Рад видеть тебя, кудесник! – поприветствовал старца Ильфар, когда тот покорно склонил седовласую голову перед властителем. – Хочу сообщить, что меня тронула до глубины души открывшаяся панорама жизни несчастного, чья трагедия просачивалась из сновидения в явь и отравляла мое существование. Скажи начистоту, это ты пришел дать совет бедному извозчику под личиной мужа, поглощающего янтарное вино из огромного кубка?

– Ваша проницательность безгранична, повелитель. Мне пришлось навестить того, кем вы себя считали в сновидении, чтобы избавить его от уныния и тем самым вернуть вам, как законному обладателю, утерянный покой, – исчерпывающе ответил Керуш.

– Но зачем ты тогда направил на него горящую огнями повозку? – с искренним недоумением спросил шахиншах.

– Вы слишком высокого мнения о моих скромных способностях, – ухмыльнувшись, сказал старик. – Происходящие в каждом из миров события являются следствием мыслей населяющих их обитателей. Я лишь помогаю приходящим ко мне понять это и перестать запугивать самих себя.

– А мне, почему-то, жаль, что я больше не окажусь в его шкуре. С некоторых пор в ней стало так легко и свежо, как бывает пересекшему пустыню с миражами караванщику в тени родного оазиса, – задумчиво произнес Ильфар.

– Он растворился в глубинах вашего воображения, откуда против воли выпадал ночами, где обрел изначальный покой и, по сути, осуществил свою мечту, – не оставляя места сомнениям, молвил Керуш. – А та легкость, которую вы испытали в сновидении, ваша неотъемлемая часть, которой наяву тяжело расправить крылья из-за слишком серьезного отношения к жизни.

– Уж не хочешь ли ты сказать, старик, что мне, как и извозчику, следует принимать себя, государство и весь подлунный мир за мираж?! – возмутился властитель.

Личный гость шахиншаха вопреки вековечным обычаям не удостоил хозяина дворца ответом на поставленный им вопрос, лишь только ниже склонил свою серебряную от седины голову. Несмотря на поведение старца, негодование Ильфара не вылилось в гнев, хотя из-за расшатанных нервов он выходил из себя по несравнимо менее веским причинам. Однако рядом с Керушем шахиншах чувствовал блаженное умиротворение, словно все опасения, обиды и разочарования, являющиеся вечными спутниками единовластных правителей, были далеким отголоском оставивших его в покое ночных кошмаров.