Избранные работы по проблемам криминалистики и уголовного процесса (сборник)

Избранные работы по проблемам криминалистики и уголовного процесса (сборник)
Олег Яковлевич Баев

В издание, посвященное 70-летию заслуженного деятеля науки Российской Федерации, профессора О.Я. Баева (28 июня 1941 г. р.), включены его работы разных лет по проблемам криминалистики и уголовного процесса.

Для криминалистов, специалистов в области уголовного судопроизводства, преподавателей, аспирантов и студентов юридических вузов.

Олег Яковлевич Баев

Избранные работы

Автобиографический пунктир

Признаюсь, хотел предварить это издание многостраничным автобиографическим опусом.

Даже красивые возможные его названия придумал: «Взгляд из окна, выходящего в прошлое» или «Осколки неразбитого зеркала».

А потом подумал: кому она, моя автобиография – не считая самых своих близких людей, нужна – то?

Оставлю я ее, как говорят в Одессе, «на потом» (конечно же, «Е. Б. Ж», как замечал, планируя свою работу, Л. Н. Толстой в дневниках последних лет – «если буду жив»).

А потому здесь – сугубо конспективно, пунктирно, лишь «опорные точки» жизни человека, на неделю опоздавшего на войну.

А «лирику», авторские собственно комментарии к ним, буду выделять курсивом.

Родился я (если говорить красиво) в первой половине последнего века минувшего тысячелетия – 28 июня 1941 г. в г. Воронеже.

Потом – по развитию военной ситуации, нас всех – родителей, старшего моего брата Льва и, само собой, меня, вместе с авиационным заводом, на котором работал отец, эвакуировали в Куйбышев (бывшая и нынешняя Самара).

Жили мы в бараке в пригороде его с символическим названием «Безымянка», говорят, этот район существует и сейчас.

По словам мамы, зимой мои пеленки примерзали к стенке барака; летом каждые несколько часов она их застирывала – становились влажными не столько от естественных физиологических процессов, но от жары.

Из куйбышевского детства, бликом неким, вспоминается, что сижу в кинотеатре на коленях матери и оглушительно воплю: «Зааза, хочу домой! Пошли домой, зааза!».

В 1946 году, как мать потом рассказывала, по настоятельным советам врачей – и у отца, и у брата была астма – у меня она началась (а потому – продолжается) лет этак так через десять, мы переехали в Ялту.

В феврале 1948 г., когда мне шел седьмой год, отец умер.

До смерти отца мать не работала.

Не имея какой-либо, как я понимаю, профессии, мать за какие-то мелкие деньги работала сначала счетоводом в бухгалтерии поликлиники, потом кассиром в кинотеатре, потом – и продолжала в этой системе работать и после возвращения в Воронеж – продавцом в киосках «Союзпечати». Киоск для себя она всегда подбирала ближе к дому, чтобы чаще быть с нами…

Я никогда по настоящему – как многие другие дети моего поколения – не голодал. Но недоедал – часто.

И потому и сейчас, не годы – десятилетия спустя, я не могу, чтобы дома не было хлеба…

Мама умерла в 1980 г. Брат с конца восьмидесятых живет в Израиле.

В начале 1957 года мы возвратились в Воронеж.

В том же году, окончив 9 класс, я начал работать слесарем, как пишут в официальных автобиографиях, «на ряде различных предприятий г. Воронежа».

Три года – в монтажной конторе облкомхоза. Затем появилась «тяга к перемене мест»: поменял несколько заводов; пару месяцев был слесарем – сантехником в театре музыкальной комедии (посмотрев все спектакли – большинство не понравилось, ушел; это единственное мое музыкальное прошлое); несколько месяцев проработал в оставшейся до сегодняшнего дня мне загадочной должности завхоза Центрального районного суда.

Кстати сказать, председателем суда в то время был Лев Дмитриевич Кокорев, будущий доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой уголовного процесса и криминалистики университета, под руководством которого я впоследствии проработал более десяти лет.

Но завхозом я был таким, что он меня в этой должности наглухо, совершенно не запомнил.

Параллельно с «монтажничеством» я в 1958 году окончил 10 класс вечерней школы, и в том же году поступил на вечернее отделение вновь созданного юридического факультета Воронежского госуниверситета.

Собственно, я поступал в Воронежский филиал Всесоюзного юридического заочного института, который возглавлял Роман Васильевич Литвинов.

Но перед началом занятий Р. В. собрал поступивших и торжественно сообщил, что филиал ликвидируется, создается в университете вечернее отделение юридического факультета, деканом которого назначен он.

Затем он предложил каждому сделать выбор: остаться в ВЮЗИ, либо написать заявление о переводе в ВГУ, уточнив, что в ВЮЗИ учатся около четырех лет, а в ВГУ – шесть (учитывая, что отделение – вечернее).

Но когда тебе 17 лет, какое имеет значение лишних год-полтора учебы! И все же, опять же, ВГУ!!!

Так, волей судеб я стал первым студентом – студентом первого набора – юридического факультета Воронежского государственного университета.

На курсе было нас всего около 20–25 человек. В основном, это были люди в возрасте, многие из них – с Войны. Учился со мной и боевой летчик-штурмовик Василий Павлович Сидякин, Герой Советского Союза. То, что я учился с ним – тоже для меня было неким воспитанием.

На следующий год было создано дневное отделение нашего факультета. И те молодые вечерники, нас таких было мало, которые имели на то возможность – я нет – перевелись на него.

В октябре 1962 года, в возрасте 21 года, исполнилась мое нетерпеливое желание: я стал следователем прокуратуры; иными словами, перешел «на профессиональное, легальное положение».

Сначала – так сложилось – в нескольких глухих районах Калужской области, затем с января 1966 года в Рамонском районе Воронежской области, а с 1967 года в самом Воронеже.

И сейчас убежден, что это были самые счастливые мои годы: следствие я любил, считал и считаю его настоящей мужской работой. Да (что, очевидно, субъективно самое важное) оно как будто у меня «получалось».

Следственных подлостей допустил, думаю, немного. Несколько я помню до сегодняшнего дня, и во снах иногда в причинах их разбираюсь ….

Проработал я следователем ровно одиннадцать лет, уволился в связи с переходом на работу в университет.

А было это так.

Появилось тревожное и перманентно – постоянное чувство, что устал я от следствия, люди мне надоели.

А их – жалко, а потому – уходить надо (другого места для себя, кроме как следователь, в прокуратуре я не видел).

…Однажды осенью семьдесят третьего встретил на Проспекте Революции своего бывшего декана Романа Васильевича Литвинова.

– Читаю вас, почитываю, – говорит он (а я тогда, кроме всего, писал детективы и популярные криминалистические очерки, которые, время от времени публиковались, в том числе, и в местных газетах).

– Не надоело ли вам следствие? Вам бы в университет – вы же, – льет он бальзам на мою изболевшуюся (смотри выше) душу – человек по складу университетский.

И тогда при первой возможности, в октябре 1973 года я сменил петлицы со звездой младшего советника юстиции (то бишь, майора) на гордую должность ст. лаборанта кафедры уголовного процесса и криминалистики Воронежского государственного университета (из уважения к себе, я при знакомстве с кем-либо представлялся скромно и просто – научный сотрудник кафедры).

При этом я потерял треть ежемесячной зарплаты. Однако, если нынешний следователь, даже с небольшим опытом, рискнет повторить тот мой шаг, то он будет терять не на треть зарплаты, а на порядки больше. Убежден: в этом основная причина того, что сейчас, зачастую, криминалистике студентов обучают преподаватели, знающие как расследовать преступления, в основном по книгам и детективным телесериалам (да и другим юридическим дисциплинам, ярко выраженной прикладной направленности, соответственно).