Последний отзыв
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Баллада об атлантах
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Баллада об атлантах
Олег Белоус
Атлантида… от одного этого слова веет седой древностью и приключениями.Сладковато-горький, ни на что не похожий воздух молодого Марса, вливался в легкие. Стремительно наплывали и уносились вдаль рощи кактусообразных деревьев, вздымавших в бирюзовое небо иголки на высоту сотни а то и более метров; заросшие багрового оттенка травой пустоши, густо расчерченные живительной синевой каналов; мелкие и теплые моря, занимавшие не менее трети планеты, неустанно бросали белопенный прибой о берег, ветер качал и гнал в порт парусные корабли, похожие на греческие триремы; человек зависал над многолюдными городами, полными атлантов, машин наземных и летающих, зданий диковинной формы – пирамидоидальных, высотой 20-30 этажей, чем то неуловимым напомнивших землянину одновременно и древнегреческую и египетскую архитектуру.
Олег Белоус
Баллада об атлантах
Была глубокая ночь, когда топтер с Дэном завис в полуметре над покачивающейся на волнах посадочной площадкой яхты – экраноплана "Sello de roca". Двадцать четвертый век и джамперы сократили земные расстояния до минимума. Машина приземлилась, замолчала, с пляжной сумкой в руках спрыгнул на палубу.
Звезды ледяными брызгами застыли на угольно-черном небе с узким серпом новорожденной луны. На экваторе звезды сияли чисто и ровно. На палубе никого: резкие тени двух корпусов корабля вырезали на палубы две угольные полосы; блестели иллюминаторы центральной постройки, между корпусами. В одном из них, где проживал профессор, горел свет.
Постучал в дверь, и услышав голос профессора, Дэн зашел в каюту, совершенно стандартную для яхты, но для неизбалованного человека из двадцатого века, роскошную и, поставил баул на пол.
Жан-Жак-Мари Жомени, с видом возбужденным и каким-то яростно-веселым, сидел в плетеном кресле у открытого иллюминатора. На откидном столике перед ним лежала тарелка со ярко-алой, крупной клубникой, в капельках влаги. Рядом темная, паутинистая бутылка, уже открытая и пузатый бокал. Дэн удивленно покосился на блюдечко. Профессор слыл отчаянным гурманом, но такой пир посреди океана, что, несомненно, связано с весьма недешевой доставкой, говорил о чем-то незаурядном,
– Добрый вечер профессор, я вернулся. Как и говорил я отсутствовал недолго! Вижу тут пир на весь мир, с чего это?
– Здравствуйте, здравствуйте, дорогой вы мой Даниэль Геннадьевич!
Жомени бросил в рот сочную ягодку, вскочил с кресла, с торжествующей улыбкой, словно вихрь пронесся по каюте от одной стены к другой. Длинный, сухопарый, словно гвоздь, нескладный. Остановился напротив Дэна, так близко, что тому невольно пришлось податься назад. Лицо его выражало непередаваемое блаженство.
– Я воистину гений, – произнес восторженно и нацелил указательный палец, сухой и острый, словно шило, в собеседника, – Никогда не думал и даже не мечтал, что стану творцом величайшего открытия эпохи!
– Кто бы сомневался, – проворчал Дэн и спросил разрешения присесть, что ему немедленно разрешили, – А что произошло, профессор? Хотелось бы узнать из первоисточника.
– Я, наконец, закончил расшифровку надписи древних марсиан и, – продолжив забег по каюте быстрым, пружинистым шагом, ответил Жомени, по пути цапнув из тарелки горсть ягод, – теперь я абсолютно уверен, что то, что они спрятали, находится прямо под нами! Это переворот в научных представлениях о марсианах и их связях с Землей! Настоящий переворот! – от избытка чувств профессор даже топнул ногой, словно указывая направление поисков, на миг прервав стремительный забег по каюте, – А этот профессор Сидоров утверждал, что между людьми и марсианами нет никакой преемственности! Представляю его лицо, когда я опубликую свою монографию! – профессор злорадно хохотнул.
– Все это прекрасно, профессор, но у меня есть плохая новость. Служба безопасности сняла с вас охрану и как-либо помешать…
– Ах оставьте, – пренебрежительно махнул рукой профессор и плюхнулся в кресло, – Это право такие мелочи! Я все знаю – ваши коллеги еще утром покинули корабль.
Глаза Дэна настороженно сузились.
– Покинули? И вы с таким безразличием говорите об этом? – спросил с немалым раздражением.
Профессор взглянул с удивлением.
– Месье, вы что, не понимаете, что присутствуете при величайшем археологическом открытии нашего века! Это нужно отметить! Обязательно отметить! – Жомени, вытащил из встроенного шкафа еще один бокала, вернулся к столику. Плеснул в бокалы понемногу из бутылки. По каюте поплыл тонкий аромат дорогого коньяка.
Дэн открыл было рот – хотел съязвить, но в последний момент передумал. Профессор – неисправим. В любом случае игра, похоже, подошла к эндшпилю (заключительная часть шахматной или шашечной партии).
– Прозит, – он вздохнул, встал и поднял бокал.
Профессор поморщился.
– Ах оставьте эти наши западные обычаи. Что значит "прозит"? Прозит – передразнил гнусавым голосом, – Мне гораздо больше по душе ваши славянские тосты. Тост – это некое сакральное пожелание. Это красиво, черт возьми! А с нашим безликими "прозит", потребление спиртных напитков превращается в обыкновенную пьянку! Вы же знаете тосты, я знаю, ну! Профессор Жан-Жак-Мари Жомени вас просит!
– Ну, за ваше эпохальное открытие, профессор!
– Вот так уже гораздо лучше! – профессор поднял палец к небу.
Они выпили, взгляд Дэна, поверх бокала, не отрывался от сияющего лица профессора. Коньяк был неплох, очень даже неплох. Впрочем, у профессора ширпотреба и не могло быть…
Утром, сразу после завтрака, профессор в сопровождении кучки ассистентов и Дэна неспешной походкой вышел на палубу. Представшая взглядам картина, впечатляла: до горизонта синее море, свежий ветер играл бурунами, которые словно седые вихры покрывали безбрежный голубой простор и, ни единого клочка земли вокруг.
Манипулятор подцепил многотонную тушу универсального разведчика глубоководного "УРГ-24-200", приподнял над палубой. Хищными обводами аппарат походил на акулу, только гигантскую, десятиметровую и такую же стремительную. Над самой водой отпустил, металлокерамическая туша вонзилась в море почти без брызг, мягко закачалась на волне. Парадоксально, но факт. Человечество колонизировало полтора десятка планет и вовсю хозяйничало в Рукаве Ориона, но подводный мир за пределами хорошо изученных и освоенных шельфов остался почти такой же загадкой, как и в докосмическую эру. В царстве огромных давлений и вечной тьмы человеку делать было нечего.
– Ну что же, – произнес профессор, складывая привыкшие к клавишам консолей мягкие ладони перед грудью в почти молитвенном жесте, сощурился в азарте искателя сокровищ, – Вы знаете, волнуюсь, словно мальчишка.
– Профессор, вам ли волноваться после марсианских открытий? – с легкой насмешкой спросил Дэн.
– Месье, вы не понимаете! – профессор посмотрел на Дэна взглядом от которого тот почувствовал себя словно перед строгим экзаменатором в институте службы безопасности Новороссийской федерации, – Я уверен что то, что мы ищем, перевернет мир! Но… за дело, месье, пройдемте в рубку. Приступим к погружению! Я весь пылаю от нетерпения!
В рубке один из ассистентов профессора, откликавшийся на имя Жак – кудрявый, чернокожий мужчина с коричневыми глазами немного навыкат, одел на лоб обруч мысленного управления глубоководным разведчиком. В тот же миг перед рассевшимися в кресла людьми "протаяла" одна из стен. Камеры, укрепленные на "УРГ-24-200", показывали краешек неба и, конечно море. Вода темно-синяя, почти фиолетовая. В глубине виднелись красноватые переливы планктона и причудливый отсвет солнечных лучей. На поверхности плавали пучки желтых, выгоревших на солнце саргассовых водорослей. С края квадрат с виртуальными датчиками.
– Поехали, – произнес негр весело-возбужденно и, в единый миг на экране осталась только вода. Потемнело. Полыхнули два узких луча прожектора, расширились, превратившись в световые веера. Яркие стайки разноцветных рыб метнулись в стороны, исчезли в стремительно сгущавшейся тьме.
Аппарат скользил вниз над черной бездной словно с горки, погружаясь все глубже и глубже и у Дэна закружилась голова от такого визуального эффекта.
– У-у-ух- ты! – выдохнул, бросая взгляд на показания глубокомера – стометровую отметку аппарат уже миновал и продолжал наращивать скорость.
Жак оглянулся назад на профессора, спросил возбужденным голосом:
– Скорость прибавить?
Жомени кивнул, в глазах у него посверкивали искры нешуточного азарта.
Показания глубины, сбоку на экране замелькали быстрее. Включился сонар – по-иному в этом царстве смерти и молчания не сориентируешься. Везде пусто, как и полагается в глубоководной бездне, только изредка мелькали красные, зеленые, желтые треки светящихся глубоководных существ.
Так прошел десяток минут. Аппарат опустился на полторы тысячи метров, и затормозил у дна. В свете прожекторов клубилась легкая муть от поднявшихся донных отложений. Сверившись с координатами, переданными профессором, Жак кивнул – все точно и, включил водяную пушку. Струя под давлением ударила в дно, все заволокло тучами мути.
Еще через пятнадцать минут, во время которых профессор, не в силах сдержать нетерпеливое волнение, нарезал круги по тесной рубке, сонар обнаружил некий металлический предмет на дне вырытого в донных отложениях колодца. Аппарат выдвинул гибкие манипуляторы, подхватившие находку, она исчезла в раскрывшемся впереди, там, где у настоящей акулы пасть, грузовом отсеке.
"УРГ-24-200" отправился назад.
Еще через десяток минут, когда всплывшего на поверхность глубоководного разведчика подняли, у лееров вдоль борта столпились не только ученые, но и весь немногочисленный экипаж корабля, на вахте в рубке остался только дежурный командир. В том, что это находка века, уже не сомневался никто.
– Ну, откроет кто-нибудь грузовой отсек или нет? – лениво поинтересовался Дэн, хотя в глазах у него посверкивали искры разгорающегося азарта.
Когда лепестки диафрагмы на носу "УРГ-24-200" дрогнули и медленно, беззвучно раскрылись, профессор испытал сложное чувство. Нечто вроде торжества, оттого что сумел, разгадал загаданную двести тысяч лет тому назад головоломку. После промелькнуло даже что-то похожее на досаду – разгаданная загадка уже не манит неизвестностью. А на Дэна нахлынуло ощущение опасности, такое же сильное, как вчера перед дверью собственной квартиры. Он едва не шагнул вперед, словно давным-давно погибшие марсиане представляли опасность.
Внутри лежал хорошо сохранившийся куб из желтоватого материала, с гранями сантиметров по тридцать. Хорошо знакомый цвет, лаская взор, наводил на мысль о золоте. Профессор пробился сквозь плотную толпу, с возмущенным видом оглянулся на людей и поднял куб. Руки дрогнули то ли от тяжести, то ли от волнения.
– Тяжелый! – сообщил он и тряхнул куб, – И внутри что-то есть!
Перехватив находку поудобнее, решительным шагом направился в рубку.
Ключа, к сожалению, не было, поэтому Дэн принес лазерный резак и самым варварским образом вскрыл находку. Внутри лежал непонятный предмет из бледно-желтого металла: обод сантиметров двадцать в диаметре, оплетенный толстой проволокой в виде короны.
Олег Белоус
Атлантида… от одного этого слова веет седой древностью и приключениями.Сладковато-горький, ни на что не похожий воздух молодого Марса, вливался в легкие. Стремительно наплывали и уносились вдаль рощи кактусообразных деревьев, вздымавших в бирюзовое небо иголки на высоту сотни а то и более метров; заросшие багрового оттенка травой пустоши, густо расчерченные живительной синевой каналов; мелкие и теплые моря, занимавшие не менее трети планеты, неустанно бросали белопенный прибой о берег, ветер качал и гнал в порт парусные корабли, похожие на греческие триремы; человек зависал над многолюдными городами, полными атлантов, машин наземных и летающих, зданий диковинной формы – пирамидоидальных, высотой 20-30 этажей, чем то неуловимым напомнивших землянину одновременно и древнегреческую и египетскую архитектуру.
Олег Белоус
Баллада об атлантах
Была глубокая ночь, когда топтер с Дэном завис в полуметре над покачивающейся на волнах посадочной площадкой яхты – экраноплана "Sello de roca". Двадцать четвертый век и джамперы сократили земные расстояния до минимума. Машина приземлилась, замолчала, с пляжной сумкой в руках спрыгнул на палубу.
Звезды ледяными брызгами застыли на угольно-черном небе с узким серпом новорожденной луны. На экваторе звезды сияли чисто и ровно. На палубе никого: резкие тени двух корпусов корабля вырезали на палубы две угольные полосы; блестели иллюминаторы центральной постройки, между корпусами. В одном из них, где проживал профессор, горел свет.
Постучал в дверь, и услышав голос профессора, Дэн зашел в каюту, совершенно стандартную для яхты, но для неизбалованного человека из двадцатого века, роскошную и, поставил баул на пол.
Жан-Жак-Мари Жомени, с видом возбужденным и каким-то яростно-веселым, сидел в плетеном кресле у открытого иллюминатора. На откидном столике перед ним лежала тарелка со ярко-алой, крупной клубникой, в капельках влаги. Рядом темная, паутинистая бутылка, уже открытая и пузатый бокал. Дэн удивленно покосился на блюдечко. Профессор слыл отчаянным гурманом, но такой пир посреди океана, что, несомненно, связано с весьма недешевой доставкой, говорил о чем-то незаурядном,
– Добрый вечер профессор, я вернулся. Как и говорил я отсутствовал недолго! Вижу тут пир на весь мир, с чего это?
– Здравствуйте, здравствуйте, дорогой вы мой Даниэль Геннадьевич!
Жомени бросил в рот сочную ягодку, вскочил с кресла, с торжествующей улыбкой, словно вихрь пронесся по каюте от одной стены к другой. Длинный, сухопарый, словно гвоздь, нескладный. Остановился напротив Дэна, так близко, что тому невольно пришлось податься назад. Лицо его выражало непередаваемое блаженство.
– Я воистину гений, – произнес восторженно и нацелил указательный палец, сухой и острый, словно шило, в собеседника, – Никогда не думал и даже не мечтал, что стану творцом величайшего открытия эпохи!
– Кто бы сомневался, – проворчал Дэн и спросил разрешения присесть, что ему немедленно разрешили, – А что произошло, профессор? Хотелось бы узнать из первоисточника.
– Я, наконец, закончил расшифровку надписи древних марсиан и, – продолжив забег по каюте быстрым, пружинистым шагом, ответил Жомени, по пути цапнув из тарелки горсть ягод, – теперь я абсолютно уверен, что то, что они спрятали, находится прямо под нами! Это переворот в научных представлениях о марсианах и их связях с Землей! Настоящий переворот! – от избытка чувств профессор даже топнул ногой, словно указывая направление поисков, на миг прервав стремительный забег по каюте, – А этот профессор Сидоров утверждал, что между людьми и марсианами нет никакой преемственности! Представляю его лицо, когда я опубликую свою монографию! – профессор злорадно хохотнул.
– Все это прекрасно, профессор, но у меня есть плохая новость. Служба безопасности сняла с вас охрану и как-либо помешать…
– Ах оставьте, – пренебрежительно махнул рукой профессор и плюхнулся в кресло, – Это право такие мелочи! Я все знаю – ваши коллеги еще утром покинули корабль.
Глаза Дэна настороженно сузились.
– Покинули? И вы с таким безразличием говорите об этом? – спросил с немалым раздражением.
Профессор взглянул с удивлением.
– Месье, вы что, не понимаете, что присутствуете при величайшем археологическом открытии нашего века! Это нужно отметить! Обязательно отметить! – Жомени, вытащил из встроенного шкафа еще один бокала, вернулся к столику. Плеснул в бокалы понемногу из бутылки. По каюте поплыл тонкий аромат дорогого коньяка.
Дэн открыл было рот – хотел съязвить, но в последний момент передумал. Профессор – неисправим. В любом случае игра, похоже, подошла к эндшпилю (заключительная часть шахматной или шашечной партии).
– Прозит, – он вздохнул, встал и поднял бокал.
Профессор поморщился.
– Ах оставьте эти наши западные обычаи. Что значит "прозит"? Прозит – передразнил гнусавым голосом, – Мне гораздо больше по душе ваши славянские тосты. Тост – это некое сакральное пожелание. Это красиво, черт возьми! А с нашим безликими "прозит", потребление спиртных напитков превращается в обыкновенную пьянку! Вы же знаете тосты, я знаю, ну! Профессор Жан-Жак-Мари Жомени вас просит!
– Ну, за ваше эпохальное открытие, профессор!
– Вот так уже гораздо лучше! – профессор поднял палец к небу.
Они выпили, взгляд Дэна, поверх бокала, не отрывался от сияющего лица профессора. Коньяк был неплох, очень даже неплох. Впрочем, у профессора ширпотреба и не могло быть…
Утром, сразу после завтрака, профессор в сопровождении кучки ассистентов и Дэна неспешной походкой вышел на палубу. Представшая взглядам картина, впечатляла: до горизонта синее море, свежий ветер играл бурунами, которые словно седые вихры покрывали безбрежный голубой простор и, ни единого клочка земли вокруг.
Манипулятор подцепил многотонную тушу универсального разведчика глубоководного "УРГ-24-200", приподнял над палубой. Хищными обводами аппарат походил на акулу, только гигантскую, десятиметровую и такую же стремительную. Над самой водой отпустил, металлокерамическая туша вонзилась в море почти без брызг, мягко закачалась на волне. Парадоксально, но факт. Человечество колонизировало полтора десятка планет и вовсю хозяйничало в Рукаве Ориона, но подводный мир за пределами хорошо изученных и освоенных шельфов остался почти такой же загадкой, как и в докосмическую эру. В царстве огромных давлений и вечной тьмы человеку делать было нечего.
– Ну что же, – произнес профессор, складывая привыкшие к клавишам консолей мягкие ладони перед грудью в почти молитвенном жесте, сощурился в азарте искателя сокровищ, – Вы знаете, волнуюсь, словно мальчишка.
– Профессор, вам ли волноваться после марсианских открытий? – с легкой насмешкой спросил Дэн.
– Месье, вы не понимаете! – профессор посмотрел на Дэна взглядом от которого тот почувствовал себя словно перед строгим экзаменатором в институте службы безопасности Новороссийской федерации, – Я уверен что то, что мы ищем, перевернет мир! Но… за дело, месье, пройдемте в рубку. Приступим к погружению! Я весь пылаю от нетерпения!
В рубке один из ассистентов профессора, откликавшийся на имя Жак – кудрявый, чернокожий мужчина с коричневыми глазами немного навыкат, одел на лоб обруч мысленного управления глубоководным разведчиком. В тот же миг перед рассевшимися в кресла людьми "протаяла" одна из стен. Камеры, укрепленные на "УРГ-24-200", показывали краешек неба и, конечно море. Вода темно-синяя, почти фиолетовая. В глубине виднелись красноватые переливы планктона и причудливый отсвет солнечных лучей. На поверхности плавали пучки желтых, выгоревших на солнце саргассовых водорослей. С края квадрат с виртуальными датчиками.
– Поехали, – произнес негр весело-возбужденно и, в единый миг на экране осталась только вода. Потемнело. Полыхнули два узких луча прожектора, расширились, превратившись в световые веера. Яркие стайки разноцветных рыб метнулись в стороны, исчезли в стремительно сгущавшейся тьме.
Аппарат скользил вниз над черной бездной словно с горки, погружаясь все глубже и глубже и у Дэна закружилась голова от такого визуального эффекта.
– У-у-ух- ты! – выдохнул, бросая взгляд на показания глубокомера – стометровую отметку аппарат уже миновал и продолжал наращивать скорость.
Жак оглянулся назад на профессора, спросил возбужденным голосом:
– Скорость прибавить?
Жомени кивнул, в глазах у него посверкивали искры нешуточного азарта.
Показания глубины, сбоку на экране замелькали быстрее. Включился сонар – по-иному в этом царстве смерти и молчания не сориентируешься. Везде пусто, как и полагается в глубоководной бездне, только изредка мелькали красные, зеленые, желтые треки светящихся глубоководных существ.
Так прошел десяток минут. Аппарат опустился на полторы тысячи метров, и затормозил у дна. В свете прожекторов клубилась легкая муть от поднявшихся донных отложений. Сверившись с координатами, переданными профессором, Жак кивнул – все точно и, включил водяную пушку. Струя под давлением ударила в дно, все заволокло тучами мути.
Еще через пятнадцать минут, во время которых профессор, не в силах сдержать нетерпеливое волнение, нарезал круги по тесной рубке, сонар обнаружил некий металлический предмет на дне вырытого в донных отложениях колодца. Аппарат выдвинул гибкие манипуляторы, подхватившие находку, она исчезла в раскрывшемся впереди, там, где у настоящей акулы пасть, грузовом отсеке.
"УРГ-24-200" отправился назад.
Еще через десяток минут, когда всплывшего на поверхность глубоководного разведчика подняли, у лееров вдоль борта столпились не только ученые, но и весь немногочисленный экипаж корабля, на вахте в рубке остался только дежурный командир. В том, что это находка века, уже не сомневался никто.
– Ну, откроет кто-нибудь грузовой отсек или нет? – лениво поинтересовался Дэн, хотя в глазах у него посверкивали искры разгорающегося азарта.
Когда лепестки диафрагмы на носу "УРГ-24-200" дрогнули и медленно, беззвучно раскрылись, профессор испытал сложное чувство. Нечто вроде торжества, оттого что сумел, разгадал загаданную двести тысяч лет тому назад головоломку. После промелькнуло даже что-то похожее на досаду – разгаданная загадка уже не манит неизвестностью. А на Дэна нахлынуло ощущение опасности, такое же сильное, как вчера перед дверью собственной квартиры. Он едва не шагнул вперед, словно давным-давно погибшие марсиане представляли опасность.
Внутри лежал хорошо сохранившийся куб из желтоватого материала, с гранями сантиметров по тридцать. Хорошо знакомый цвет, лаская взор, наводил на мысль о золоте. Профессор пробился сквозь плотную толпу, с возмущенным видом оглянулся на людей и поднял куб. Руки дрогнули то ли от тяжести, то ли от волнения.
– Тяжелый! – сообщил он и тряхнул куб, – И внутри что-то есть!
Перехватив находку поудобнее, решительным шагом направился в рубку.
Ключа, к сожалению, не было, поэтому Дэн принес лазерный резак и самым варварским образом вскрыл находку. Внутри лежал непонятный предмет из бледно-желтого металла: обод сантиметров двадцать в диаметре, оплетенный толстой проволокой в виде короны.
