Когда заговорили пушки

Свежий ветерок неприятно холодил тело, в утренней полутьме далекий лес впереди казался угрюмой громадой. Русские полки заняли позиции за бруствером. Страшный бой шведских барабанов долетал до Ильи, но музыки еще не слышно. Холодный ветер развевал знамена полков, тяжелая туча, наплывавшая со стороны моря, быстро накрывала утреннее небо. Правильные, словно двигаются не люди, а механизмы, цепи шведов, колыхаясь черно-синими рядами надвигались на перечеркнувшую поле тонкую линию бруствера.

– Без приказа не стрелять! – пробежался вдоль цепи взводный командир и, наверное, для внушительности погрозил кулаком.

– Словно и не люди, а механизмы какие, – тихо прошептал сосед, парень с другого взвода, кажется, то же из Москвы, в глазах смертная тоска. Илья зябко поежился то ли от этих слов то ли от ветра, он почувствовал, что его пробил озноб. И правда стало гораздо холоднее. Большинство вокруг такие же как он первогодки, в прошлом году завербовавшиеся в Московский полк. Стоящий слева дядька Иван глухо откашлялся, привлекая внимание мальчишек своего отделения:

– Что носы повесили? Думаете шведу не страшно? Ему куда страшнее, он по полю идет, где никуда не спрячешься от пули! Не боись, выстоим!

Шведы подошли поближе, ветер стал доносить пронзительные звуки гобоев. Три орудийные запряжки аллюром подскакали шагов на пятьсот напротив места, где занял оборону взвод Ильи. Завернули сходу. Пушкари в темно-синих мундирах, соскочили, с передков, стремительно зарядили орудия. Липкий, противный пот выступил на ладонях. Илья по очереди вытер их об куртку, покрепче перехватил штуцер и повернулся в сторону нашей батареи. «Ну же… Скорее стреляйте».

Наконец тяжело рвануло уши. «Бабах!» рявкнули русские орудия. Комья земли полетели за полсотни шагов до шведов. Недолет… Илья разочарованно вздохнул, чувствуя себя обманутым. «Стрелять не умеют!..» Выскочивший впереди батареи шведский офицер поднял вверх шпагу и тут же упал словно подкошенный. Кто его подстрелил? Расстояние еще слишком велико, чтобы стрелять!? Шведские орудия плюнули в ответ огнем. Ядра свирепо просвистели, казалось, над самой головой, заставив непроизвольно присесть. Темно-синие цепи пехотинцев прошли позиции батареи и Илье стало не до наблюдений за артиллеристами. Еще немного, еще чуть-чуть и можно будет стрелять. Время для размышлений и страхов закончилось…

– Целься! – прокричал взводный. Илья поднял фузею, привычно поймал фигурку идущего быстрым шагом шведа, – Пли!

«Бах! Бах! Бах!» бруствер укутало серым пороховым дымом. Илья не глядя передал штуцер назад, в руку вложили уже заряженный.

– Целься! – и через пять ударов сердца, – Пли!

Десяток человек выпало из шведской цепи, оставшись неподвижно лежать на земле. Пехотинцы в синих мундирах с желтыми поясами по неслышному приказу подняли мушкеты, окутались серым дымом. Стреляют в ответ, понял Илья. Сосед покачнулся, молча рухнул вниз. Он лежал навзничь, повернув к Илье белое лица с широко открытыми глазами. В них навечно застыло выражение удивления. Форменная рубаха быстро темнела от крови. Все отвоевался, спаси Господь твою душу…

Каждые несколько секунд линия бруствера окутывалась новыми клубами порохового дыма. Каролинеры, презирая смерть, шагали навстречу ей. Ядра за одно попадание вырывали из цепей по несколько человек, картечь разрывала людей и коней на куски, пули собирали обильную жатву. Строй шведов редел, они рушились на землю, но только упрямо крепче смыкали ряды. Вот уже видны под треуголками безусые, усатые, яростно оскаленные лица. Сталью горят до блеска начищенные граненые штыки.

Карл, успевший оправиться от пустяшного ранения, внял настоятельным просьбам свитских генералов не подставляться под выстрелы мастерградской артиллерии и не стал выезжать из леса. То, что пока не стреляют говорит лишь об экономии припасов, но на такую цель как вражеское руководство всегда найдут пару сэкономленных выстрелов. А это очень опасно. Карлу плевать на риск, но боязнь обезглавить войско в самый ответственный момент заставила проявить благоразумие. Он остановился на опушке, откуда можно видеть все поле боя. Сжав зубы, Карл смотрел на затянутое пороховым дымом поле сражения и слушал упоительные звуки боя. Линии шведов в центре и на правом фланге остановились, обмениваются залпами с русскими гвардейцами, на левом уже сблизились с русскими, всею фурией бросились в атаку, лишь неглубокий ров перед бруствером препятствует продвижению. Подскакавший адъютант генерала Горна браво отрапортовал: его гренадеры бьются с русскими на бруствере. Карл одобрительно кивнул и приказал передать что король доволен им. Губы Карла Двенадцатого начали старательно, хотя и неумело насвистывать мелодию приступа: «Живее коли, руби и бей во славу божью». Первый удар приняли на себя необстрелянные вновь сформированные полки, Карл прекрасно понимал, по кому стоит ударить прежде всего.

На земляном банкете рядом с Ильей ворочался, стонал, прижимая ладошку к окровавленному боку, давешний земляк из другого взвода. Видимо, когда шведское ядро прилетело в ограждение, ему досталось осколком.

Послышалась густая барабанная дробь. Шведы добежали. Дикие крики второпях наступивших на чеснок, разбрасывая в стороны сложенные в еж колья, бешено кинулись на штурм. Вязанки хвороста с ходу полетели в ров по ним без лестниц молниеносно и густо полезли на бруствер. Часть осталось внизу, выцеливать русских и забрасывать гранатами. Обращенная к шведам сторона бруствера полыхнула пламенем и окуталась дымом. Ров мгновенно заполнился изуродованными трупами и агонизирующими телами в синих и серых мундирах, но это не остановило доблестных неркенцев и енчепингцев. «Бабах!» – ударило по ушам близким разрывом. Десятки глиняных осколков тонко просвистели совсем рядом с Ильей. На несколько мгновений его оглушило. Фузея выпала из ослабевших рук. На бруствере показался швед, в левой руке хищно блестит шпага, в другой фузея. Лицо бешенное, сам громадный, страшный как кузнец Ждан в родной деревне, когда перепьет. Хватая пересохшим ртом наполненный запахами сгоревшего пороха, человеческих выделений и людского мяса воздух растерянный Илья попятился, забыл про оружие.

Ступенька, примыкающая к внутренней крутости бруствера, на которой помещаются стрелки, называется банкетом.

Чеснок – военное заграждение. Состоит из нескольких соединенных звездообразно острых стальных штырей, направленных в разные стороны. Если его бросить на землю, то один шип всегда будет направлен вверх, а остальные составят опору.

Выручил дядька Иван. С коротким выдохом, какой вырывается у мясников, разделывающих топором тушу, вонзил штык шведу в низ живота и тут же продернул снизу-вверх, словно поднимал вилами пук соломы. Что-то серо-сизое выпало из раны, оружие упало из ослабевших рук. Гренадер прижал руки к животу, словно хотел удержать то, что из него выпало, качнулся и рухнул вниз.

– Не зевай! – бешено рыкнул дядька Иван. Лицо фиолетово-синее от ярости, наклонился над бруствером.

Этого хватило, чтобы Илья опомнился. Подхватив фузею, бросился вперед, наклонился вниз. Новый швед торопливо лезет по лестнице вверх. Илья дико завизжал, изо всех сил ткнул штыком в треуголку, шведа смело вниз как картонный манекен в переполненный мертвыми и живыми солдатами ров. Вскоре уже все дрались холодным оружием, времени на перезарядку не было. Упорство казавшихся легкой добычей необстрелянных солдат еще больше разъярило шведов, они рубили и кололи без пощады, сея смерть направо и налево. Король перед битвой приказал не давать пардону. Впрочем, его никто и не просил.

Битва превратилась в резню насмерть, где и безоружным не давали пощады. Вот русский и шведский солдаты упали на землю, грызя друг друга зубами сплелись в яростной драке. Подсочивший гренадер с хеканьем всадил штык в ребра русского. Ошеломленный швед пытается разжать намертво сжатые на горле руки.

Опыт и мастерство в рукопашной схватке взяли свое, шведы вышибли Московский и Казанский полки с бруствера. Испытанная временем шведская тактика – энергичная атака холодным оружием и высокий боевой дух солдат, принесли успех.

У заваленных ворот русского укрепления замахали лопатами, торопясь разрыть их и впустить внутрь кавалерию.

В русской обороне образовалась громадная дыра, которую заполняли новые сотни шведов. Тяжело дыша, Илья вместе с немногими вырвавшимися из занятого шведом бруствера пятился назад. Он колол, увертывался от вражеских штыков и снова колол, чувствуя, как граненый штык пронзает хрупкие тела. Ярость горячей волной смыло все человеческие чувства. Ни мыслей, ни страха не было, не осталось ничего, кроме желания «урыть паскуд». Русские солдаты отходили, но все же их боевой дух не был поколеблен. Опасность для армии Петра увеличивалась с каждой минутой…

Протрубил шведский горнист. Эхо еще металось по заваленному телами раненых и окровавленными трупами полю, когда повинуясь приказу прорвавшие русский строй батальоны правого фланга остановились. Их командующий решил подождать пока подтянутся остальные и занять оборонительную позицию. В поле перед вагенбургом шведов поджидала многочисленная кавалерия, да и центр с левым флангом русских держались стойко. Теоретически пехота может противостоять всадникам, но для этого она должна быть безупречно выстроена, на данный момент шведский строй разорван, и к тому же штурм нанес ей ощутимый урон. Следовало выстроить войска и подождать пока шведская кавалерия переберется через бруствер. Возможно, это было ошибкой, но генерал Горн не желал рисковать. Тем временем все больше батальонов выходило на равнину. Вскоре сильно потрепанная пехота, пользуясь передышкой, восстановила порядок. На росистой траве за разбитыми брустверами образовалась монолитная линия. Ротные знамена, красные с двумя перекрещенными стрелами в середине полотнища, встали впереди строя. Ворота открыли. Кавалерия наконец преодолела препятствие и начала строиться в две шеренги поротно. Семь часов утра. Наступил критический момент боя. Не без накладок, но план короля Карла исполнялся. Теперь следовало перейти к выполнению второй части, но шведы не успели.

Хмурое небо наконец разродилось дождем. Сначала редкие капли, потом все более частые забарабанили по свежей траве, появились первые лужи. Стрельба понемногу затихла. Дульнозарядные штуцера и открытый порох невозможно использовать при дожде. Огнестрельное оружие, по крайней мере большая его часть выведено из строя. Преображенцы находились в резерве за центром русского расположения. Стальные щиты подняты кверху, по возможности оберегают оружие от воды. Отсюда было мало что понятно, но то, что можно было увидеть, не радовало. Похоже шведы прорвали левый фланг, хотя центр и правый, стойко держались. Хмурые ветераны азовского и крымского похода вполголоса переговаривались. «Помочь надо, не сдюжили против шведа «молодые» полки, но приказа все не было.

Царь мучительно колебался, он высоко оценивал шведов и боялся, что при массированной атаке армия не выдержит и побежит. После совета с генералами, в котором участвовал и Александр, решился. Короткая кавалькада всадников вылетела перед строем одетых сверкающих металлом доспехов батальонов. Впереди в зеленом полковничьем мундире любимых преображенцев царь. Внешне он спокоен. Посредине пехотного строя остановил коня, загорцевал.

– Воины! – во всю глотку закричал, но до крайних батальонов его голос почти не доходил. Слышались лишь отдельные слова, – не за Петра, а за Отечество наше…А обо мне ведайте, что жизнь мне не дорога, лишь бы Россия жила!

«Ура!» – грозно прогремело в ответ.

Словно выполняя собственные слова царь спешился и отдал поводья ординарцу. Сам в окружении телохранителей встал во главе одного из батальонов второй линии.

Призывно зазвучали трубы, тревожно забили барабаны, знаменосцы подняли стяги повыше. Остатки потрепанных шведами полков поставили справа, кавалерия выстроилась за флангами. На ходу перестраиваясь в две очень плотные линии, гвардейцы двинулись навстречу неприятелю. Солдаты встали так тесно, что русское построение приобрело вид сплошной живой стены из войск. Дождь прекратился, выглянуло солнце, начало припекать. Птицы с тревожными криками носились вокруг. Они не понимали, откуда здесь взялось столько двуногих существ.

Наблюдавший за русскими генерал Горн опустил подзорную трубу. «Они осмелились на собственную игру? Ну что же посмотрим, что сильнее северная ярость или дикость русских. Увидим за кого бог!» Сжав и без того тонкие губы, воскликнул:

– Мы выступаем во имя Господа, и пусть поможет нам Бог! Framаt! – рука махнула в направлении контратакующих русских.

Призывно забили барабаны. Шведы устали, многие батальоны потеряли до сорока процентов бойцов, но это не помешало им двинуться навстречу. Людей у них было меньше, чем у русских поэтому они встали в одну линию. Размеренным шагом жидкие батальоны двинулись навстречу все еще гораздо большей по численности русской армии.

– Стой! – прокричали офицеры. Когда строй русской пехоты остановился, скомандовали первому ряду встать на колено. Сердце Ильи, стоявшего на фланге слитых в один батальон остатков полка, забилось сильнее. Он прошел сегодня через такой ад, что теперь все нипочем и лишь руки крепче сжали штуцер. Посиневшие губы зашептали молитвы, секунды показались часами.

Навстречу шведскому строю заработала артиллерия. Сумасшедше завизжала картечь, разрывая плоть и перебивая кости. Шведы оказались в настоящем аду, один за другим выбывали из строя офицеры, рушились на траву как подкошенные целые взводы, бесследно исчезали роты, но они продолжали все так же мерно идти вперед.

– Господи, помоги, что же это за люди. Они что железные? – услышал Илья чей-то страстный шепот, прерванный звонкой оплеухой, но не стал оборачиваться, продолжив наблюдать за шведами. Где-то в строю гвардейцев стоял Петр. Его присутствие, присутствие царя-батюшки придавало силы. Если он сам не боится идти на шведа, то остальным вовсе должно быть стыдно. Сине-черные батальоны мерной поступью шаг за шагом приближались к застывшим и вскинувшим ружья зеленым рядам русских пехотинцев.

– Огонь! – махнул шпагой офицер.

Приклад ударил в плечо. Залп тысяч ружей слился в один ужасающий треск. Строй укутался дымом. Сотни тел шведских солдат почти одновременно упали на землю. В их и так не плотном строю появилось множество прогалин. Несмотря на это они не запаниковали и лишь упрямо сомкнули ряды.

Залп! Залп! Солнце скрылось из виду, затянутое облаками из вонючего порохового дыма.

Вражеский строй остановился, выстрелил залпом.

«Вжик, вжик» – просвистели рядом пули, где-то сбоку на периферии сознания Илья услышал крики раненых и умирающих, но это сейчас не важно, ему необходимо быстрее перезарядится. Странное, отрешенное спокойствие охватило его. Вражеский строй приблизился, уже различимы отдельные лица под черными треуголками. По неслышной из-за расстояния команде шведы выставили вперед хищные жала граненых штыков и перешли на бег. Мелкими брызгами разлетаются лужи на пути налетающей на русских живой стены. Шведы бежали молча и это было так страшно, что Илья содрогнулся, но тут же устыдился собственной слабости. Он почувствовал, что страх отошел на второй план. Колокольным звоном забилось в груди сердце, время почти остановилось, смыв с души все чувства кроме ярости первобытного зверя которого пытаются убить. Прямо на Илью набегает здоровенный усатый швед, яростно и фанатично сверкают его глаза над хищно встопорщившимися усами.

Набежали! Два строя, один сине-черный, второй зеленый сшиблись словно два моря. Батальоны врезались друг в друга, в ход пошло холодное оружие: штыки и шпаги.

Швед, немного не добежав до Ильи, мгновенно затормозил. Обеими руками молниеносно выбросил штуцер далеко вперед, целясь в живот русского. Помогли тренировки, на которых молодежь заставляли до седьмого пота отрабатывать приемы фехтования на штыках. Илья слегка ударил по стволу, так чтобы отстранить в сторону блеснувший смертью граненый штык. Шагнул вперед, одновременно быстро присев и вонзил штык в живот. Швед закричал от пронзившей тело боли, обеими руками схватился за низ живота. С противным, чмокающим звуком штык вышел из обширной раны. Швед пошатнулся и грянулся о землю, а Илья принялся колоть и бить прикладом новых врагов. Все вокруг смешалось в дикую мешанину. Ноздри забились едким запахом крови и человеческих внутренностей, воздух дрожал от криков и хрипов сражающихся, в которых, казалось, нет ничего человеческого.

Вот усатый швед, финтом шпаги обманув гвардейца в глубоком выпаде вонзает ему в грудь штык, но тот лишь бессильно скрежещет по прочной мастерградской стали и соскакивает. Швед проваливается, но не успевает на его лице отразится недоумение как окованный железом приклад гвардейца проламывает ему висок. Уже мертвый он летит на истоптанную траву.

Дальше солдат в зеленой форме схватился за пронзенное удачным выпадом шпаги горло. С тихим хрипом рушится вниз.

Одетый в синий мундир солдат с хеканьем, как мясник, вонзает лежащему на земле поверженному врагу шпагу в грудь.

Катаются по окровавленной траве, рыча словно дикие звери русский и швед.

Каролинер, лежит на истоптанной тысячами ног траве. Обеими руками схватился за окровавленную грудь, на губах пузырится алая пена. Отмучился, отходит…

Бой был коротким, но жарким. С обеих сторон дрались с величайшим ожесточением. Русская гвардия продолжила напирать и знаменитые каролинеры сломались, ряды их смешались. Потеряв почти всех офицеров еще на подходе к русским, оставшиеся в живых заколебались, остатки боевого духа покинули их. У каждого, даже самого твердого в исполнении долга есть та критическая черта, перейти которую он не в силах. Наступила развязка. Все произошло в какие-нибудь 10-15 минут. Таявшая тонкая линия шведов сломалась. Бросая на землю оружие, пехота крайнего левого фланга кинулась бежать. Устояли только отважные далекарлийцы, державшие обороны против остатков Московского полка, но и они вынуждены были попятиться. Сначала понемногу, потом отступление превратилось в паническое бегство. Штыками и ружейными залпами шведов отбросили за бруствер. В поле добивали остатки окруженной шведской кавалерии и далекарлийцев. Большая, лучшая часть шведской армии погибла или обращена в бегство.

Бегство пехоты правого фланга обнажило центр боевых порядков шведов. В небо над полем боя взвились три ракеты: красная и две зеленых. Сигнал к общей атаке. Русские войска хлынули через настежь открытые в бруствере ворота. Центр и левый фланг шведов попытался встретить их штыковой контратакой, но навстречу шведам полетели несколько десятков блестящих в свете солнца металлом шаров. Посредине вражеского строя загрохотали взрывы, раскидывая в стороны окровавленные тела, калеча чугунными осколками хрупкую человеческую плоть. Ошеломленные шведы на миг остановились. Еще до сражения мастерградцы отдали все оставшиеся гранаты батальонам центра. Русская пехота со штыками наперевес одновременно бросилась на шведов по всему фронту. Закипела жаркая рукопашная схватка и войска Карла не выдержали. Под натиском русских сил сначала небольшими ручейками, затем целыми ротами и батальонами беглецы устремились в спасительный лес. Началось беспорядочное отступление. Шведские солдаты стали бросать оружие наземь и сдаваться в плен.