Следуя течению реки

– Я слышал, что это он убил госпожу, – Дзюро, бросив полный ненависти взгляд, плюнул на лежащего на асфальте человека.

– Да, я тоже такое слышал, ожидающая его боль даже близко не будет стоять с той, что мы испытали, лишившись нашей дорогой Хокори-сан, – с этими словами Томео наклонился, чтобы поднять тело. Однорукий зашевилился и попытался подняться, но Дзюро со всей силы ударил его ногой по голове, и якудза тут же отключился.

Запихнув тело в багажник, Томео и Дзюро сели обратно в машину и, петляя между мусорными контейнерами, выехали из переулка. Теперь они направлялись в строящееся здание Хокори. Уже в дороге набрали номер Такаямы, чтобы сообщить об успехе операции.

– Вас никто не видел?

– Нет, Такаяма-сан, нам очень повезло, что однорукий сам вышел в этот переулок, не пришлось даже заходить в клуб.

– Замечательно, давайте, двигайтесь в оговоренное место, чуть позже мы с господином тоже туда приедем.

– Слушаюсь, – Томео закрыл телефон после того, как Исами бросил трубку.

Около восьми вечера машина Хокори, вместе с Такаямой за рулём, подъехала на место. Они остановились в условном дворе, между строительными лесами, и Шо увидел неподалёку стоящую машину Томео. Подниматься наверх пришлось пешком, потому что систему лифтов ещё не успели сделать, но подгоняемый желанием посмотреть в глаза убийце своей жены Хокори не чувствовал усталости от пройденных лестничных пролетов. На предпоследнем этаже слышались голоса, а также стоны. Постепенно тёмная лестница начала светлеть, и наконец Шо зашёл в комнату, где по середине сидел связанный на стуле человек весь в крови. Под ним уже собралась лужа красной жидкости, и, судя по запаху, также мочи. Однорукий смотрел в пол и щурился, так как его ослепляли направленные на него строительные светодиодные фонари. Он тяжело дышал и иногда отхаркивал сгустки яркой крови.

– Извинте, господин Хокори, мы над ним уже немного поработали, – Томео извинительно схватился за затылок и поклонился.

– Придурки, надо быть осторожней, а то вдруг он умрёт раньше времени! – Исами пригрозил кулаком.

– Да не переживайте так Такаяма-сан, он крепкий парень, думаю, ещё много чего выдержит.

Шо, игнорируя эту малую перепалку, сразу направился к заложнику и со всей силой и злобой вмазал ему кулаком по лицу. Стул покачнулся, но не упал, однорукий, набрав в рот крови, плюнул, на пол упала пара красных зубов.

– А теперь начнём знакомство, – Хокори снял с себя пальто и дал его Исами, а сам присел на корточки напротив заложника, – Как тебя зовут?

– Т-такео, Такео Сакаи, – ему было больно говорить, так как лицо всё было избитое и припухшее, а во рту не хватало зубов.

По правде говоря, Шо не хотелось знать имени этого человека, он просто пытался начать разговор.

– Значит так, Такео, – он почесал затылок, – Всё, что мне нужно знать от тебя – это имя твоего нанимателя, если ответишь быстро, может даже выберешься отсюда живым.

– Ха-ха, я в это не верю, ты ведь, потому именно меня поймал, потому что я убил твою жену, – Сакаи приподнял голову и довольно улыбнулся своим окровавленным ртом.

Без лишних слов Хокори встал и подошёл к столу со строительными инструментами, взяв молоток, он вернулся к заложнику. Занеся руку за голову, он вонзил зубцами, которыми обычно вынимают гвозди, молоток прямо в колено Такео, тот закричал. Тогда Шо стал тянуть ручку на себя, как бы отдирая коленную чашечку от ляжки. Послышался хруст и звук рвущейся плоти, теперь эта нога была совсем не дееспособна. Штанина вся покрылась кровью, а лужа под стулом продолжала растекаться.

– Я спрашиваю ещё раз, кто твой наниматель? Одзава? Или может Миура? – Шо уже было сложнее себя сдерживать, – Отвечай!

Чем громче кричал Сакаи, тем сильнее тянул на себя молоток Хокори, но в какой-то момент он остановился, подумав, что от переизбытка боли однорукий может потерять сознание.

– Я тебе ничего не скажу, – Такео сплюнул, его прикушенный язык всё ещё кровоточил, наполняя рот кровью, – Но могу сказать лишь одно: мы тебе не по зубам, ты уже проиграл. Скоро ты и вся твоя семья канут в лету!

Лицо у Шо скривилось, он чувствовал, что столкнулся с чем-то неподвластным ему, и в итоге для него и тех, кто привязан к нему, всё будет кончено. Неприятное ощущение фатальности происходящего пробежало по его телу. Такео продолжил:

– Знаешь, какое лицо было у твоей жены перед смертью? Лицо полное ужаса и обречённости. Такой испуг на лицах жертв всегда доставлял мне неописуемое удовольствие! Надо было умереть тебе вместе с ней, чтобы не помирать сейчас в медленных муках!

Шо больше не мог себя сдерживать, он вытащил молоток из колена и, размахнувшись, ударил Сакаи по лицу. Зубцы прошли сквозь щёку, полностью разорвав её, посыпались сломанные зубы. Приготовившись к следующему удару, Хокори развернул молоток тупой стороной и со всей силы въехал Такео по черепу. Он попал в висок, и человек задёргался, удар был сильным, так что глаз однорукого мгновенно окропился кровью, боёк на несколько сантиметров вошёл в голову. Его руки были покрыты кровью, красные следы остались и на рукавах пиджака. Сакаи трясся в конвульсиях, а Шо продолжал его бить молотком, спустя серию сильных ударов, голова заложника была всмятку, превратившись в кровавую кашу.

Исами подошёл сзади и схватил Шо за руку.

– Всё, господин, хватит, успокойтесь, он уже более чем мёртвый, успокойтесь…

Хокори тяжело дышал и так продолжил стоять некоторое время с поднятым молотком, но, в конце концов, он пришёл в себя и медленно опустил руку.

– Исами, завтра, ближе к вечеру надо бы наведаться к Миуре.

– Хорошо, господин.

Шо положил молоток на стол и снял запачканный кровью пиджак, который тут же подхватил Томео. Подойдя к окну, Хокори закурил, обычно он не курит, но в последнее время произошло слишком много событий, плохих событий, и такая небольшая разрядка была ему просто необходима. Пока остальные убирались в комнате и заворачивали труп в плёнку, он задумался о Миуре.

Семья Миура была второй по влиянию семьёй в клане Оками, после Хокори, дальше шла семья Одзава. Миура и Одзава были названными братьями, поэтому, если это всё было их общим замыслом против Хокори, Шо не сильно бы удивился. Он давно знал об их общих делах за спиной председателя, но старался не вмешиваться, так как выступать против такого дуэта было бы смерти подобно. Но Шо не заметил, как они сами первые на него напали. Им не нравилось, что семья Хокори очень близка с нынешним председателем, который уже собирается на пенсию, хотя возможно эти разборки между семьями замедлят уход Миямото.

На следующее утро вся семья Хокори отправилась на похороны госпожи. Стоя перед большим чёрным надгробием, Шо печально смотрел на имя своей жены, высеченное на камне. Он не знал, что сказать, хотел лишь извиниться за то, что не смог её уберечь. Закрыв глаза, якудза внезапно почувствовал близость своего конца, да именно так он и умрёт, именно такой конец его ожидает. Исами, стоявший рядом, тихо читал молитву. Сладковатый дымок ритуальных благовоний тонкой струйкой поднимался вверх, унося душу Манами всё дальше, прямиком на небеса.

Казуки выронил палочки на тарелку, кусочек ири-тамаго выпал на стол. Мальчик неожиданно ощутил сильнейшее чувство пустоты, как будто что-то невероятно важное вдруг исчезло, испарилось навсегда. Его дедушка, сидевший напротив, заметил перемены в лице ребёнка и сразу всё понял. Он тоже что-то почувствовал, что-то безвозвратно утерянное. Бенджиро подошёл к внуку и присел рядом с ним на колени, взяв того за руки.

– Мама… – произнёс Казуки, – Я больше не чувствую её здесь. Её здесь больше нет.

– Я думаю, сейчас она в лучшем из миров, с ней всё будет хорошо, она сильная, так что не переживай за неё, – он обнял мальчика, – Лучше пожелай ей доброго пути.

Только сейчас в Казуки что-то зашевелилось, где-то в глубоко груди: всё это время он не мог отпустить её, не мог смириться со смертью матери, отказывался принимать это, но когда дух её окончательно ушёл в мир иной, до него, наконец, дошло всё. Её уже больше не вернуть, она умерла. В этот момент мальчик разрыдался на плече у дедушки, выплеснув все эмоции, что в нём накопились.

– Не хочешь прогуляться к морю? – спросил Бенджиро.

Они шли узенькой дорожке, проходящей сквозь жёлтые осенние деревья. Дом Хокори-старшего находился недалеко от побережья, поэтому менее чем через полчаса они дошли до пляжа. Сейчас здесь никого не было, из-за чего длинная песчаная полоса казалась порогом в мир неизведанный, где горизонт моря соединялся с небом, стирая то расстояние, что было между ними. Дед и внук шли вдоль берега, без какой либо цели, просто любуясь видом. Ноги немного вязли в мокром от прошедшего дождя песке, замедляя их шаг.

Бенджиро жалел, что так грубо прогнал своего сына, ведь Шо тоже потерял дорогого человека, как и Казуки. Он представлял, как тому сейчас тяжело, но обида, съедающая его изнутри, медленно перерастала в тихую злобу. Шо ушёл из дома, сбежал и присоединился к якудзе, к семье Миямото. Оставив попытки вернуть сына, Бенджиро зарёкся больше не думать о нём, считая его позором семьи. Но потом Шо женился, напомнив о себе снова, а через несколько лет родился Казуки. Когда они встретились через много лет, Хокори старший надеялся, что сын исправился и встал на правильный путь, узнав, что тот занимается строительным бизнесом. Но, увидев на свадьбе целую толпу представителей якудзы, Бенджиро понял, что ошибся, что его сын так и остался преступником, только разве что теперь рангом повыше. Как он узнал, всё это стало возможным благодаря хорошим отношениям Шо с Миямото, который впоследствии стал новым председателем клана Оками, а семья Хокори высоко поднялась, став крайне влиятельной. Бенджиро чувствовал, что такой успех не останется незамеченным, и рано или поздно плата за него настигнет Шо.

– Деда, смотри там корабль, корабль плывёт! – Казуки никогда не был на побережье и восхищался почти всем, что видел, он старался переключить своё внимание на что-то другое и хоть немного отвлечься от дурных мыслей.

– Знаешь, я в своё время служил в морфлоте, может, хочешь послушать пару интересных историй? – Дедушка заискивающе улыбнулся.

– Да! Конечно, давай! – Казуки запрыгал от радости.

Они присели на скамейку у края пляжа, и Бенджиро принялся в красках рассказывать о своей молодости.

Шо Хокори, Исами Такаяма и Томео Сато ехали на встречу с Катсу Миурой. Сразу после похорон они загрузились в машину и отправились в район Роппонги, где располагался главный офис семьи Миура. Снова шёл дождь, и серые высотки терялись в потоке воды. Прохожие попрятались под своими зонтами и при первой возможности старались зайти в какое-нибудь заведение, дабы переждать ливень. Застряв в пробке, Шо уставился в окно и наблюдал за быстро стекающими каплями. В проложенном ручейке они бежали по своему собственному маршруту, конец которого был заведомо известен, так и Хокори ехал к Миуре, зная, что по-другому он сделать не может, и путь его лежит именно через этого человека. Став якудзой, Шо не думал о последствиях своего выбора, для него, тогда ещё молодого, всё это было весело и заманчиво, кровь кипела в жилах, а адреналин не переставал утихать. Только спустя много лет, когда он обзавёлся семьёй, груз ответственности лёг на его плечи. Сейчас он пожинал плоды своей деятельности, полностью осознав, что значит быть якудза.

Машина подъехала ко входу офисного центра и остановилась напротив. Хокори и Такаяма приказали Томео остаться, а сами направились внутрь здания. Зайдя в холл, они попали в бурную офисную жизнь. Секретарши и мелкие мужчины в костюмах носились туда-сюда, не замечая двух вошедших якудза, наверно потому что немалая часть офисов принадлежала мафии, и видеть таких людей здесь было в порядке вещей. На Шо и Исами обратил внимание только один человек, сидевший на диване и читающий газету. Казалось, он ожидал кого-то и, наконец, дождался. Мужчина потушил сигарету и подошёл к Шо.

– Хокори-сан, Миура-сан уже ожидает вас, – человек поклонился, – Пройдёмте за мной.

Он показал рукой направление к лифтам и двинулся туда же, Шо и Исами переглянулись и последовали за ним.

Поднявшись на двадцатый этаж, они подошли к стеклянной двери, ведущей в офис семьи Миура. Пройдя ещё пару комнат и коридор, Хокори наконец оказался перед столом самого Катсу Миуры.

– Присаживайтесь, – Катсу сидел за большим столом, на котором с одной стороны стояла стопка бумаг, а с другой фотография, но Шо не знал, что на ней, так как она была развернута к нему подставкой. Посередине была небольшая табличка – «Катсу Миура».

Хокори и Такаяма уселись в кожаные кресла, которые были разделены низким стеклянным столом, видимо здесь обычно и собиралась семья Миуры.