Полтора сыщика. Санжар и Жанат в столице. Часть первая

После этих слов остальные участники балетной труппы зароптали, и сомнение по поводу необходимости выступления появилось в глазах многих артистов.

– Вы мне здесь дисциплину не разлагайте! Сами видите, в каких номерах нас расселили, в каких условиях приходится выступать! Условия скажу прямо, спартанские! Но вы же, отправляясь сюда не думали, что все будет легко? Мы все люди искусства и должны быть готовы к трудностям театральной жизни. Вы, есть кто? Вы есть представители огромного культурного пласта, накопленного многими поколениями до нас! Вы должны заставить наших зрителей понять, принять и наконец, таки приобщить местное население к нашему культурному наследию, выраженному в движении танца!

Импресарио хотел продолжить свой поучительный монолог и уже было открыл рот для продолжения своей вдохновляющей на подвиги речи, как кто-то из задних рядов артистов, собравшихся перед выходом на импровизированную сцену, громко спросил: «Мы сегодня танцевать будем? Хер Цицерон, чего нам тут про культурное наследие зачесывать? Давайте быстро отработаем по нашему договору и быстрее домой! Не могу я в таких условиях жить! Не то, что ванной или душа, умывальника нет!

– Точно! – поддержал своего товарища по цеху другой артист. – Поход в туалет вообще в смотрины невесты превращается! А стены такие, что меня эти аборигены как будто под микроскопом рассматривают! Куда ни глянь, везде их глаза вижу! Извращенцы!

– Не знаю, как вам, а мне жутко и страшно становится! – возмутился артист, исполняющий роль третьего друга жениха, одетого в черный фрак, взятого на прокат в бюро ритуальных услуг, как и все остальные костюмы друзей жениха.

– А мы что, вот так, без музыки танцевать будем? – поинтересовалась фрау Марта.

– Почему без музыки?! С музыкой! Вот только дождемся приезда Берлинского филармонического оркестра и станцуем! – язвительно ответил импресарио, – не будет никакого оркестра!

– Хоть какую-никакую дудочку или губную гармошку на худой конец и то веселее было бы! – продолжила стенания остальная часть труппы.

– Так! Остановились! Хватит плакать! Слышите вступительные тамтамы? Они будут ритм для вас отбивать! Все собрались, настроились и…. Ваш выход, господа! – произнес Ульрих, и первая пара танцоров заскользила по пыльной площади, оставляя за собой рисунки на земле и пыльное облако в воздухе. Постепенно небольшую площадь перед хижинами, утопающую в облаках пыли, заполнили и остальные артисты балета.

И тут, все завертелось! Из-под ног в разные стороны разлетались: высохшая на солнце земля, трава, листья и висящая в воздухе плотной пеленой пыль.

Близился финал выступления, когда на изрытую, израненную пуантами сцену выбежали главные герои постановки: Дюймовочка и принц эльфов.

– Хер Гюнтер, не подкачайте на этот раз! Надеюсь, походы в тренажерный зал скажут сами за себя?! Ну, хранит нас Всевышний! – с этими словами, сказанными импресарио, пара артистов балета понеслась чертить ногами круги на выжженной солнцем африканской земле.

Пыль, поднятая в воздух предыдущими танцорами, при отсутствии малейшего дуновения ветра, прочно, словно плотный занавес висела в воздухе. Чтобы не потерять, друг друга из виду артисты крепко держались за руки. И вот, наступил кульминационный момент. Танцоры исполнили па-де-де, где с невероятной достоверностью раскрыли взаимоотношения героев, продемонстрировав при этом свое незаурядное танцевальное мастерство. Разгоняя руками завесу из пыли, перед выполнением решающего прыжка, Жанат остановился, поправил свою розовую пачку, выполнив несколько жете (прыжков с одной ноги на другую), с силой оттолкнулся от земли и полетел в сторону принца-эльфа. Гюнтер стоял на изготовке, собранный и напряженный, как натянутая струна, готовый поймать на руки хрупкую Дюймовочку и выполнить поддержку. Внезапно, он почувствовал какое-то легкое движение воздуха рядом с собой. Что-то большое пролетело в пыльном облаке рядом с принцем и грохнулось в паре шагов от него с характерным звуком падающего на землю тела. Послышался сдавленный стон.

– Как я промахнулся! Менi Шайтан ал! (Забери меня Шайтан!) Wie ich fiel! (Как я упала!) – сдавленным голосом произнесла героиня, перевернувшись на спину.

– Жанет! Будем заканчивать спектакль или продолжите лежать на этой многострадальной земле и окроплять ее своим потом? – спросил Гюнтер Дюймовочку. – И перестаньте наконец делать вид, что вам нестерпимо больно! Мир любителей балета видел много подобных падений, но не один из уважающих себя танцоров никогда не опускался до роли раненого оленя!

– Легко вам об этом говорить! Вы же принц-эльф! Даже руки не подадите своей напарнице, бесчувственный вы эльф-гамбургский!

– Почему гамбургский?! Я родился, вырос и состарился в балетной труппе в городе Йерхель!

– Да хоть в Мюнхене, какая мне разница!? Может мне кто-нибудь руку подать? Я кажется, что-то сломал! – всхлипнул Жанат.

– В следующий раз я повешу на шее колокольчик для ориентира, только чтобы не слышать ваших стонов и нытья! – сказал недовольно Гюнтер и протянул руку, лежащей в пыли Дюймовочке. – Вставай, давай и на поклон!

После первого спектакля, данного прямо посреди деревни, когда облако из взвешенных частиц органического и минерального происхождения, поднятая артистами балета, рассеялась, крики и овации местного племени еще долго не смолкали. Население деревни, вдохновленное странными танцами белых гостей, тут же подхватило их задорный настрой и пустилось в пляс, как бы тем самым приветствуя своих коллег, мастерство которых не многим отличалось от мастерства заезжих артистов.

Когда стихли радостные крики местного населения, руководство труппы в лице импресарио Ульриха, переводчика и вождя племени удалилось в самую большую хижину деревни. Вспотевшие, присыпанные пылью артисты балета сбились в кучу и со стороны наблюдали за хаотичным, как могло бы показаться многим гостям, выступлением местных самородков, неистово пляшущих вокруг костра с заостренными палками в руках. Только теперь, когда прошла эйфория среди приезжих артистов от успешного выступления, и когда улеглась пыль, поднятая нескончаемыми танцами у огня, некоторые танцоры труппы оглядываясь по сторонам, стали замечать на палках, символизирующих изгородь, нанизанные на них черепа, очень похожие на человеческие. И чтобы не пребывать в ужасе от увиденного в одиночестве они толкали локтями, стоящих рядом с ними друзей, кивая головой в сторону зловещей ограды деревни. Некоторые участники турне где-то глубоко в душе рассуждали: «Почему страшно только мне? Со страхом нужно бороться сообща!» Поэтому они скрытно радовались реакции своих товарищей по пуантам и пачкам, которые ежились от увиденного и еще плотнее сбивались в кучу!

Ах, как медленно тянулось время в ожидании появления импресарио. Для коллектива это словно пытка была, как перед смертной казнью в ожидании помилования и какая радость осветила лица артистов балета, когда они увидели Ульриха вместе с переводчиком целыми и невредимыми, выходящими из хижины. Первым вышел вождь племени, а за ним руководитель труппы и переводчик. Все трое направились к исполнительнице роли Дюймовочки, Мансурову Жанату.

– Хер Мансуров, Жанат, спаситель, не погуби! – взмолился Ульрих.

– Вас, хер Ульрих, сколько не проси, а вы все за свое! Ведь просил же вас так меня не называть! Просил? – возмутился Жанат.

– Хочешь, я буду называть тебя братом или даже отцом?! Хочешь назову сестрой или матерью?! Только умоляю тебя согласись!

– С чем я должен согласиться, хер Ульрих?

– Мы им настолько понравились, что они посчитали за великую честь отужинать нами!

– Что ж такого? Я согласен! Для нас тоже будет большой честью отужинать с ними! Я не вижу в этом никакой проблемы! – недоуменно ответил Жанат.

– Вы меня не так поняли! Они хотят отужинать не с нами, а нами! Честно говоря, мы в общем и не рассчитывали, что прием будет на столько теплым! Мое тело прямо сейчас ощущает жар их костра! И это неприемлемо для нашего коллектива сами понимаете! Я убедил их вождя в том, что наши люди не представляют для них никакой ценности в плане здорового и калорийного питания! Артисты у нас старые и мясо, которое на них еще осталось, жесткое. Может произойти несварение пищи у этих добрых и приветливых людей, а доктора у них нет! Но когда вождь узнал о том, что наша прима, исполнившая роль «Дюймовочки» есть врач, то не задумываясь предложил нам альтернативный вариант выхода из этого щекотливого положения и достойную замену предстоящему ужину. Он хочет, чтобы вы у них ненадолго остались пожить, так сказать, погостить! Люди в племени здоровьем слабые, мрут как мухи. Соглашайтесь, доктор! Только на этих условиях вождь согласился отпустить всю труппу, в обмен, так сказать на ваше профессиональное умение лечить людей!

– Жесть! Мы с вами так не договаривались! А как же украденные пуанты и пачки? А как же подписанный с вами договор? В него разве входит обряд поедания артистов после их успешного выступления? А? – совершенно обалдев, от услышанного, пытался уйти от такого неприемлемого и опасного предложения ветеринар Мансуров.

– Я, дер штрайх мит инэн! Ин ди Хёле мит инэн мит Пуантэн! Вир кауфэн андэрэ! Вир зольтэ нах Хаузэкоммэн! (Черт с ними, с пуантами! Другие купим! Нам бы домой добраться!) – продолжил Ульрих. Поживете у них немного. Погостите, а там видно будет! Может, потом и домой не захотите возвращаться! Может вам здесь понравится!

– Что может здесь понравиться? Что они людей едят? От того и падёж большой, потому что не питаются халяльной едой, а жрут что попало! Не для того я из своего аула уехал, чтобы в этих диких местах сгинуть! Не для того меня растили и учили, чтобы какой-то каннибал, косточки мои у костра обгладывал! К тому же, я не доктор, не врач! Я вам сразу сказал, что ветеринар! Ветеринар я! Животных лечу, крупнорогатый, мелко рогатый скот! Несколько раз в нашем зоопарке приходилось приматов лечить, роды у верблюдицы принимать и все!