Последний Агонь. Роман о жизни в лабиринтах семьи и офиса. Книга 1. Тривиум

– Очистительный огонь, – говорят те, кто видит в высоких температурах благо.

Согласно воззрениям физики, плазма – последнее агрегатное состояние вещества. После этого физика умолкает. Физика не занимается «душой» и «миром невидимым». За границей четвертого агрегатного состояния вещества начинаются бескрайние просторы сложных объяснений и бесконечных нюансов.

– У нас все сложно, – говорит девушка и закатывает глаза.

Четвертое агрегатное состояние для нее осталось позади. Впереди – непреодолимые просторы личной жизни…

…

Человеку сложно придерживаться простого взгляда на вещи. Об этом говорил красноармеец Сухов в «Белом солнце пустыни». Бандит, взявший Сухова во временный плен, спрашивал:

– Желает ли красноармеец умереть сразу или сначала помучиться?

Боец «несокрушимой и легендарной»[5 - Песня «Несокрушимая и легендарная». Музыка А. Александрова Слова, О. Колычева: «Несокрушимая и легендарная,/ В боях познавшая радость побед / -Тебе любимая, родная армия / Шлет наша Родина песню – привет».] выбрал мучения и победил врагов. В мире много сторонников и последователей «пути Сухова». Для многих – это естественный выбор.

Между людьми всегда все сложно. Социальное, профессиональное, личное и общественное переплетаются в тугой клубок многочисленных гордиевых узлов. Считается, что человек учится развязывать эти узлы, переживая опыт множественных перерождений. Индусы называют это колесом сансары и кармой.

Пути господни неисповедимы. Цепь перерождений и колесо кармы, однажды, привели главного героя романа в иностранную компанию, что вышла на тучную ниву невозделанного рынка российской коммерции.

Офисная скученность подталкивает коллег к более тесному общению, чем, если бы рабочего пространства было вдоволь. Когда люди долго общаются на работе, то кроме служебных вопросов, нет-нет, – да и проскочит разговор на житейскую тему.

Однажды, случилось так, что у одного из иностранных коллег главного героя закончился контракт. Предстояло возвращение домой. Он долго работал в Москве, и столько же отсутствовал у себя на родине.

Перемены волнуют. Волнение особенно сильно, когда возвращаешься в страну, в которой последние лет десять бывал только краткими наскоками отпусков. Коллега разволновался, а его жена – и того больше.

Жены влияют на принятие решений по критическим жизненным вопросам. Выбор места жительства всегда в приоритете семейного строительства.

Жене иностранного коллеги было уже больше сорока, но еще меньше пятидесяти. Лет. Возраста.

Это мы в России говорим по-простому:

– Ему двадцать.

– Ей пятьдесят.

Англичанине тоже могут сказать по-простому, но зачастую добавляют:

– «Old – старости».

– He is 20 years old – Ему 20 лет старости.

Немцы, объединившиеся с англичанами на платформе общности англосаксов, придерживаются того же подхода:

– Er ist 20 Jahre alt.

Даже не зная немецкого, легко догадаться, что слова «old» и «alt» – одной крови, которая, споткнувшись о понятие «старость», начинает застаиваться,

Люди в России ближе к представителям латинской культуры (французы, испанцы и, особенно, – итальянцы). Англосаксы от нас дальше. Или, возможно, французы больше похоже на нас, чем мы на англосаксов. Перестановка мест слагаемых в данном конкретном случае никакой роли не играет. Жизнь – не математика, хотя «наука цифр и чисел» и претендует на универсальность своего языка. Любая претенциозность смешна, пафосна и удручает. Возможно, в этом причина, почему математику не любят взрослые и дети. Дети – талантливые манипуляторы и тонко чувствуют фальшь. Рыбак рыбака…

Француз говорит:

– Il est de 20 ans – Он есть двадцати лет.

О «старости», казалось бы, – ни слова. Но как говорят жители страны за спиной Статуи Свободы (подаренной, кстати сказать, американцам французами):

– Неизбежны только смерть и налоги.

Все остальное – вариативно. Течение времени не остановить. Все начатое когда-то закончится. Это банально, но неизбежно.

– Derniere feu – последний огонь, – сказал иностранный коллега главному герою. – Между 45 и 55 годами – это возраст «последнего огня». Ощущения обостряются. Особенно, у женщин. Женщина вспыхивает последним пламенем страсти, а мужчина фонтанирует последними энергетическими извержениями. После этого вулкан начинает угасать. Хотя, рдеющие отблески остывающей лавы еще долго могут пугать туриста, решившегося совершить ночную прогулку.

Главный герой на мгновение задумался.

– На Сицилии был? – спросил иностранный коллега главного героя.

– Eh bien, oui… Ну, да…

– Этну видел?

– Видел.

– А ночью?

– Конечно. Проезжали как-то мимо: по дороге из Таормины в Сиракузы. В Сиракузах жил Архимед.

– И?

– Рдеет. Туда туристов водят – посмотреть на остывающую лаву с безопасного расстояния. Мы не поехали. Зачем смотреть на остывающие головешки…

– В тот-то и дело, что посмотреть – есть на что. Все, что имеет начало, должно когда-то завершиться.

– Не хватает оптимизма.

– Оптимизм в том, что если Этна проснется, то никому мало не покажется. Седина в бороду… Так что пусть все остается так, как есть. Именно поэтому «женщина за 40» делает свой выбор особенно тщательно. Она уже совершила много ошибок, и ей не хочется совершать новые. У нее уже есть опыт. Но опыт есть и у мужчины, которому уже почти все – почти по барабану. Он уже совершил много ошибок, и знает, что ничто не мешает ему совершать новые. Он узнал, что единственная награда – сам процесс, и если не получаешь награду сразу, то не получишь ее уже никогда.

«Глупо ждать награды со стороны», – думает человек. – «Ожидать благодарности других людей – вредная привычка. Это хуже, чем курение и пьянство. Жизнь отучает от этого. Человек награждает себя сам и сразу, в момент совершения действия. Все остальное – суррогаты и симулякры».

– Что-то я не понял… – пробормотал главный герой. – Разве не все наоборот? К преклонным годам диспропорция в количестве мужчин и женщин ставит мужчину в выигрышное положение множественного выбора?

– Мой друг, ты подвержен заблуждениям молодости. К старости мужчина растрачивает силу, а женщина, наоборот, – входит во вкус жизни и управления ближними. Женщины считают, что так лучше: от мужчин, все равно нет никакого толку. Со всей своей прямолинейностью мужчина даже к старости не может разобраться, как устроена жизнь. Происходит инверсия доминирования.

– Инверсия чего?

– Мужчине сложно сохранить уважение женщины к старости. В выигрышном положении те, кого можно жалеть. Все остальные подвергаются неизбежному и беспощадному женскому диктату. Тех, кто не поддается, отправляют на вольные хлеба – в геенну огненную. Правда, им кажется, что они сами уходят. Мужчина всю жизнь живет в иллюзиях. У мужчин слишком сильно развито абстрактное мышление. Оно мешает увидеть вещи такими, как они есть на самом деле.

– Шея и так вертит головой?

– Все гораздо серьезнее… «Шея» понимает, что головы нет. Или еще хуже: что «голова» – это балласт. Нести – тяжело, бросить – жалко. Поэтому моя супруга так тщательно обдумывает, оставаться нам в Москве или нет. Ей трудно принять решение.