МИШКИНЫ ИСТОРИИ. Рассказы

– Мама, мамочка, я правда не знаю, где он. Мы ни о чем не договаривались с ним. Мы как вчера поиграли вместе, и он ушёл домой, вот и всё. А больше я ничего не знаю. – Сашка виновато наклонил голову, закрыв глаза большим чубом волос.

– Вспомни, может он что-нибудь говорил, что куда-то собирается? – Не выдержал Илья Николаевич.

– Да нет же, ничего он не говорил и никуда не собирался. Вот только что-то говори, что скоро будет Новый год и, он хотел загадать какое-то желание! – Неуверенно промямлил Сашка.

– Да, ещё он спрашивал меня про какой-то топор! – Оживившись, добавил он, понимая, что сейчас от него многое зависит.

– Топор говоришь? – Переспросил Илья Николаевич.

– Ясно!

– Топор, Новый год…! Надо поднимать народ! – На ходу бросил он.

– Наташа! Давай поднимай соседей, а я на другую улицу. Мороз на дворе, как бы беды не случилось! – Он пулей выскочил из дома и помчался на соседнюю улицу. Теперь ему стало всё предельно ясно, что его сын Мишка решил пойти в лес за ёлкой. Зная характер сына, любая его задумка рано или поздно выполнялась им. Но сейчас на улице стоял сильный мороз, где стрелка термометра опускалась к отметке тридцать. И малейшее промедление могли оказаться большой бедой для Мишки и вообще для всех. Илья Николаевич понимал, что Мишку срочно нужно спасать, но плохо было то, что он не знал, в какую сторону мог пойти его сын. Небольшая Сибирская деревня Каракан располагалась так, что за ёлкой можно было пойти в любую сторону. А по следам тоже было невозможно отследить, потому, что последний снег выпадал больше недели назад. И следов от лыж и саней было видимо невидимо.

Декабрьское солнце забралось на самую высокую точку без облачного синего неба и весело наблюдало за всеми на свете. Оно шутливо бросало свои яркие слепящие лучи и шутливо покачивалось в Мишкиных глазах. Разогретый, как паровоз Мишка наконец-то добрался до второй малой речки, которая называлась Уроп. И остановился перед спуском в низ.

– Главное не попасть в полынью. – Тяжело дыша, вслух произнес он. Мишка вспомнил, как однажды совсем недавно прошлой весной в конце марта, мама возила его к бабушке. Она жила в небольшом городе и не далеко от её дома тоже протекала небольшая речушка. Но эта небольшая речка имела свои глубокие омуты. А по соседству с бабушкой жил мальчик Валерка. Мишка быстро с ним подружился и, он его уговорил пойти с ним на речку покататься на коньках. Уже было довольно тепло, но снег и лёд на реке еще не таял. Мишка помнил, что там, на речке был расчищен каток, а в конце перед перекатом, была большая полынья, там тётки полоскали бельё. А над речкой был небольшой мосточек. И вот, когда они пришли на этот каток и начали катать друг друга, держа за хоккейную клюшку, Мишка видел, как какие-то женщины стояли на этом маленьком мосточке и о чём-то долго судачили, поставив на снег свои тазы с мокрым бельём. И вот, когда они с Валеркой катались, то он не заметил, как оказался на самом краю этой полыньи, когда вдруг Валерка окликнул его и Мишка обернулся, то вдруг он провалился под лёд с головой. Мишка хорошо помнил, как вода сомкнулась над ним и он начал медленно опускаться на дно. Нет, ему не было ни холодно, ни страшно и он видел удаляющеюся кромку льда. Мишка не успел испугаться и вдруг ногами упёрся в каменистое дно. Он спокойно оттолкнулся и начал подниматься вверх. Он даже помнил, как какие-то руки появились в воде и, взяв его за воротник, быстро выдернули его из воды. Вокруг было много каких-то незнакомых женщин, которые быстро начали его раздевать и чем-то растирать. А потом закутали в чьё-то пальто и унесли домой. Да, тогда, после этого несчастного случая, Мишка многих напугал, а особенно перепугал маму и бабушку. Потом его долго не выпускали со двора, а все ребятишки его называли утопленником.

Мишка окинул взглядом вокруг и увидел узкое место, где можно было беспрепятственно перейти речку. Он снял шапку, перекрестился и уверенно двинулся вперед. Еще мгновение и Мишка уже стоял на другом берегу. Он оглянулся назад и, увидев за собой неглубокую лыжню, выдохнул. Память его не подвела, он вышел именно туда, где осенью они останавливались с отцом на охоте. Только сейчас здесь было все совершенно по-другому. Всюду лежал глубокий снег, и из него торчали серые деревья. Мишка повертел головой и, наконец-то, увидел вдалеке небольшую зелёную ель, на макушке которой возвышался большой сугроб. Он радостно присвистнул и бросился к ней.

– Привет! – Весело поздоровался он.

– Ну, вот и я! – Мишка снял лыжи и шагнул в сугроб. Мягкий снег проглотил его выше колен.

– Замёрзла, небось? А я за тобой! – Он шагнул к ней и тихонько снял с макушки сугроб. Сейчас ёлочка была совсем маленькой и выглядела не такой, как Мишка видел её осенью. Просто на половину она была под сугробом, и Мишка хорошо знал об этом. Не теряя времени, он начал обтаптывать её вокруг и расчищать от снега, напевая известную песенку «В лесу родилась ёлочка». Когда уже все было готов, то он убедился, что она гораздо выше его и выглядела, как настоящая пушистая красавица. Ему даже показалась, что она очень обрадовалась ему.

– Потерпи, потерпи. Я сейчас! – Он вытащил из-за пояса маленький топорик и, склонившись, срубил её под самый корешок.

– Ну, вот и всё! – Выдохнул Мишка, и устало уселся в сугроб. Он был бесконечно счастлив тем, что добрался до своей заветной цели и, сейчас ему нужно было немного отдохнуть перед обратной дорогой. Немного отдышавшись, Мишка снял рукавицы и вытащил из-за пазухи ломоть хлеба. Отломив от куска немного, он смачно откусил приличный кусок и бросил косой взгляд на лежащего рядом Барсика.

– Тоже хочешь? – Не прожевав хлеб, спросил Мишка глядя на собаку. Барсик положил голову на передние лапы и радостно завилял пушистым хвостом.

– Ладно, ладно! – Мишка отломил половину от своего куска и протянул собаке. Барсик поднял голову и виновато взял хлеб. Мишка сунул оставшийся кусок хлеба себе в рот и промычал:

– Хорошего помаленьку! Вот придем домой, я тебе дам много хлеба. А сейчас нужно идти.

Собрав с себя крошки хлеба, Мишка высыпал их на снег:

– А это лесным птичкам!

– Молодец, Мишка! – Гордо похвалил себя он.

– А теперь надо в обратный путь! – Одев рукавицы, он встал и достал верёвку. Умело привязав один конец верёвки за комель дерева, а другим концом, обвязав себя вокруг пояса, он надел лыжи и посмотрел на небо. Солнце уже было совсем в другом месте. Мишка заметил, что оно быстро начало снижаться, как будто хотело убежать куда-то и оставить его одного.

– Пора! – Мишка сунул за пояс топорик и, снова поправив козырёк своей шапки, уверенно пошёл вперед. Барсик, не дожидаясь его команды, весело побежал вперед по лыжне в обратный путь. Путь назад оказался гораздо труднее. Теперь Мишка двигался с увесистым грузом. Ёлка хоть и была не большая, но всё же имела значительный вес. Дорога была трудная, а главное, что лыжи проскальзывали и, ему приходилось сильно напрягаться. Теперь он шёл с одной мыслью, как бы успеть добраться до деревни засветло. И поэтому, как можно быстрее переставлял лыжи, таща за собой пушистую ель.

Валентина Ивановна не могла найти себе места. Уже прошло больше трех часов после того, как они обнаружили пропажу сына. Муж и соседи бегали по дворам, поднимая народ на поиски Мишки. Она отправила и Тимку, и дочку по своим друзьям и одноклассникам, надеясь, что хоть кто-то что-то знает о планах ее сына. Но всё было безуспешно. Она не знала что делать. Слезы лились ручьём, а руки опускались. Несколько раз, проверив дом, подворье, сарай, чердак, кладовку, она обессилившая села на стул и закрыла руками лицо. У нее была только одна надежда, что Илья обязательно отыщет сына, где-бы он ни был. Она сидела на стуле, беспомощная, закрыв руками лицо, ожидая, что сейчас с минуты на минуту откроется дверь и в неё войдет Мишка и весело скажет:

– Мама! Мамочка! Я здесь. Я просто пошутил!

Она вспомнила, как однажды летом, когда занималась по хозяйству во дворе, вдруг обнаружила, что Мишки где-то нет. Она и кричала и звала его. Бегала по соседям, а он играл дома и, забравшись за диван, там и заснул. Вот и сейчас она думала, что он где-то заснул или заигрался. Но вот только некоторые вещи не складывались и пропажу сына, она обнаружила утром. Всё её мысли и догадки рассыпались как горох. И какую бы она мысль не начинала думать, она снова и снова приводила её в начальную точку. И от этого её все больше и больше трясло и слёзы, от беспомощности лились рекой.