Псы войны. Противостояние

– Конечно, товарищ капитан, – заверил Белкина профессор. – Скажите, как долго идти до Коро? Судя по карте тут всего километров тридцать по прямой.

– Понимаю, профессор. Гладко было на бумаге, да забыли про овраги? – засмеялся Белкин.

– Уи, мон капитан, – шутливо козырнул ему Борька.

Белкин нахмурился от фамильярности рядового сотрудника экспедиции и серьёзно сказал:

– Три-пять дней, а вы как думаете, товарищ Алек.

– Не меньше, – впервые за всё это время произнёс негр. Он говорил по-русски очень чисто, почти без акцента. – Наш путь идёт через гилеи.

– Разве мы не могли обойти джунгли по плато?

– Могли, но… – начал было Алек, но Белкин его перебил:

– Товарищи, по соображениям секретности и вашей безопасности избран именно этот маршрут! Вам понятно…

– Да, – вздохнул Иванов, который только сейчас сообразил, что они пересекают границу другого государства.

Сразу за Мосаной начался таинственный мир джунглей. Первое впечатление, возникшее у членов экспедиции от джунглей, – «хаос» в природе. Это была какая-то невероятная путаница – почти непроходимая стена из деревьев, кустарников, трав и бамбуков, перевитых травянистыми и одеревеневшими лианами разной толщины и длины. Лианы цеплялись за голову, руки и ноги, как щупальца спрута. Кое-где деревья даже над тропой так смыкались, что геологи шли, словно по узкому туннелю. На тропе лежали, свернувшись спиралью, черные, с синеватым оттенком, тысяченожки размером с бублик, валялись полусгнившие плоды. В одном месте над ними так низко нависли ветки деревьев, что приходилось сильно наклоняться, чтобы не удариться головой о сук и не повредить глаз. Отряд продвигался очень медленно. Кроме веток движению мешала плотная пелена паутины, по которой бегали гигантские пауки. Местами она застилала глаза, а лица и куртки геологов становились от нее белыми. Вначале утренний воздух джунглей бодрил, но уже через пару часов стало душно, ни малейшего ветерка. Солнце не проникало сквозь завесу буйной растительности, всюду царили сырость и полумрак. Кое-где вдоль дорога гнили огромные упавшие деревья, прели листья. Пот с геологов лился ручьями, но стоило кому-нибудь из них остановиться и немного посидеть, как его начинала бить легкая дрожь:

– Во время перехода по джунглям нельзя останавливаться, а то можно простудиться, – инструктировал своих сотрудников профессор перед маршем. Борис не послушался и действительно простудился. Всякие сюрпризы он ожидал встретить в джунглях, но только не простуду… как-то это не укладывалось в голове.

На заболоченных участках, вымощенных тонкими и скользкими от грязи жердями, отряд продвигался еще медленнее. Чтобы не очутиться в черной жиже, приходилось осторожно пробираться, опираясь на длинную слегу. В этот день неопытный в такого рода переходах Борис два раза окунался в черное месиво, а остальные чудом удерживались, балансируя руками, как заправский канатоходцы. Вслед за ними по бревнышкам шли носильщики. В отличие от геологов, негры шли уверенно, горделиво, плавно ступая босыми ногами. Их сопровождали несколько полуобнажённых молодых туземок с большими корзинами за плечами. У некоторых из них висели на шее дети.

– Зачем с нами идут женщины и их дети, перенося лишения в пути? – задал профессор вопрос переводчику.

– Их мужья будут работать, а они будут готовить нам пищу, – последовал ответ.

Так они прошли километра четыре. Вдруг тропа резко оборвалась: несколько громадных стволов упали на неё, сделав дальнейший путь совершенно непроходимым на протяжении нескольких сотен метров. Иванов решил прорубать тропу через джунгли, поскольку возврат назад был чреват осложнениями с руководством.

– Для прорубки тропы надо три группы по четыре человека, – предложил Алек. Профессор с трудом переводил дух. Он не имел никакого понятия о том, что обычно делается в таких случаях, и слишком устал, чтобы вмешиваться. Его спас помощник:

– Борис, отбери дюжину самых здоровых хлопцев, – распорядился он. – Переводчик и мы – не в счет, и без этого хватит дел.

– Делайте так, как считаете нужным, – подтвердил профессор. Уже потом он засомневался – не слишком ли это просто – переложить всю тяжесть принятия решений на ассистента?

Тем временем, Фёдор начал действовать. Сначала он при помощи компаса определил направление движения. По его прикидкам, предстояло проложить путь протяженностью около четырёхсот метров через густые заросли кустарника, папоротников, лиан, бамбука и других деревьев. Ориентиром служило дерево, росшее среди кустов примерно в полусотни метров от места стоянки. Помощник начальника экспедиции созвал рубщиков к себе и разделил их на три группы по четыре человека в каждой.

– Нам нужно прорубить тропу через джунгли, – бойко заговорил он. Алек старательно переводил его речь: – Сначала держитесь направления примерно десять метров левее вон того дерева. Каждая группа работает пять минут, а потом десять минут отдыхает. Я не хочу тратить на весь день, поэтому не стоит валять дурака: кто будет увиливать от работы – будет наказан. А теперь перед началом работы отдохните несколько минут…

Это была медленная, нудная работа. Рабочие продвигались вперед со скоростью полтора метра в минуту, преодолев после двух часов работы только четверть километра. Туземцев это мало беспокоило. Каждый должен был работать только пять минут в течение четверти часа, и вполне успевал отдохнуть. Двое рубщиков работали рядом, рубя растительность пангами и придавливая ее ногами. Двое других шли за ними, расширяя тропу. Они бесстрастными, ровными движениями рубили кусты, их широкие и коренастые фигуры приобретали невероятную гибкой. Со стороны они казались животными, устраивающими своё жилище. Было видно, что они гордятся своей силой и сноровкой. Когда их крепкие мышцы напрягались и расслаблялись и пот струился по спине, распространяя здоровый запах своего тела. Сменщики лежали прямо на проложенной тропе, шутили и курили. Казалось, что сам факт, что они сумели прорубить этот путь, радовал их.

– Что они говорят? – поинтересовался Иванов у Алека, наблюдавшего за рабочими.

– Радуются тому, что, когда обойдут этот завал, можно будет хорошо отдохнуть. Сначала они отчаялись, что придётся возвращаться и не получат плату, а сейчас рассчитывают на дополнительные подарки.

– А мы должны их сделать?

– Само собой…

Обойдя завал, отряд подошёл к заброшенному лагерю. Вокруг него оказалось много ярких цветов. По ним ползали, собирая нектар, огромные черные пчелы, размером с навозного жука. Алек стал уверять, что укус такой пчелы очень болезнен. Геологи вовсе не хотелось быть укушенными, и мы благоразумно сели под уцелевший навес, чтобы передохнуть. Вскоре Верочка почувствовала, как ней поползли какие-то насекомые. Осмотревшись, она заахала: вокруг неё прыгали сотни блох. Подошли носильщики и их жёны, которые стали помогать вылавливать. Один из них заметил:

– Нас блохи не трогают. Почему же они набросились на вас?

Немного передохнув, колонна продолжила путь. Вдруг спереди послышались испуганные крики впереди идущих рабочих:

– Фурми, фурми, боку!

– Что они кричат? – поинтересовался Фёдор у насторожившегося Алека.

– Муравьи, муравьи, много! – прошипел он и стал осматриваться. – Осторожно!

– Я читал, что челюсти у сторожевых муравьев – настоящие кусачки, – произнёс вдруг Борька. – И впиваются они мертвой хваткой в тело. Для того, чтобы его отцепить надо разрывать тело муравья на части: оторвать вначале туловище, а потом извлекать из кожи голову.

Примеру Алека последовали остальные. Муравьи представлялись сплошным чёрным ручьём, наискось пересекавшим тропу. Их поток занял несколько метров тропы, которые предстояло форсировать. По команде своего десятника носильщики вдруг перешли на бег, скача широкими шагами через чёрную реку. Муравьи с остервенением кусали их за голые ноги, но они продолжали бежать. За ними последовали их жёны. Кованные ботинки геологов оказались лесным насекомым не по зубам. Когда на джунгли стала опускаться ночь, колона остановились на ночлег. За этот день они сделала девять километров. Мужчины, сбросив груз, растянулись на траве. А женщины, сняв поклажу и детей, принялись таскать воду, рубить дрова, готовить ужин.

– Какие у вас сильные женщины, какие они великие труженицы, – заметила Верочка переводчику, который, как и все остальные мужчины, растянулся на траве.

– Да, женщины у нас такие, – ответил переводчик, не подняв головы.

После ужина каждый из геологов лег спать на раскладушку под небольшим навесом из пальмовых листьев, не забыв натянуть марлевый полог. Он хорошо защищал от насекомых. Едва светила идущая на убыль луна, стояли не шелохнувшись деревья, словно обсыпанные серебром, высоко в небе мелькали светлячки, напоминая искры фейерверка…

Десятого сентября геологи достигли селения Коро, где их встречал капитан Акимцев с тремя десятками вооружённых людей, одетыми в военную форму без знаков различия. Он как со старым знакомым поздоровался с Алеком, а потом подошёл к геологам.

– Здравствуйте, Михаил Михайлович – сказал он и крепко пожал руку профессора. – Вот мы вновь с Вами увиделись. Дальше Вас поведу я…

–Здравствуйте, Евгений Николаевич, – ответил на рукопожатие учёный.

– Через пятнадцать минут соберите своих людей вон там. Я проверю их оружие и снаряжение, – офицер кивнул в сторону дощатого навеса, расположенного на огороженном дворе у здания склада.

Через четверть часа четверо геологов с оружием и рюкзаками собрались вместе. Иванов посмотрел на часы и оглянулся. Желто-красная земля. Белесо-желтое от полуденного солнца небо. Серо-зелёные из-за марева вершины Хрустальных гор и серые островерхие хижины, украшенном покосившейся то ли часовенкой, то ли вышкой. Это Африка, тропическая Африка. Земля, которую он узнал немногим более пяти лет назад, когда участвовал в геологической экспедиции по Гвинее. Дощатый навес в тени пальм лишь создавал иллюзию прохлады, зной проникал повсюду. Верочка с красным от загара лицом села на доски и обмахивалась подобием веера. Кобура с её пистолетом съехала между ног и весьма сексуально лежала на бедре. Её карабин в матерчатом чехле был прислонён к стене сарая. Борис в выгоревшей, пыльной рубахе, перетянутой портупеями, тщетно пытался освежить лицо мутноватой, теплой водой, черпая ее пригоршнями из широкого глиняного сосуда. Планшет и кобура провисли на его ремне почти до самых колен. Только Фёдор Иванович, вечный заместитель и ближайший помощник невозмутимо стоял, опершись на второй карабин.

– Хорошо, что я оставил Элану в Габероне, – пробормотал профессор. – Здесь она была бы лишней. Он не представлял, как его симпатичная молоденькая ассистентка, пережившая тепловой удар после активных солнечных ванн, смогла бы пережить этот переход. В отличие от Эдика, который так и не смог оправиться от дизентерии, он оставил её в посольстве для обработки материалов экспедиции. Полковник Петров не возражал. Где-то далеко-далеко, дома, сейчас тоже лето. Мягкое, пряное приобнинское утро, извечный непокой великой реки… Благодатное лето с пляшущими солнечными бликами на воде изгибах, с прохладной истомой тайги, где, покрытые влажными туманами, растут высокие сосны и кедры по колено во цветастых и вздыбленных мхах. Азарт рыбалки и охоты, с глухариным током, с опаленными солнцем и кострами на березовых опушках. Россыпи цветов на них с голубикой и брусникой, вкусно, прохладно и сочно лопающейся на зубах, точно кетовые икринки, птичьи перепевы в сплетеньях древесных крон, а воздух! Дышать – не надышишься, там дышать словно петь. И, конечно, главное – Академгородок. Бетонные трассы лучами расходятся от него в разные стороны, новые, бетонные пирамиды построек, решительно врезавшихся в буро-зеленую стену тайги, и приземистые бревенчатые бараки первопроходцев таежной целины, перезвон поездов, гул работы в портах, лязг машин, гул гусеничных вездеходов…

– Товарищи, предъявите оружие к осмотру, – негромкий хрипловатый голос Акимцева вывел из профессора из приятной дремоты. Он открыл глаза и увидел перед собой усталого, опалённого местным солнцем капитана. Его сопровождали шестеро рослых африканцев, вооружённых «калашами». Передав ему свой «ТТ» профессор с интересом наблюдал, как Акимцев проверяет его оружие. Неспешно, внимательно, профессионально. За себя Иванов не волновался: война и долгие годы в экспедициях приучили его к бережному обращению с оружием, но как справились его коллеги? Капитан вернул пистолет профессору и удовлетворённо хмыкнул. На очереди был Фёдор Иванович: к нему тоже не было претензий.

– Рекомендую носить карабин в чехле, – буркнул Акимцев напоследок. Следующей на очереди была Верочка. Она уже давно была на ногах и ожидала своей очереди. Её красное от загара невыразительное лицо в полутени навеса напоминало лицо хищной птицы. Она, по-видимому, немного волновалась: переминалась с ноги на ногу и постоянно поправляла, стянутые в узел выгоревшие добела волосы. Когда Акимцев подошёл к ней, она ловка вынула свой пистолет из кобуры и сноровисто расчехлила карабин.

– Отлично, – удивлённо произнёс проверяющий после тщательного осмотра. – Вы, наверное, хорошо стреляете?

– Да, – потупившись пролепетала Верочка, которая строила Акимцеву глазки ещё на «Академике Комарове».

– Очень надеюсь, что до этого не дойдёт, – жёстко произнёс Акимцев, возвращая карабин. – А это что такое?

Он взял двумя пальцами пистолет Бориса: он весь был бурым от латеритовой пыли.

– Мой пистолет, – пролепетал Борис.