Псы войны. Противостояние

– Вы его когда-нибудь чистили?

– Н…нет, не успел…

– Почему? Вы не проходили стрелковую подготовку?

– П…почему. Инструкции по стрелковому делу…

– Тогда почему Вы даже не очистили своё личное оружие от заводской смазки! – гаркнул Акимцев. – Почему оно всё в пыли!

– Но я не думал, что тут опасно… – попытался оправдываться Борька. – Я его ни разу не доставал…

– Вы, что думаете, оружие вам просто так выдали, – Акимцев обвёл геологов грозным взглядом. – Вокруг полно опасностей. Здесь водятся не только четвероногие хищники, но и двуногие…

– Но Александр Васильевич обещал нам надёжную охрану, – заступился Иванов за своего ассистента.

– Да. Охрану обеспечиваю вам я, но это не значит, что оружие может быть не боеготовым…

– Я понял Вас. Евгений Николаевич, – миролюбиво произнёс профессор.

– Вот и хорошо, – понизил голос Акимцев. – Теперь я познакомлю с Вашей личной охраной…

Профессору в силу его возраста и Верочке в силу её половой принадлежности были прикомандированы по два бойца, а Фёдору и Борьке – по одному. Кроме обеспечения безопасности охранники выполняли функции носильщиков, неся на себе часть личных вещей геологов. Как объяснил профессору Акимцев расчёт строился на том, чтобы в среднем на человека выходило не более полутора пулов, включая оружие. Остальное оборудование экспедиции тащила целая толпа негров из бомы Коро под надзором десятка солдат. Ещё несколько человек во главе с Акимцевым составляли передовое и боковое охранение колонны. Тропа шла по восточному склону Хрустальных Гор, по которой передвигалась экспедиция, была пустынна. Лишь однажды им навстречу попались две женщины с причудливыми прическами, похожими на петушиные гребни. К их спинам были привязаны детишки лет пяти. При виде приближающейся колонны они шарахнулись в придорожные кусты и скрылись в чаще. На одном из крутых поворотов отряд вдруг остановился: тропу медленно переходила семья бабуинов, крупных, похожих на собак обезьян. Иванов схватил фотоаппарат и подошёл к Акимцеву, который приложив ладонь к козырьку панамы наблюдал ща животными. Самец – самая большая особь в стае – встал поперек дороги и оскалил белые клыки. Две самки поменьше, с детенышами быстро пересекли дорогу и исчезли в камнях. Вслед за ними сошел с дороги и их защитник – не торопясь, спокойно, то и дело оглядываясь на остановившихся людей. Больше непредвиденных задержек на пути экспедиции не было. Марш был проведён и организован безупречно: уже через три дня геологическая партия достигла цели и приступила к обустройству лагеря. Он находился в месте слияния двух ручьев, стекавших с Хрустальной Горы, и с лёгкой руки Борьки получил название «пятачок».

Эта местность ничуть не напоминала гилеи. Ручьи с шумом сбегали по склонам и звонко разбивались о камни, образуя пороги. Они сливались в быструю, бурную речушку, за много веков сумевшую пробить себе русло в латерите. Её воды бежали куда-то вниз в заросшее зеленью ущелье.

. – Красиво, а Верочка?

– Сюда только туристов возить.

– Давайте назовём речку Вероника, – предложил шутливо Борис.

– А давайте, – подхватил профессор

По склонам холмов росла яркая зелень кустов и небольших, искривленных деревьев, перевитых лианами.

Природа здесь словно специально создала место для отдыха. Небольшая площадка открывалась сразу же за поворотом: две скалы стояли перед нею, как ворота. Дальше тропа шла немного вниз и пересекала по узкому подвесному мостику неширокое, но глубокое ущелье, на дне которого шумела вода. Направо ущелье расширялось в заросшую кустарником котловину, окруженную, словно стенами, причудливыми скалами. Оттуда доносились звуки, похожие на лай и другие, которых Борис раньше никогда не слышал.

– Обезьяны, – вдруг произнёс Акимцев, ни к кому не обращаясь.

– Где? – спросила Вероника, схватившая капитана за руку, будто невзначай.

Она тщетно пыталась разглядеть что-нибудь в хаосе камней и зелени.

– А ты присмотрись! Во-он там…

Акимцев протянул руку, и девушка принялась вглядываться в указанном направлении.

– Вижу! Рыжие!

– Действительно, это обезьяны, – подтвердил профессор, рассматривавший ущелье в бинокль. Они носились между камнями, визжали, кричали, тявкали. А вокруг – зелёные холмы под ярким синим небом, залитым белым солнечным светом

– Здесь десятки, может сотни обезьян… – пробормотал Борис. – Они нам не помешают?

– Если надо – прогоним, – подбодрил его Акимцев и деловито кивнул на скалы.

Носильщики из Коро получили свою плату и были отпущены домой: их место заняли жители Буюнги и прилегающих к ней сензалов. Они приступили к работе уже на другой день: они расчищали территорию, строили легкие хижины из пальмовых листьев. Фёдор и Вера расставили палатки и приводили в порядок хозяйство экспедиции, распаковывали ящики и приводили инструменты в рабочее состояние, Иванов и Борис в сопровождении охранников расхаживали по окрестностям, намечая полевые маршруты на ближайшие дни. Население их лагеря – охрана, рабочие, их жены и дети – составляли человек шестьдесят. На «пятачке» тесно и шумно. Продовольствия было более чем достаточно. Туземцы ели все, что дают джунгли: всевозможные травы, листья, плоды, мышей, лягушек, крокодилов, змей, антилоп и обезьян. Но основную их пищу – тапиоковую муку – доставляли из Буюнги. В лагере геологов было два охотника, которые снабжали его жителей дичью: антилопами, газелями, мартышками, дикобразами. Они обычно охотились ночью с электрическим фонарем, укрепленным на лбу. Охотники прекрасно ориентировались в джунглях, окружавших гору. Ни разу не было случая, чтобы хоть один заблудился. Каждый раз, когда охотники приносили дичь, Верочку поражали ее небольшие размеры: серая газель была размером с зайца; дикобраз в сравнении с тем, что обитает в СССР, выглядел детенышем. В Буюнге паслись взрослые козы ростом с козлят. Их иногда приводили жители на продажу. Только однажды охотники принесли на палке большого, килограммов в шестьдесят, мандрила-самца. Это был настоящий праздник, когда на их зов сбежались все жители лагеря: взрослые и дети. В лагере царило общее ликование, шум, визг, радостные крики… Один из охотников рассказывал Алеку:

– Я убил мандрила не на дереве, а на земле. На его теле была большая рваная рана. Я думаю, что он дрался с другим самцом, был побежден и изгнан из стада…

Удивлённые рабочие недоверчиво кивали головами, дети трогали мандрила за уши, за ноги, выдирали клочки шерсти. Мандрила сразу разрубили на куски, и раздали людям. Обычно же дичь опаливали над костром, разрубали на куски и раздавали рабочим. Затем они свои куски мяса либо варили, либо пекли на углях. Если мясо было в избытке, то его коптили над костром.

Работы по обустройству подходили к концу, когда после заката в палатку к Иванову зашёл встревоженный Акимцев.

– Профессор, – обратился он к начальнику экспедиции. – У меня для Вас есть новости…

– Хорошие или плохие…

– Разные, – уклонился от прямого ответа капитан.

– Просветите?

– Да, конечно. Но сначала у меня к Вам, профессор, один вопрос?

– Какой?

– Когда Вы сможете приступить к изысканиям?

– Вообще-то, мой капитан, – весело улыбнулся профессор, – мы уже приступили.

– Вот как?

– Ага. Пока Вера и Фёдор обустраивали лагерь, мы с Борисом провели рекогносцировку местности и обошли интересующую нас местность…

– Но мне об этом ничего не докладывали, – возмутился Акимцев. – Я бы выделил дополнительную охрану и проводника…