Шевелится – стреляй! Зеленое – руби!

– Ты услышан! – оценил результат Валар.

В ту же секунду я почувствовал, что много часов сковывающее мое тело онемение бесследно исчезло! Однако что в этом толку – после пыток и многочасовой неподвижности тело мне почти не повиновалось, к тому же я только что подтвердил свою готовность умереть.

Валар поднял к небу свои, словно залитые расплавленным серебром глаза. Кисти его рук чертили в воздухе замысловатые пассы, оставляя за собой фосфоресцирующий след. Все понижаясь, голос его сливался с грохотом водопада, а с губ падали рокочущие слова, резонируя во всем моем теле. Хотя теперь, не без помощи этого ублюдка, мои способности к языкам неизмеримо возросли, но сейчас смысл его завываний ускользал от моего понимания. Читаемое на неизвестном языке заклинание не было предназначено для уха человека. И тут я увидел, как над нами начинает формироваться пронизанная молниями воронка смерча, нацеливаясь своим хоботом прямо мне в грудь! Я понял – истекают последние мгновения моей жизни! Ну что ж… исправить уже ничего нельзя, но окончательно испортить – еще можно!

Не отрывая глаз от нарождающегося смерча, Валар дочитал заклинание и обратился уже ко мне:

– Повторяй за мной! – скатываясь на инфразвук, прогремел в моей голове его голос.

«Если не сейчас, то все – конец! Другого шанса уже не будет. Хотя какой шанс?! Его и так, считай, нет», – пронеслись в мозгу сбивчивые мысли. Сердце ускорило свое биение, мощными толчками прогоняя по жилам застоявшуюся кровь, в которую выплеснулись огромные порции адреналина. Затекшие мышцы набухали, обретая подвижность и силу.

– Отдаю жизнь свою! – продекламировал вступление к последнему акту драмы Валар.

– Отдаю жизнь свою! – эхом отозвался я. В это же время, подчиняясь моему приказу, организм спешно мобилизовал все доступные резервы.

– Отдаю душу свою! – низкий голос Валара заставлял вибрировать каждый нерв.

– Отдаю душу свою! – сохраняя полную неподвижность и отрешенное выражение лица, вторил я, одновременно вгоняя себя в состояние боевого транса.

– Отдаю силу свою! – Слова Валара становились тягучими, время для меня замедляло свой бег.

– Отдаю силу свою! – Я позволил тщательно копившейся в глубине души ненависти затопить сознание. Скоро мне понадобится все, на что я способен.

– Отдаю плоть свою! – продолжал Валар.

– Отдаю плоть свою! – Багровая пелена уже застилала разум, и я еле сдерживал себя, чтобы она не выплеснулась наружу раньше времени. Нащупав в ране на правом бедре скользкий осколок обсидианового лезвия, я крепко ухватил его пальцами и потянул наружу, раздирая живое мясо.

– Отдаю кровь свою! – тянул свою песню Остроухий.

Да! Вот оно! Теперь это только его песня! Оплошал Валар – его промах! И даже неважно, каким будет исход, но теперь игра пойдет по моим правилам. Такой поворот событий просто не мог прийти ему на ум. Идя на жертвоприношение, я всего лишь давал согласие на проведение ритуала, а вот кто будет жертвой – решится сейчас, промелькнуло у меня в голове.

– Беру!!! – с ревом выдохнул я, позволяя наконец до предела скрученной внутри меня пружине распрямится. Все свои силы, всю ярость – все я вложил в один-единственный удар острейшим лезвием Валару в горло!

Время для меня почти остановилось, все вокруг замерло, в тягучем, ставшем вдруг упругим воздухе двигалась только моя рука, метнувшаяся к пульсирующей на шее Валара артерии. Целиком поглощенный ритуалом Валар даже не успел отреагировать на мой бросок, в то время как каменное острие вошло ему в горло! Он еще только подносил руки к раненной шее, когда я, продолжая движение, оттолкнулся всем телом от земли и, ударив головой в лицо, навалился на него, опрокидывая навзничь. Однако надо отдать ему должное, сдаваться без боя Остроухий не собирался. Зажимая одной рукой рану на шее, растопыренными когтями другой он нанес удар, метя мне в голову. Я почти физически чувствовал, как утекают отпущенные для схватки мгновения. Ввязываясь в борьбу, очень просто было упустить единственный шанс на победу. Опомнившись, Валар покончит со мной немедленно. Блокировать его удар я не стал, а, пригнув голову, просто подставил под когти плечо – разбираться с травмами будем после, если повезет… Вцепившись когтями в мое плечо, Остроухий оторвал от горла другую руку и, опершись на нее, начал привставать мне навстречу. С ним надо заканчивать, еще чуть-чуть – и будет поздно. Двинув приподымающегося с земли Валара коленом в промежность так, что его выгнуло от боли, левой рукой я схватил его за волосы, с размаху ударяя головой о выступающий позади него острый камень. Что-то хрустнуло. А потом с силой опустил кулак другой руки на горло, сминая гортань и вбивая застрявший в ней осколок камня до самого хребта! Валар подо мной забился, из его рта и горла хлестала кровь, если это и был ихор – кровь богов, то по цвету он ничем не отличался от простой человеческой крови. Содрогающийся в конвульсиях Валар полосовал меня когтями, но это была уже агония. Хотя если она продлится еще какое-то время, он способен просто разодрать меня на куски. Продолжая колотить его башкой о камни, я, выбрав подходящий момент, напряг пальцы на правой руке и молниеносным движением ударил Остроухого в лицо, выбивая глаз. Его руки рефлекторно метнулись к пораженному месту, а я перехватил их и придавил всем весом, пытаясь не дать им снова вцепиться мне в тело.

Что подтолкнуло меня к последующему поступку, я не знаю до сих пор, хотя такой неистовой ненависти мне не приходилось испытывать никогда раньше. Возможно, причиной тому послужил рисунок церемонии, ведь я обещал взять его кровь, возможно, виновато боевое безумие, когда одержавший победу воин съедает горячую печень еще живого врага. А может быть, я просто использовал последнее оставшееся в моем распоряжении оружие. Скорее всего, все вместе…

По телу Валара пробегали судороги, он хрипел, однако жизнь не желала покидать его тело. Мне стоило гигантских усилий сдерживать его руки, лишая возможности творить волшбу. Говорить он уже не мог, но я инстинктивно чувствовал, что и взмах руки колдуна способен натворить немало дел. Любой человек на его месте был бы уже трупом: перерезанное, да вдобавок раздавленное горло, перебитый хребет, пробитая голова – но, видимо, Валару и этого было мало. От неимоверного напряжения все человеческое окончательно покинуло меня, оскалившись, я зубами вцепился ему в горло, рвя и терзая плоть.

– Беру кровь твою, Валар, забираю до капли! – в бешенстве хрипел я, захлебываясь потоком хлещущей из перерезанных артерий крови. Горячая соленая волна прокатилась по пищеводу и взорвалась в желудке вспышкой нестерпимого жара, мгновенно затопившего все тело до кончиков пальцев. В голове вспыхнул ослепительный свет, вымывая из сознания муть. Сравнивать с чем-либо трудно. Ну-у… Возможно, хлопнутый залпом стакан спирта даст отдаленное представление… Право, не знаю.

И тут все кончилось. Тело Валара содрогнулось в последний раз и, наконец, обмякло. Я победил!!! Еще не веря в произошедшее, я сполз с трупа и обессилено откинулся на спину, приходя в себя. Потом, повернув голову, посмотрел на залитое кровью тело Валара, а его голова уставилась на меня пустой глазницей.

– Вот так, падаль! Глаз за глаз! – Я прикоснулся рукой к тройному рубцу, наискось пересекающему лоб и левую скулу. У меня, правда, глаз уцелел, но заслуги Валара в том не было. – Печать, говоришь, а как тебе моя роспись с росчерком по горлу? – все еще не отойдя от пережитого напряжения, прохрипел я.

Постепенно успокаиваясь, я отвел взгляд от трупа и посмотрел в ночное небо. Нет, закончилось еще не все! Надо мной, извиваясь, висел вызванный Валаром смерч, а его хобот рыскал из стороны в сторону, словно принюхиваясь. Я замер, боясь пошевелиться: доверия этот объект не вызывал. Наконец, видимо, определившись с целью, хобот потянулся к телу Валара, на мгновение замер над ним, а затем бесшумно всосал в себя! На том месте, где только что лежал покойник, не осталось ровным счетом ничего, кроме голого камня! Для бестолково снующих под куполом лунной сферы молний это, похоже, послужило сигналом к действию: как по команде они метнулись ко мне, ударив в грудь! Да, пожалуй, это напоминало удар током, и меня основательно встряхнуло, ненадолго лишив сознания.

Очнувшись от кратковременного затмения, я сразу же осознал, а скорее, даже почувствовал: вот теперь точно все! Эта неприятная страница моей жизни закончилась, можно приниматься за следующую. Я лежал спиной на камне и смотрел в небо, в ушах снова в полную мощь грохотал водопад, а туча, скрывшая луну, погасила наконец охваченный великанскими пальцами фантастический радужный шар.

Я опять выжил, победил! А враги умылись кровью! Я вынес пытки, протянув время и усыпляя подозрения Валара, убедил его, что полностью сломлен. Дал согласие на жертвоприношение, но вывернул его наизнанку. А потом, дождавшись момента, того единственного мига, когда можно было нарушить ритуал, я его сломал, обернув слова Валара против него самого. У меня был только микроскопический шанс, тень шанса, но я сумел им воспользоваться в безнадежной, казалось, ситуации… и выиграл! Мысли в голове скакали и путались, но, несмотря на предельную усталость, все во мне пело и ликовало от ощущения победы!

Если верить Валару, получается, что путь домой мне в любом случае заказан. Но это мы еще посмотрим, были в его рассказе кое-какие подозрительные моменты. Осталось немало вопросов, на которые я бы хотел получить ответы. Хотя я еще плохо представляю, кому их задать. Но побарахтаемся…

Глава 4

Охотник – человек, отстаивающий свою любовь к природе с оружием в руках.

    Неизвестный

Немного отлежавшись, я нехотя поднялся с каменного ложа и направился к водопаду – надо забрать в пещере свои вещи (в моем положении дорога любая мелочь) и отправляться на поиски людей. В этом мире они существуют, теперь мне это известно доподлинно, так что время терять незачем.

Ледяные струи водопада ударили по израненным плечам, пригибая к земле, и эйфория, накатившая на меня после боя, наконец схлынула. Грядущее уже не выглядело настолько безоблачным, как несколькими минутами раньше, и я задумался о суровой правде жизни. Все мое тело было покрыто кровоточащими ранами и ссадинами, часть из которых Валар нанес мне еще в пещере, остальные же я заработал во время схватки. Больше всего беспокоили рваные раны на плечах и груди, из которых все еще сочилась кровь, но тут сделать я мог немного. Промыв их водой, я решил больше об этом не беспокоиться, предоставив остальное организму. Все равно зашить, перевязать или дезинфицировать их совершенно нечем. К тому же на мне все заживает очень быстро, что в свое время приводило в изумление врачей, да и сепсиса бояться, пожалуй, не стоит. Валар, конечно, тварь когтистая, но вряд ли у него под этими когтями оставались куски гнилого мяса, как у некоторых из тех хищников, с которыми мне приходилось пересекаться в жизни.

– Ерунда, моржи не болеют, пока не околеют, – подбодрил я себя.

Покончив таким образом с самолечением, я прошел в пещеру и, собрав валявшиеся там плетеную сумку, дубину и куски обсидиана, отправился обратно. Больше здесь делать было совершенно нечего, к тому же я хотел побыстрее покинуть это проклятое плато. Несколько удивило меня только одно обстоятельство: я и раньше неплохо видел в темноте, но сейчас в кромешном мраке пещеры ориентировался как при свете дня. На поверхности я списывал это на полнолуние и светлую ночь, но под землей такое объяснение не годилось. Однако сейчас ломать себе голову я не стал – оно и к лучшему, проще будет ползать по скалам, спускаясь с плато. Откладывать спуск в долину на утро, судя по всему, не стоит, слишком много неприятных вещей произошло со мной здесь.

Выбравшись из пещеры и переплыв озерцо, я направился вниз по речке к тому месту, где оставил обломки обсидиана. Материал это ценный, неизвестно, отыщется ли что-то подобное в другом месте, так что стоит все прибрать про запас. Отыскав свое богатство, я сложил его в сумку, предварительно выкинув оттуда часть голышей – таких можно набрать где угодно. Импровизированное рубило тоже не взял – лишняя тяжесть, и сделать его элементарно, подобными пользовались еще син-, палео– и прочие антропы.

Добравшись до конца плато, я подошел к краю обрыва и посмотрел вниз на скрывающуюся в пелене долину. Может, тут мне повезет больше. По крайней мере там наверняка водится какая-нибудь живность, и, следовательно, я буду одет, обут и сыт. Пристроив с помощью лозы палицу за спину и закрепив поудобнее сумку, я подошел к обрыву и полез вниз…

Сам по себе процесс спуска особой проблемы не составлял, за свою жизнь я вдоволь полазал по всякого рода скалам, как с альпинистской снарягой, так и без оной. Свободное соло меня привлекало даже больше, тем более что при моей профессии нужного снаряжения под рукой зачастую не оказывалось. И раненым ползать по горам тоже было не впервой. Однако сейчас я был весьма сильно покарябан Валаром и ослабел от потери крови, так что задача передо мной стояла непростая. Но отступать было нельзя. Я полз по стене вниз, выкинув из головы ненужные мысли и все же горько жалея о том, что не уродился гекконом. Сосредоточившись только на неровностях скальной поверхности и всецело положившись на силу пальцев, переставляя руки и ноги на автомате, без всякого участия сознания, я отыскивал в камне мельчайшие трещинки, медленно продвигаясь к цели. Мышцы сводило от напряжения, левое, наиболее пострадавшее в схватке плечо от каждого движения стегало болью, из открывшихся ран снова потекла кровь, но расслабляться я себе не позволял. Время для меня перестало существовать, моя жизнь теперь измерялась в количестве оставшихся до земли метров и имеющихся в запасе сил! Можно сказать, висела на кончиках пальцев.

Наконец ноги коснулись ровной поверхности. Отцепившись от стены, я рухнул на землю, переводя дыхание. Эта долбаная скала чуть меня не доконала, еще немного – и она доделала бы работу за Валара! Распластавшись на траве, я потихоньку приходил в себя. Расслабляться долго и качественно я позволить себе не мог. Если я хочу выжить, придется еще напрячься и отыскать для отдыха другое место.

Немного отдышавшись, я заставил себя подняться и осмотрелся по сторонам. А потом, отцепив на всякий случай со спины дубину и взяв в другую руку камень, отправился исследовать окрестности. Ограниченный отвесной стеной, с многочисленными каменными осыпями, край долины был не лучшей площадкой для прогулки, но забираться сейчас в лес смысла не имело. Я был крайне измотан и нуждался в надежном укрытии, где удалось бы спокойно отлежаться, не опасаясь быть сожранным местным зверьем, а чего-то лучше пещеры или грота на данный момент измыслить было сложно.

Двигаясь вдоль скальной стенки, я выискивал подходящее убежище и настороженно сканировал обстановку, когда с громким хлопком крыльев прямо у меня из-под ног вспорхнула крупная птица. Мгновенно отреагировав, я швырнул камень, сбивший пернатую прямо на взлете. Быстро подхватив трепещущую добычу, я свернул ей шею и принялся ощипывать. Птица оказалась неизвестной мне породы, но вроде из отряда тетеревиных, что-то среднее между тетеревом и куропаткой, размером с хорошую курицу. Впрочем, проблемы ее классификации и идентификации меня сейчас волновали мало – хорошо, не ворона! Хотя сейчас я бы с удовольствием сожрал и ворону. Наскоро выпотрошив ощипанную тушку, я с жадностью накинулся на сырое мясо. Перенесший тяжелейшие испытания и большую потерю крови организм требовал немедленного восполнения сил.

Подходящую пещеру я обнаружил только под утро. Вероятно, раньше она служила логовом какому-то зверю. К этому моменту я был уже совершенно вымотан и еле держался на ногах, продолжая двигаться только усилием воли – укатали сивку крутые горки. Кроме того, у меня явственно подскочила температура, тело сотрясал озноб, бросая то в жар, то в холод. Как бы инфекция какая не завелась!

В дальнем углу небольшой пещерки в беспорядке были навалены сухие листья, ветки и хворост. Сами они сюда попасть не могли, так что, скорее всего, весь этот мусор сюда натащило неизвестное животное, устраивая себе уютное лежбище. Ну что ж, сгодится такое убежище и мне. Утро было весьма прохладное, а тут какая-никакая защита от холода, что очень кстати, да и лежать мягче. Хоть сейчас и середина лета, но вокруг горы, и холодных ночей будет предостаточно, а я к тому же до сих пор гол как сокол… В известных пределах я умею регулировать температуру тела и при желании смогу повторить фокус тибетских лам: сидя на леднике, высушить на себе вымоченные в горном ручье простыни, – но проблемы это не решало. На длительный многодневный срок такая практика не рассчитана, да и внутренних ресурсов требует немало, а в моем потрепанном состоянии это непозволительная роскошь. Так что пойдем простым, не требующим лишних энергозатрат путем и с завтрашнего дня подумаем насчет одежды. А если сюда явится хозяин берлоги, то пусть пеняет на себя. В общем, будем решать проблемы по мере их поступления. Вот так.

– Наша постель – попона боевого коня, – хмыкнул я и полез устраиваться.

Разворошив кучу древесного мусора, я закопался в нее целиком.

– Нет, наша постель – нора лесного зверья! – поправил я себя, уже засыпая.

Проснулся от голода. Сон мой никто не потревожил, и я уже сильно об этом жалел. Попадись мне этот «кто-то» сейчас (кем бы он ни был!) – задавил бы голыми руками. И съел! Сожрал бы с костями и шкурой! Пожалуй, такого всепоглощающего приступа голода я до сих пор не испытывал. Никогда! Да я и не подозревал, что голод может быть настолько силен, хотя доводилось голодать по несколько недель! Челюсти сводило судорогой, а живот, казалось, прилип к позвоночнику.

Выбравшись из своей импровизированной постели, я вышел из пещеры на вольный воздух. Судя по солнцу, да и по моим внутренним часам тоже, спал я часов десять – день был в самом разгаре. Не самое лучшее время для охоты, но дожидаться сумерек не будем. Волка ноги кормят. Тут я обратил внимание на то, что больше не испытываю так досаждавших мне вчера болезненных ощущений. Осмотрев свое тело, я обнаружил, что все раны, считай, исчезли, оставив после себя только неровные красные рубцы. Неглубокие царапины и вовсе пропали бесследно, о них едва напоминали белые полоски на загорелой коже. Неудивительно, что так хочется есть: мой организм за несколько часов проделал работу, на которую у обычного человека уходит по меньшей мере пара-тройка недель. На мне и раньше все заживало как на собаке, но не настолько же быстро! Подобные сюрпризы настораживали. Если прибавить к этому новоприобретенную способность видеть в полной темноте, получалось и вовсе интересно. Оставалось посмотреть, что последует дальше, какие еще новые фокусы выкинет разбушевавшийся организм? Утешало и даже радовало одно: новые возможности мне очень пригодятся, тут жаловаться грех, но откуда все это взялось? Собственно, несколько предположений у меня имелось. Все эти изменения могли быть последствием ритуала. А могли появиться и после перехода через контур, ведь никому не известно, как он влияет на человека. Однако не исключен вариант, что тут виновата кровушка Валара, которой я так неосторожно хлебнул. Как ни крути, однозначного ответа сейчас дать нельзя, потому следует отложить проблему до лучших дней и заняться другими, действительно жизненно важными вопросами. Не откладывая дела в долгий ящик, я наскоро собрался, благо не был перегружен вещами, и отправился на поиски зазевавшейся дичины.

Углубившись в чащу, я прошел около километра в сторону центра долины, а потом немного изменил направление и начал забирать левее, стараясь держаться против ветра. Маневр нехитрый, а шансов незаметно подобраться поближе к какому-нибудь неосторожному зверю все же побольше. Бесшумно скользя между деревьями, я внимательно сканировал окрестности, стараясь первым почувствовать присутствие дичи или по крайней мере моментально среагировать на любое подозрительное движение. Такая тактика, конечно, не слишком надежна, поскольку рассчитана на случай и большую плотность зверья. Но особого выбора у меня не было. Из метательного оружия я располагал только камнями, а уложить любого достаточно крупного зверя, просто швырнув в него булыжником, представлялось проблематичным. Оставалось попытаться подкрасться вплотную и ввязаться в рукопашную. В том случае, если животное окажется хитрее и обнаружит меня раньше, можно попробовать его догнать. На короткой дистанции я вполне на это способен. Тропить, скрадывать-выслеживать дичь, устанавливать ловушки или устраивать засады я не собирался – это дело не быстрое. Вызванный ускоренной регенерацией голод грыз меня с каждой минутой все сильнее, и если в ближайшее время его не утолить, то последствия могут быть самыми печальными. Я наверняка сильно ослабну, а этого в моей ситуации допускать никак нельзя – мало ли какие еще сюрпризы подкинет этот мир.

Лес вокруг сильно напоминал нашу дальневосточную тайгу. Деревья в основном хвойные: все больше ели, сосны да кедры; изредка попадались и обыкновенные березы. Не слишком густой подлесок, под ногами – мох, трава, папоротник, кусты брусники и черники. Пользуясь терминологией геоботаники: сосняк-брусничник, переходящий в ельник-хвощатник, – где-то так. Встречались и незнакомые породы деревьев, но уверенно сказать, что такие неизвестны на Земле, я не мог – все же не ботаник. В свободных от травы и растений местах земля пестрела следами. Это внушало надежду. В основном, конечно, натоптало мелкое зверье, но следы оленей и кабанов тоже встречались часто. Свежих отпечатков мне пока не попадалось, но это и понятно – утром зверь ушел на лежку и днем без особой нужды шляться не будет, а вот ближе к вечеру непременно потянется на кормежку. Давя ногами спелую чернику, я направлялся в сторону увиденного мной еще с края плато озера. Может, подстерегу кого на водопое? Ягоды, в изобилии растущие вокруг, я собирать и не думал, толку с них ноль, а вот время потеряешь. Хотя иногда, пытаясь обмануть голод, прямо на ходу нагибался и срывал по несколько штук, сразу же закидывая в рот.

На эту прогалину я выбрался уже в сумерках. К этому моменту спазмы в животе стали просто нестерпимыми, и я боялся, что его урчание распугает всю живность на километр в округе. Не собираясь выбираться на открытое пространство, я стал обходить поляну по окружности, когда заметил невдалеке движение. Мгновенно замерев, я впился глазами в промелькнувшие между деревьями силуэты. Семейство кабанов, наискось пересекая прогалину, торопилось куда-то по своим поросячьим делам. Я насчитал их девять штук. Впереди шел огромный кабан, за ним – свинья и пара подсвинков. Сзади трусили полосатые, уже немного подросшие поросята. Рот сразу наполнился слюной, а рука сама потянулась в сумку, нащупывая камень. Расстояние до стада было приличное, поэтому, как ни жалко, от мысли подбить камнем подсвинка стоило отказаться. На такой дистанции серьезно ему не повредишь. Я выбрал своей жертвой пару поросят, семенящих последними, и один за другим метнул два голыша. Бросок вышел удачным. Первый камень пришелся замыкающему свинтусу точно в голову, и тот, убитый наповал, без звука покатился по траве. По второму я тоже не промазал. Сбитый ударом, он забился на земле, оглашая окрестности истошным визгом. Не теряя времени, я выскочил на поляну и кинулся к добыче, нимало не заботясь об остатках улепетывающего семейства. Однако, к моему удивлению, место трагедии покинули не все – кабан остался. Обычно в таких случаях, если оставлена дорога к отступлению, звери стараются уйти. Но то земные звери, приученные опасаться вооруженного огнестрельным оружием охотника. Я забыл, что нахожусь в другом мире, и повадки животных здесь могут быть совершенно иными. Наглядным подтверждением чему служил стоявший напротив меня изготовившийся к атаке кабан. Кстати, дома такие со стадом не ходят. За те мгновения перед броском, что он подслеповато разглядывал противника, я тоже успел хорошо его рассмотреть. До сего момента я много раз встречался с кабанами, но такое животное видел впервые. Его размеры просто поражали. Домашних хряков, бывает, откармливают до гигантских объемов, но они становятся просто куском жира, а здесь одни сплошные мышцы. Чудище размером с быка и весом в полтонны! Такого зверя, наверное, и называли вепрем, если, конечно, такие вообще когда-нибудь водились на Земле. По крайней мере клыков такого размера я не встречал ни в музеях, ни среди трофеев знакомых охотников.