Один день неизвестного поэта. Поэма

оную надо сначала открыть, для чего одну руку

освободить, а в другой удержать все тарелки с стаканом;

это не очень удобно, и сердце слегка замирает, —

вдруг уроню или вилку иль ложку, стакан иль тарелку;

думаю, каждый примерно такое же чувство невольно

носит в душе, но никто возражать на сие неудобство

и не пытается. Я не слыхал замечаний к хозяйке

этой столовой. А в целом вполне здесь прилично, замечу

вновь для читателя. Есть, например, зубочистки, салфетки,

есть и солонки для соли и перца, а раньше бывали

хрен и горчица, – теперь уже нет, – видно все же накладно.

Или им лень закупать то, за что они денег не просят

от посетителей, а лишь для имиджа. Имидж – ничто ведь,

как в той рекламе. Особенно нам, россиянам, понятно

это ничто. Для души – это да. Но душа не у всех ведь

так широка, как хотелось бы. Вот и едим без горчицы.

Выйдя на улицу, я, не спеша, на работу направил

шаг свой и даже решил, что чуть-чуть прогуляюсь под этим

солнцем весенним. Навстречу спешили мне люди, а сзади,

из-за спины, огибали другие. И все торопились.

Я же бесцельно прошел до Тверской и обратно, приметив

пару таких же зевак, как и я, наблюдателей жизни.

Впрочем, мы так иль иначе все жизнь наблюдаем. Но надо

и на работу идти. Возвратимся же к нашим баранам.

Да, как обманчива жизнь! Разве мог я представить когда-то,

что заниматься придется мне бизнесом?! Нет, невозможно

было представить мне это! Искусство – вот то, что, казалось,

станет судьбою моею. Но жизнь повернулась иначе.

Кто виноват? И что делать? Что делать понятно, – работать.

Кто виноват – здесь сложнее. Пускай буду я. Так полезней

думать, чтоб в будущем и настоящем ошибок ненужных

не допускать. А ведь мог быть актером. Способности были.

Да и сейчас возвратиться на эту стезю мне не поздно.

Но не хочу оказаться опять в положении бляди.

Сказано сильно, и нужно тут сделать свои поясненья.

То, что искусство актера великое все же искусство,

здесь я согласен. Тому подтверждения есть. Сам я видел.

Есть и титаны средь лучших – Мих. Чехов иль вот Смоктуновский

ранний, пожалуй. У Англии есть Оливье Лоуренс.

Я бы хотел быть не меньше. Иначе нет смысла работать.

Но зачастую актерскую волю и ум, и природу,

ту игровую природу, что суть, а точней даже тайна

творчества всякого, порабощает и пользует в целях

собственных кто?.. Режиссер! Он ломает, кроит вас и режет.

Кто он такой?! Он что – Бог?! Нет, конечно. Он в лучшем варьянте —

малый талантливый, но своенравный. А в худшем – он бездарь.

Вот и представьте как серость кроит под себя вас… Ужасно!

Ну, а представьте, что вы словно Фауст в известной всем сцене

вызвали духов и с ними общались, а к вам в это время

нагло врывается Вагнер с классическим воплем: «Не верю!..»