Призрачный остров

– Смотри, – объяснил Дален, показывая тростью, как указкой, – видишь, здесь в носу лодки есть углубление, сюда вставляется заряд – лодка подплывает к кораблю, этот заряд прикрепляют к борту и стараются отплыть до взрыва на безопасное расстояние. Неимоверно смелым надо быть, чтобы кого-то рвануть…

Сказал и посмотрел на Ефима испытующим взглядом.

– Я никого взрывать не собираюсь, – сказал смущенно Ефим.

– Знаю я тебя, не собираешься, но вечно что-нибудь выкинешь такое, что за жизнь твою страшно становится!

– Это с чего бы? – недоуменно спросил Ефим.

– А с того, Назар, что мне больших усилий стоило твое спасение и еще больших – спасение нашего Димы Вересова. Твой автомобиль на рапсе – такую панику среди нефтяников вызвал, что готовы они были тебя найти и растерзать, наняли киллера, удалось его перехватить, а Диму Вересова из-за его ракеты я до сих пор прячу…

Ефим не стал рассказывать про то, как в местной милиции, по выражению ее начальника, «выбивали дурь», зачем смущать Далена. Похоже, что и жизнь тогда на волоске висела. Значит, и без Далена не обошлось, спасал, выходит… И не думал, что этот автомобиль всем поперек горла встанет. Напротив, полагал, что схватятся за эту идею о новом топливе, правда с годами все более стал понимать, по лезвию ножа ходил… Вспомнил все и насупился. Поймет ли Дален, что добра всем хотел, а то еще и выговорит, как тогда в местном союзе изобретателей: смотри, Эдисон, – нарвешься…

– Я тебе, конечно, за все благодарен, но всех ты один не спасешь, ничего не получится, – сказал Ефим, – положим, тебе я верю, но что ты можешь один.

– Да что ты скис, Фимуля, – заметив смущение однокашника, сказал Дален, вспомнив, как в институте Лиза звала Ефима, – все это в прошлом, с наследием прошлого будем бороться, выжигать каленым железом, все эти откаты и козни олигархов выведем на чистую воду. Но ты прав, одному трудно биться. Со мной тут целый взвод чиновников прислали. Финансисты мне пригодятся, а остальные – скорее не для помощи, а чтобы меня сдерживать, от них жду только подножек.

– Так, ты тут главный, – удивился Ефим. – Вот не ожидал!

– Не рад, что ли?

– Нет, что ты, Дален, тебе я верю, в любом бы другом проверяющем усомнился, но только не в тебе. Конечно, знаю, как трудно быть у власти и не петь общую песню, неужели тебя не сумели прельстить, власть многих портила…

– Ты знаешь, врать не буду, на первых порах очень трудно было. Дали служебную квартиру, хоромы царские, мне, одинокому, даже непривычные. Завхоз там всесильный говорит, мол, не въезжайте, повремените недельку. Я ничего не подозревая, согласился. А когда переехал – чудо, паркет заменили, потолки сделали навесные, мебель итальянскую поставили. Отказаться трудно. Так этот завхоз буквально через месяц ко мне – маленькая просьба, подпишите ходатайство – мне надел земли в Завидово. Выставил его, так он ко мне подослал проходимца со взяткой. Ну, тогда вижу, слова не помогают. Взял его легонько приподнял, да на горло надавил. Испугался он крепко, притих…

– Но всех ведь так не возьмёшь за горло, – усмехнулся и подумал Ефим, ведь квартиру себе, наверное, оставил, но донимать друга не стал, ясно, что белая ворона он там.

– Мебель я всю вернул на склады, – развеял его сомнения Дален, – потом меня стали многие опасаться. Коррупцию я искоренял беспощадно, даже чистильщиком меня прозвали…

– Верю, Дален, хочу верить, – сказал Ефим.

– Я на тебя надеюсь! – оживился Дален. – Видишь, к тебе первому я пришел, мне так нужна помощь, мне нужны местные честные помощники, такие как ты… Все-таки студенческая дружба превыше всего. Помнишь, наш гимн: «Мы студенты-корабелы, ищем мы доверие везде…» Мы друг друга никогда не подводили. Скажи мне, кто из наших остался здесь, на кого можно опереться?

– Считай, Дален, никого уже наших не осталось, как закончила верфь свое существование, так и разъехались кто куда, правда, есть еще Тим, это из параллельного потока, ты его вряд ли знаешь, так что он, да вот я прикипел к этим местам. Сын объявился у меня здесь. И Лизина могила здесь, куда я от нее денусь… Я без нее теперь и не жилец, считай…

– Да, жаль Лизу, я, когда узнал, был заграницей, а то бы приехал проститься, она ведь была для нас всех ближе родной сестры.

Ефим почувствовал, как слеза набегает на глаза, и отвернулся. Была Лиза одной из немногих женщин на факультете. Ведь женщин в корабелку брали неохотно. Но уж если поступила, то, значит, обладала и знаниями, и обаянием. Последнее на экзаменах не менее важно. Профессора на нее заглядывались. И Дален за ней ухаживал. Дален был первым парнем у них в группе. Высокий, яркий, пел прекрасно. Чемпион института по борьбе, кажется, по входящему тогда в моду каратэ или по самбо. Одет всегда был по моде. К тому же он был старше всех, уже отслужил в армии, в престижном кремлевском полку. Учеба, правда, ему не очень давалась. Да и многим строительная механика корабля была не по зубам. Формулы на целую страницу. Запомнить невозможно. На экзаменах разрешали раскрыть учебник и эту формулу хотя бы объяснить. Откуда и зачем в ней различные коэффициенты. Выбрала бы Лиза Далена – возможно, и ее судьба, и его по-другому повернулись. А теперь – ее не вернешь, а судьба? С Даленом тоже пришлось бы горя хлебнуть. Дален тоже не по гладкой дороге к власти пришел. Мордовские лагеря – дело нешуточное… Но Лиза ведь такая необыкновенная была, пошла бы за ним в любые лагеря, как декабристка…

Об этих лагерях Дален ничего не рассказал, но Ефим многое знал – в свое время по радио «Свобода», не переставая, о Далене вещали. Это ещё было в том году, когда наши танки в Прагу вошли. Немногие тогда решились открыто против вторжения выступить. Дален был в числе смельчаков. Потом забыли о нем. Не было никаких вестей. И сейчас Дален ничего о себе не говорил, только сыпал все вопросами. Хотел многое узнать. И судя по вопросам, сам знал намного больше Ефима – просто проверял свои знания, сверял то, что ему было известно. Пожалуй, от Ефима он ничего нового не узнал. Напротив, Ефим для себя многое уточнил. Так, он раньше кое-что знал о сборе выпускников корабелки в Нью-Йорке, но что там собрались сто пятьдесят человек – об этом услышал впервые. Зря их учили, посетовал Дален. Ефим согласился, но защитил сокурсников, что делать, коли лишили работы и платили инженерам жалкие крохи. Не в деньгах счастье, сказал Дален, далеко не в деньгах, жизнь надо не зря прожить, след свой оставить! А в чем счастье, наверное, не смог бы никому объяснить. Спросил его Ефим про семью, стараясь сменить тему разговора. Отвечал Дален неохотно. Так и не женился. Живет бобылем. Сказал, глубоко вздохнув, – не получилось, однолюбом оказался…

Странно было это слышать, девчата в институте к нему просто липли, все кроме Лизы, он же ее боготворил, а вдруг это была его единственная любовь – Лиза, мелькнула догадка. Возможно, и сюда он приехал ради нее, на ее могилу…

Задал ему вопрос – был ли на местном кладбище. Ответил, что еще успеется. Ответ этот успокоил Ефима. Ни с кем Лизу, даже покинувшую этот мир, он делить не собирался. Он верил, что обретет ее очень скоро. Лишь бы Дален не догадался о его планах. Надо было подлодку ночью перетаскивать, а не среди бела дня.

Видя, что особых сведений от Ефима не получить, Дален заговорил об институте. Вспоминали сокурсников, профессоров.

– Говорят наш Ястребемский здесь поселился, помнишь такого профессора? – спросил Дален.

– Да, большой был сластолюбец, ужели еще жив? Я и не знал, – удивился Ефим. – Наверное, лет девяносто ему…

– Такие долго живут, – сказал Дален и усмехнулся, – наверное, вспомнил похождения Ястребемского…

– Но за тобой ему было не угнаться, – усмехнулся Ефим.

– Да мы же с тобой, помнишь, вместе в общежитие медицинского прорвались…