Подшефный колхоз. Сборник повестей

Подшефный колхоз. Сборник повестей
Олег Голиков

В книгу вошли три повести. «Подшефный колхоз» о студентах из научно-технического общества, которым поручили подготовить документацию для механизации коровника в подшефном колхозе. «Дети войны» – это повесть о любви и дружбе между вчерашними школьниками. «Четыре ложки сахара» – повесть о преодолении бюрократических проволочек на пути к выздоровлению простого инженера.

Подшефный колхоз

Сборник повестей

Олег Голиков

© Олег Голиков, 2018

ISBN 978-5-4490-8331-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Подшефный колхоз

Осень 1973 года.

В местном клубе деревеньки Монино, в котором по вечерам показывали кино, проходило собрание колхоза «Красное Знамя», посвящённое планам и соцобязательствам на следующую пятилетку. В президиуме расположились: председатель колхоза и второй секретарь райкома партии. Внизу в зале на плотно сдвинутых скамейках сгрудились колхозники. На собрании разгорелись нешуточные страсти. Председатель колхоза вот уже два часа убеждал колхозников проголосовать за спущенный «сверху» план увеличения роста показателей. Наконец потеряв голос, засипел, махнул рукой и рухнул на стул. Два раза председатель ставил вопрос на голосование. Колхозники кричали вразнобой и никак не хотели принимать подготовленные правильные резолюции. Как говорят в подобных случаях: «Нашла коса на камень».

Громче всёх возмущались и выказывали своё недовольство доярки. Самая заполошная из них, Матрена, не стеснялась в выражениях:

– Народ разболелся. Все провоняли навозом. Самим терпеть тошно. Требуете роста показателей, а люди вас не интересуют. Вон, Мария два раза грыжу вырезала. Одну – паховую, другую – пупковую. У Петровича геморрой вылез, и никак он от него не может избавиться. Что делать? По телевизору правильно говорят: «Надо перекладывать тяжёлый труд на плечи машин. А людям оставлять умственный труд». Из-за плеча Матрёны вышла Мария, плечом отодвинула её в сторону и продолжила:

– Правильно. Где взять силы? Хватит на женщинах да стариках план делать. Где наша молодёжь? Все «ах» или «на х…». Послали всё и в город уехали. Не знаю, что и сказать, запуталась. А только дальше так работать нельзя!

В разговор решил вмешаться второй секретарь райкома партии. Все это время он с нарастающей тревогой прислушивался к речам выступающих доярок. Они ему совершенно не нравились. Необходимо было найти веские доводы, чтобы склонить колхозников к правильному принятию решений. Но нужные слова не находились. Так, ничего дельного не придумав, второй секретарь решил использовать старый, уже испытанный приём, – призвать колхозников к их совести. Поднявшись во весь свой исполинский рост, постучал карандашом по графину с водой, дождался тишины и с укоризной глянул на доярок:

– Товарищи, чтобы построить в стране развитой социализм и жить лучше, дальше надо работать ещё больше! Как вы этого не понимаете? Где ваша совесть, в конце концов, солидарность с рабочими?

Но Марию уже нельзя было остановить. Она не привыкла за словом лезть в карман, знала ответ и на этот вопрос:

– Где, где в Караганде.

Народ взрывом смеха поддержал возмущённую колхозницу. Второй секретарь попытался ещё что-то сказать, но его уже никто не слушал.

Председатель ухватился за слова Матрёны о перекладывании тяжёлого труда на плечи машин, повеселел и осипшим голосом внёс предложение:

– Давайте привлечём науку. Напишем шефам. Слава богу, шефы у нас – не металлургический и не щебёночный заводы, а вуз – высшее учебное заведение. Нам повезло с шефами. Металлурги какую пользу могут оказать колхозу? Да никакой! Привезут пару труб, бросят на землю – и поминай как звали. Точно так же щебёночный завод. В лучшем случае проложат дорогу, а потом слиняют. А вуз – это большая голова. Это инженерная мысль. Они подскажут и укажут путь в светлое будущее. В советское время партийным руководством всё крупные и мелкие предприятия городов были закреплены как шефы за сельскохозяйственными предприятиями. Раньше на Руси говорили: «Надо к царю-батюшке обратиться, он поможет». Это раньше. А теперь получается, к шефам надо обращаться, – председатель почувствовал, как завладел вниманием аудитории и развил мысль: – Предлагаю обратиться к шефам, написать письмо ректору института, чтобы он со своей большой головы нарисовал, что дальше делать, как жить и как нам из этого г… выкарабкиваться.

Собрание с мнением председателя согласилось.

Сигнал колхоза «Красное Знамя» был услышан. И отреагировали на него молниеносно и незамедлительно. То, что сигнал дошёл до шефов, колхозники поняли из объявления, которое появилось на дверях клуба. В объявлении сообщалось, что будет прочитана лекция, и не каким-то штатным лектором из общества «Знание», а профессором, ведущим специалистом в области машин непрерывного транспорта Птицыным П. Я. Павел Яковлевич был заметным человеком в институте. Выступал в публичных изданиях, в областной прессе писал о безграничных возможностях науки и техники. Его смелые проекты опережали время, отличались неуёмней фантазией и вызывали споры даже у маститых учёных.

Объявление о приезде профессора было вывешено за неделю. Тема: «Достижения современной науки и её влияние на жизнь народного хозяйства» вызвала интерес у колхозников. Не то чтобы тема лекции, а сам человек. Посмотреть: как одевается, что курит, как держится на людях, как излагает мысль и ещё многое другое. Задать каверзный вопрос профессору, «посадить его в лужу» – и за этим тоже колхозники пришли в клуб. Небольшой зал едва вместил желающих услышать «свежего» человека из города.

Колхозники, в основном женщины и старики, по окончании лекции пошушукались и поручили задать, мучающий всёх вопрос самому бойкому колхознику Петровичу, чей возраст можно было определить как «от сорока до шестидесяти лет». Петрович встал, одёрнул тулупчик, снял шапку и, нацелившись на профессора круглыми линзами очков, которые надел по случаю, спросил:

– Товарищ профессор, скажите, а нам, колхозникам, конкретно какая от этого будет польза? – оглядел собрание и добавил: – Народу, значит.

Павел Яковлевич встрепенулся, лицо его просветлело:

– Выгода прямая, товарищи, – профессор вскинул руку в направлении расположения коровника:

– Посмотрите, что у вас там творится. Все делается вручную. Брюква и турнепс выгребаются из тележки деревянными лопатами. Навоз, извините, из стойла – вилами. Надо механизировать ручной труд. Вот, к примеру, навоз можно собирать с помощью скребкового конвейера и в дальнейшем брикетировать. Сейчас, благодаря достижениям современной техники, мы располагаем возможностью производить подачу кормов каждой корове в стойло индивидуально, допустим, с помощью пневматической почты. И это, обращаю ваше внимание, с учётом весового прироста и суточного надоя!

И тут полетели крылатые штампы:

– А много ли корова даёт молока? Не выдоишь за день, устанет рука!

Профессор разъяснил:

– Потому что если корова молока не даёт и весового прироста ноль, то такая корова получит корма по минимуму. А завтра вообще отправится на убой. Экономика должна быть экономной.

Профессор Птицын был абсолютный технарь. За всю свою жизнь он ни к вымени коров не притрагивался, ни в глаза к ним не заглядывал. Но у него была мощная гуманитарная составляющая. Павел Яковлевич регулярно читал лекции в обществе «Знание», самозабвенно играл на кларнете, любил нравоучать студентов и воспитывать внуков.

Неугомонный Петрович заёрзал на месте и, как в школе, поднял руку. Профессор прервал выступление и озадаченно посмотрел в сторону непоседливого колхозника:

– У вас ещё вопрос, товарищ?

Чувствуя поддержку зала, Петрович осведомился:

– Вот вы тут про пневматическую почту сказали. Это как? Корма для каждой коровы по воздуху летать будут? – колхозники засмеялись.

Довольный произведённым эффектом, Петрович победоносно оглядел зал. Ничуть не смущаясь заданным вопросом, профессор ответил:

– Именно так. Придёт время, и вся тяжёлая ручная работа уйдёт в прошлое.

– И коровы сами доиться будут, – раздался ехидный, насмешливый женский голос из зала.

– Да, доение коров также будет осуществляться автоматическим способом. Коровы самостоятельно будут заходить на дойку, позиционироваться в доильном станке, а оператор будет лишь легко нажимать на кнопочки и контролировать этот процесс, – убеждённо возгласил профессор.

Наступила тишина. Озадаченные доводами и научными познаниями профессора, колхозники растерялись и онемели. Председатель встал и обратился к притихшим колхозникам:

– Ну что, товарищи? Поблагодарим Павла Яковлевича за интересную и содержательную лекцию, – и захлопал в ладони. Все дружно его поддержали.

Спустя год коммуниста, профессора Птицына, который к тому времени забыл про свою лекцию у колхозников, вызвал к себе парторг института.

– Павел Яковлевич, – обратился к нему парторг. Ладонью прикрыл лежащее на столе послание, адресованное в институт жёсткому «треугольнику»: ректору, в партийную и профсоюзную организации (в комсомольскую организацию почему-то не обратились). – Из подшефного колхоза «Красное Знамя» пришло письмо, в котором вас благодарят за интересную и познавательную лекцию, – парторг пододвинул лист, испещрённый резолюциями, в сторону профессора. – Председатель колхоза просит оказать практическую помощь в деле механизации ручного труда. Решением партийного бюро, членами которого, как вы знаете, являются ректор и председатель профкома, затребованная помощь колхозу признана приоритетной. И рассматривается как ваше прямое партийное поручение. Через месяц жду ваши предложения по плану проведения указанных работ, – парторг строго как удав на кролика посмотрел на профессора.

Профессор выдохнул воздух, съёжился. Его габариты странным образом уменьшились в два раза

– Д-да, конечно, спасибо за доверие. П-примем всё необходимые меры, – слегка заикаясь, ответствовал Павел Яковлевич. Взял письмо, переориентированное в его адрес, и с тяжёлым грузом-поручением в руках проследовал на свою родную кафедру.

Как и чем помочь колхозу, честно говоря, профессор не знал. Вспоминая свою эмоциональную речь в колхозе, он корил себя за несдержанность и несбыточные обещания колхозникам. Усевшись в своё далеко не мягкое кресло, всёрьёз задумался: «Как выкрутиться из этой истории?» В который раз профессор задавал себе этот вопрос. И не находил ответа. «Ну, разработает кафедра проект, а дальше что? Ведь чтобы сделать что-то реальное, необходимо финансирование. Кто заплатит за электрооборудование, узлы и детали для ленточного конвейера и пневматической почты?»

От неприятных мыслей у Павла Яковлевича разболелась голова. Он достал из кармана упаковку анальгина, оторвал таблетку и принял обезболивающее средство. Именно таким образом в последнее время решал свои проблемы профессор. Неприятные мысли спрятались, убежали куда-то вдаль, боль утихла, и профессор занялся насущными делами.