Ночь Сварога. Княжич

– А они?

– Велели, чтоб вы эти стрелы себе в задницу засунули.

– Значит, сами не сдадут град?

– Не сдадут.

– Тогда, – старый варяг повернулся и решительным шагом направился к становищу, – пускай на себя пеняют.

– Конунг! – позвал ярл, подходя к шатру.

– Сколько раз тебе говорить? Не называй меня конунгом, – показался Игорь из шатра.

Отмахнулся от этих слов варяг, как от мухи кусучей:

– Пора, конунг. Не хотят они по-доброму. Будем по-злому. Вели, чтоб горшки к приспособе тащили.

Бережно, точно величайшую драгоценность, несли варяги два больших кувшина. На каждый по четыре воина.

– Ох, и чудные эти ромеи[25 - Ромеи – так на Руси называли византийцев.], – оскалился один из воинов, обнажив почерневшие от времени зубы. – Что за смешные горшки? Дно вострое, поставь – упадут.

– Ты осторожней с ними, Айвор, – прикрикнул на него по-свейски Егри. – Или забыл, как от этих горшков прошлым летом наши драккары полыхали? Смотри, не оступись, а то раньше времени в Вальхаллу все отправимся.

– А я что? – сразу посерьезнел Айвор. – Я ничего. Уж и сказать ничего нельзя?

– Отчего ж нельзя? – опасливо покосился на свою ношу Егри. – Ты только не забывай под ноги смотреть.

Наконец, варяги донесли свою ношу на кручу. Здесь уже суетились воины. Прилаживали дубовый брус к раме, притягивали его крепким вервьем к станине.

– Вот сюда, на песок горшки цареградские кладите. Да аккуратней, не кокните, – велел носильщикам Асмуд. – Окатыш нашли? – спросил он у подбежавшего воина.

– Да, ярл, – ответил тот, – несут уже.

Через некоторое время из леса появилось еще четверо. Эти несли большой камень округлой формы.

– Что так долго? – заругался на них старый варяг.

– Прости, ярл, долго подходящий окатыш найти не могли.

– По весу-то подходит?

– Должно быть, да.

– Ладно. Привязывайте.

Воины привязали окатыш к концу соснового ствола. Затем подняли ствол, просунули его в раму и уложили на станину.

– Айвор, – позвал ярл, – ты у нас лучший лучник, тебе и на цель наводить.

– Хорошо, ярл, – откликнулся чернозубый, – только попервости оперение на ствол присобачить надо.

– Тащу уже, – кто-то из воинов принес три оструганных доски и вставил их в пазы на конце ствола.

Теперь сосновый ствол стал окончательно похож на огромную стрелу с окатышем вместо наконечника и струганными досками вместо перьев.

А сама приспособа превратилась в большущий лук, накрепко приделанный к тяжелой станине.

– Давай, – Асмуд хлопнул по плечу Айвору своей тяжелой ручищей. – Наводи. Нужно, чтоб стрела точно над градом прошла.

– Левей давайте, – распоряжался Айвор, довольный тем, что сейчас все выполняли его веление. – Еще чуть… Ты куда дергаешь! – заорал он на чрезмерно усердного десятского.

– Я стараюсь… – смутился Егри.

– Ты всю наводку сбил! Теперь правей давайте. Еще… так… еще… Хорош! А-а-га-а… – Айвор приложился щекой к стреле и зажмурил один глаз. – Вот так, ярл, я думаю, в самый раз будет. Крепи! – крикнул он воинам.

Те быстро загнали под колеса деревянные клинья, а канаты, привязанные к раме, натянув, привязали к деревьям.

– Крепко? – спросил Асмуд.

– Крепче не бывает, – ответил Егри.

– Тогда тетиву натягивать надо.

Самый крепкий канат привязали к середине тетивы, обмотали вокруг ошкуренного ствола векового дуба, стоящего рядом с задним торцом приспособы. Полили, для пущей гладкости, ствол водой и принялись натягивать тетиву.

– И… раз, и… раз, – считал Егри, и четыре десятка воинов, повинуясь его командам, изо всех сил тянули за вервье.

Вначале неохотно, но потом все легче дубовый брус начал выгибаться дугой.

– И… раз… – упираются ноги в торчащие корни. – И… раз… – трещат от напряжения жилы. – И… раз… – скрипят зубы. – И… раз…

– Только бы брус выдержал, – шепчет Асмуд. – Только бы выдержал…

Выдержал брус. Что ему, дубовому, сделается. И вервье не порвалось. И канаты не лопнули.

– Хорош! – крикнул Айвор. – Вяжи!

Привязали конец за дальнее дерево. Звенят канаты. Как струны звенят. Хоть плясовую на них играй. Только кто теперь плясать-то вздумает?

Под вервье колоду поставили.

– Готово, ярл, – сказал Айвор. – Стрелять можно.

– Погоди, конунг должен подойти, – ответил Асмуд, а сам подумал:

– И где его только носит? Или опять задремал?

– Вон он. Едет.