Дачная амнистия. Рассказы

И они дружно двинулись к участку председателя.

Застали они его за увлекательным занятием: пересчитыванием чего-то в ящике стола.

Увидев входящих, он резко захлопнул ящик, и расплылся в невинной улыбке херувима.

– А чего это вы в такую рань? А?

Члены правления молча смотрели на него, обдумывая, с чего начать.

– А чего это вы? – Улыбка председателя стала еще чище и лучезарнее.

Профессор по привычке приложил руку ко лбу.

Дачная амнистия засопел, подбирая слова для выражения возмущения. Михалыч подтянул трико.

– Я смотрю, в такую рань, такую рань, – улыбка председателя стала еще шире, заполнила все лицо и уползла куда-то к шее, нарушая законы физиологии.

Профессор, наконец, нашел нужную мысль и интеллигентно сказал:

– Так ты это, сморчок хренов, общественные деньги решил заныкать?

– Какие деньги! – Всплеснул руками председатель. – О чем вы?

– Да все знают, как ты участки продал! – Помахал кулаком Дачная амнистия. – И нам не слова! Паскуда!

– Ага, инопланетянам, – кивнул головой Михалыч.

– Не знаю, о чем вы? Кто такие слухи распускает? Да я хоть чем поклясться могу!

С обиженным и возмущенным видом он начал перебирать какие-то бумаги, изображая внезапно навалившиеся дела.

– Можете у кого угодно спросить! Деньги, видите ли…

Широкая улыбка в один миг уступила место скорбной гримасе, и председатель смахнул набежавшую слезу.

– Я, понимаете ли, день и ночь, день и ночь… Не жалея своих сил! Все для людей… Все для людей!..

Он приоткрыл ящик стола, посмотрел вглубь и тут же закрыл.

– Все здоровье на этой должности потерял! Как…

Он на секунду задумался, подбирая сравнение.

– Как … Прометей, понимаете ли! Как…

Он снова задумался.

– Рыцарь этот?.. Все забываю…

– Робинзон Крузо? – Подсказал Профессор.

Председатель с сомнением покачал головой.

– Да нет, вроде как бы по-другому звали. Но все равно!..

И председатель изобразил вид скорбный и удрученный.

– А пойдем у них самих спросим! – Предложил Михалыч.

– Пойдем! Мне скрывать нечего!

Председатель встал, предварительно закрыв ящик стола на ключ, затем подергал его для надежности.

Когда вся компания, продравшись сквозь заросли кустарника, вышла к заброшенным участкам, они увидели двух инопланетян. Те сидели на дереве и играли на флейте. О том, что это была флейта, Михалыч понял сразу: по телевизору как-то показывали Растроповича.

Компания остановилась в нерешительности. Инопланетяне продолжали играть, не обращая на них внимания.

– Моцарт, – сказал Дачная амнистия.

– Моцарт? В четверг? – С сомнением покачал головой Профессор.

– Вивальди! – Определил Михалыч. – Времена года.

– Согласен, – кивнул головой Профессор. – Лето.

– Середина июля, – уточнил Михалыч.

– Восемь часов утра, – вставил Дачная амнистия.

– Уже девять, – посмотрел на часы председатель.

Михалыч кашлянул.

– Я извиняюсь, граждане, нам бы насчет денег уточнить.

Инопланетяне перестали играть и захлопали черными большими глазами. Потом один из них показал им неприличный жест.

– Ну, я же говорил, – тут же засуетился радостный председатель. – Вот и консенсус!

– Чего? – Спросил Дачная амнистия, с надеждой запомнить красивое слово.

– Вы нам лапшу не впаривайте, сволочи инопланетные! Интеллигентно, но очень угрожающе заявил Профессор. Он почувствовал, что ускользает его мечта в три фазы и регулируемым углом подачи доски. – Я и сам могу пальцы крутить!

Он поднял с земли палку и с решительным видом двинулся к инопланетянам.

– Может, не стоит этого делать? – Неуверенно, с остатками благоразумия спросил председатель.

Но было уже поздно.