Сумерки Богов

– Ты думаешь, меня страшит огонь? – он провел изогнутым, грязным ногтем по изуродованному лицу и хрипло рассмеялся – Ха– ха – ха! Глупец! Я там уже бывал, а тебе только предстоит испытать муки ада! За твой обман, ты это заслужил! Боги пометили тебя!

– Какие боги?! О чем ты говоришь?! Да он шарлатан! Нет! Этот человек безумец! – геуты пришли в себя и угрожающе стали надвигаться на чужака.

Тот неожиданно вскинул руку и воскликнул:

– Тихо! Минуту терпения и вы все поймете!

Поискав кого – то в толпе глазами, он внезапно обратился к Кихону:

– Вижу, ты пользуешься доверием этих людей. Вели подняться на крышу храма и привести сюда всех, кто там окажется.

Кихон протиснулся вперед и, чувствуя, что за этим кроется что– то важное, живо спросил:

– Кто ты странник? Зачем тебе это?

Незнакомец склонился к его уху и тихо произнес:

– Не задавай лишних вопросов. Сделай, что я тебе говорю. Если конечно еще хочешь отомстить.

Кихон больше не раздумывал и послал на крышу несколько человек. Незнакомец тем временем шагнул на священную площадку и под отчаянные, негодующие вопли Итерруса, он подошел к статуи богини.

Всематерь безучастно смотрела на него. Пройдя ей за колонну – ногу он пощупал стену и удовлетворенно пробормотал:

– Ну, конечно! Я так и думал.

Он нажал на едва различимую выпуклость в стене. Раздался глухой, жужжащий звук. Испуганный вздох вырвался из сотен грудей, когда статуя Всематери зашевелилась, словно оживая.

Геуты ждали, что сейчас святотатец превратиться в горстку пепла. Некоторые даже зажмурились. Но не покарал Дайрос святотатца и неожиданно исчез, растаяв в воздухе. А тяжелое кресло вместе с богиней отъехало в сторону, открыв вырубленную в стене нишу на уровне ее груди. Даже самый суеверный из геутов понял, что статуя двигается благодаря хитрым механизмам, а в нише виднелся большой медный рог. От него в вглубь стены метнулись испуганные служки.

– Видите, геуты?!– воскликнул чужак и указал рукой вверх – А вот и сама богиня!

Из– за гранитного плеча статуи показалась голова женщины. Она с испугом и недоуменно смотрела вниз. Геуты взвыли, узнав в ней служанку жреца.

– Проклятый лжец! Продажный изменник! – возмущение всколыхнула ряды геутов, и они двинулись в сторону пятившегося жреца. Он уже чувствовал горячее дыхание взбудораженной толпы и понимал, что его ждет страшный конец.

Жрец принялся истово молиться и его богиня, вероятно, сжалилась над ним. Толпу отвлекли люди, вернувшиеся с крыши храма. Они толкали перед собой двух человек, в которых геуты признали младших жрецов храма. При них обнаружили фонарь и большое, вогнутое зеркало, составленное из множества необычных, цветных стекол, искусно разукрашенных образами богов и небесных воинов. Чудовищный обман был раскрыт. Перепуганные жрецы не стали запираться, да и кто бы стал, когда над головой потрясают мечами и топорами? Они охотно рассказали, про хитрость Итерруса и его изобретательность, благодаря которой он держал в почтении и трепете перед богиней весь город уже не один десяток лет.

Медный рог, торчавший в нише, вел прямо в полое вместилище в груди статуи. Там, обложенное железными листами пространство, являлась отличным отражателем звука. Оставалось лишь дуть в рог да имитировать голоса небожителей. Что с успехом и делала наложница жреца и его прислужники. А появление Дайроса объясняло хитроумное устройство зеркала. На мозаичных, разноцветных стеклах, преломлялся свет, увеличивая и приводя в движение крылатого воина. Эти изображения, через отверстие в крыше, при помощи специального фонаря и подавали помощники Итерруса. Пока геуты отвлеклись, рассматривая зеркало, жрец Итеррус незаметно отступил к жертвеннику, не сводя горящего ненавистью взгляда со спины чужака. Он не собирался спасаться бегством. Все разрушил чужак и он должен умереть!

Итеррус схватился за одно из священных копий, стоявших возле жертвенника и, подкрался к незнакомцу сзади. С диким воплем, он вскинул копье, собираясь пронзить им чужака. Незнакомец обернулся и пристально взглянул на жреца.

Итеррус застыл на месте. Он не мог отвести взгляда от его потемневших, сузившихся глаз. В них словно расходились темные круги, увлекая жреца в черный омут, из которого нет выхода. Наконец, человек с обожженным лицом прошептал:

– Ты знаешь, что с ним делать. Верно?

Итеррус сглотнув слюну и часто закивал. Развернувшись, жрец деревянной походкой направился к центру площадки. Уперев конец копья в подножие статуи, он, на глазах замершей толпы, направил трехгранное острие себе в шею. Одно резкое движение головой вниз и железный наконечник пронзил насквозь его кадык и вышел рядом с затылком. Жрец остался висеть на копье, а незнакомец тихо рассмеялся.

– Видите, что значит поклоняться не тем богам. Его не спасла Всематерь – произнес он и поправил плащ, словно ничего и не произошло.

– Скажи ты бог или демон? – с дрожью в голосе спросил Кихон, видевший, какой ужасной властью над другими обладает загадочный незнакомец.

– Нет. Я не бог. Меня зовут Служителем. Просто мои повелители могущественнее всех других богов. И они мне сказали – человек возвысил голос – Иди, и восславь нас в Эшгере! Дай геутам истинную веру и пусть они не тревожатся за свое будущее. Теперь вас тоже будут защищать мои боги. Они всегда на стороне тех, кто жаждет справедливости и возмездия.

Человек, который назвался Служителем, указал рукой на тиронов, пытавшихся незаметно улизнуть из храма.

С диким ревом и воем геуты бросились к ним. В воздухе замелькали топоры, дубины и мечи. Раздался пронзительный вопль, треск ломаемых костей и глухие, частые удары. Через мгновение на мраморном полу оскверненного храма, в большой луже крови корчились изувеченные, умирающие конны.

Главный наместник Булльфор оказался на удивление живуч. Получив множество глубоких ран, обливаясь кровью, он кинулся к выходу. Несколько геутов были сметены с его пути. Булльфор вылетел было из храма, но ударился мясистым плечом о косяк приоткрытой створки дверей и на секунду замешкался. Тут – же над его лысой макушкой взвилось широкое лезвие топора мясника. Кихон обрушил сзади страшный удар.

Раздался отвратительный хруст раскроенного черепа и разрубленное чуть – ли не надвое огромное тело наместника рухнуло на площадку перед храмом. Густой поток крови хлынул на ступени.

Кихон склонился над мертвым тироном, продолжая яростно сжимать в руках топор. Он не сразу понял, что рядом с ним стоит таинственный чужеземец.

– Ты должен готовиться к битве с тиронами. Они вскоре будут здесь. Но ты не тревожься – сказал уродец.

Но больше тревожил мясника исходящий от незнакомца какой– то странный запах.

Кихон разогнулся и невольно посмотрел вниз с холма, на котором стоял храм Всематери. Под ним расстилался ночной город, который освещало зарево пожарищ.

Служитель с наслаждением втянул воздух, напоенный горьким запахом пепла.

– Прекрасное зрелище. Но это только разминка. Мои боги помогут вам – сказал он – А с их королем я сам разберусь. У меня с ним старые счеты.

В серо– голубых глазах мужчины полыхнула такая лютая злоба, что предводитель мятежников невольно поежился.

– Но что мы сможем сделать против его армии? Открытый бой с ними – чистое самоубийство. Только партизанская война.

– Нет. Тебя ждет всего одно сражение – произнес Служитель тоном, не терпящим возражения – Слушай меня внимательно и твой народ будет навеки свободным.

Кихон затаив дыхание, слушал, что ему рассказывает чужестранец. Он был поражен глубиной познаний этого человека в военном искусстве и в его змеином коварстве.

– Такого врага я бы не хотел иметь. Он – сам дьявол! – мелькнула у него опасливая мысль – Но в войне с тиронами играть в благородство никак нельзя.

Кихон принял план Служителя и скрепил союз с ним крепким рукопожатием. Теперь пути назад не было. Уже когда тот исчез во тьме ночи, Кихон понял, чем смердел чужеземец. От него исходил тревожный запах смертного тлена!

Глава 6

Умиротворенность пришла в лес. Лучи осеннего солнца пронзали красно– желтую листву деревьев. Слышалось ленивое переругивание соек, мерное гудение шершней, да тихий стук орешков, падающих с кряжистых буков, окружавших лесную полянку.

Саумор блаженно смежил веки. Он жадно вдохнул полной грудью неповторимый лесной аромат душистых трав и цветов, к которому примешивался горько – сладкий запах янтарной смолы. Где-то невдалеке, на лесном озере закрякала древесная утка. Прекрасная пора безмятежности и дремы, окутала золотистой паутиной, буковый лес.

И, вдруг, нарушая эту идиллию, невдалеке раздался отчаянный визг. Жрец поднялся с замшелого пня. Из тени деревьев, ломая кусты, на полянку выскочил крупный черный кабан, на спине которого восседал Антал. Подросток одной рукой держался за ухо кабана, а в другой сжимал обломок копья, которым нещадно колол в поджарые бока зверя. Но лесной вепрь не собирался быть ездовой лошадью и, взбороздив дерн острыми, как кинжалы, загнутыми клыками, он внезапно остановился. Не ожидая коварного подвоха с его стороны, мальчик перелетел через щетинистую спину вепря и кубарем покатился к ногам Саумора.

Кабан рванул в сторону кустов, из которых, ему навстречу, выбежало небольшое стадо его сородичей. Возмущенно хрюкая и бросая кровожадные взгляды в сторону обидчика, они быстро посовещались и клином двинулись на мальчика. Антал потрясая обломком копья, в радостном предвкушении схватки, вызывающе крикнул:

– Ну, свиньи, давайте! Идите ко мне! Я из вас сделаю отличное жаркое!

Саумор не стал ждать, когда глупого воспитанника растерзают сильные и злобные животные. Жрец отодвинул мальчика и шагнул вперед. Он издал ртом резкий звук, схожий с шипением сотен змей. Кабаны, словно натолкнулись на невидимую преграду, и, перепахав копытами землю с травой, резко остановились в пяти шагах от старика и мальчика. Шипение сменилось грозным рычанием льва. Кабаны, испуганно хрюкая и повизгивая, развернулись и под ликующий свист Антала, бросились в бегство. Вслед им несся громкий лай диких собак, преследующих свою добычу. Наконец, ужасная какофония звуков стихла и на поляне воцарилась тишина.