Донбасс для «чайников». Не Украина и не Русь, боюсь, Донбасс, тебя, боюсь!

– конструкции для канала Москва – Волга;

– гидровал для Днепрогэса;

– гидропривод для Нурекской ГЭС;

– валы генераторов ветровых электростанций

Крымский мост в Москве (с СКМЗ);

проходческие машины для Московского метрополитена;

– гидростаты для испытания батискафов и элементов подводных лодок;

– гребные валы для атомных ледоколов;

– стартовый комплекс космического корабля «Буран-Энергия»;

– оборудование космодромов, стартовые вышки, установщики, оборудование для пусковых шахт;

И это только основное, не считая огромное номенклатуры военной и гражданской спецтехники.

Надо ли еще говорить, что такое Краматорск, то есть НКМЗ?

Наверное, пару слов, все-таки, скажу, хотя Краматорск тот самый случай, когда краткость сестра таланта (ага, и теща гонорара). История этого города весьма скромна, и до строительства в нем в годы первых советских пятилеток машиностроительного гиганта, о населённом пункте сем можно было только упомянуть в связи с металлургическим заводом, на котором пробовал свои силы будущий лучший доменщик России Михаил Курако, который именно здесь изобрел оригинальный метод избавления доменных печей от так называемых «козлов» или настылей, образуемых вследствие неправильной эксплуатации. Раньше от них избавлялись весьма дорогостоящими способами, практически всегда с повреждением самой печи. Основателю Донецка Джону Юзу пришлось вообще в итоге вместо «закозленной» домны новую строить при начале завода. Курако, придумал свой способ, который принес ему славу и деньги, которые он, бунтарь и скиталец по натуре, тратил на закупку револьверов и винтовок для боевых дружин краматорских большевиков в Первую русскую революцию 1905 года. За что и загремел в северную ссылку.

Есть у Краматорска и еще такая особенность – он четко поделен на две части, верней, даже на два города, их так и называют – Старый город, с ужаснейшей некогда экологией, ведь поселки примыкают непосредственно и к металлургическому, и к цементному заводам, и новый, или как его тут называют Соцгород – чистый, ухоженный, с правильной планировкой, в основном с хорошими домами. Жилье строилось под НКМЗ и другие «первопятилетковские» предприятия.

Градостроительная двойственность Краматорска выливалась порой в странные вещи. Например, здесь всегда было как бы два отдельных горотдела милиции. То есть, был, конечно, основной, который в Соцгороде, но и в Старом был свой, практически дублирующий основной – для удобства управлением работой правоохранительных органов, как должно быть, докладывали наверх многоумные и хитроумные краматорские градоначальники. Но не исключу, что налицо была слабая партийная прослойка при сверхтяжелом и пробивном индустриальном лобби – машиностроители у себя «наверху» сое делали и заводили, а внизу, в Старом городе, у металлургов да цементников – своя власть. Какая она на ощупь, говорят, узнали краматорские урки в Старом городе, когда «начальником» тамошнего милицейского отряда стал некий мастер спорта по боксу. Перчатки висели прямо у него в служебном кабинете, и упаси господь незадачливого рэкетира или борзого отморозка с поселка, скажем, Ясногорка, взять фраера на гец без разрешения его высочества, – зубы вылетали с «двоечки» на раз.

Нравится ли вам такой порядок, граждане? Не знаете? И я не знаю, но Краматорск в пору бандитского передела, как был по ставшем в одночасье всеобщей блатной терминологии ментовским городом, так и остался.

Хотя нельзя сказать, что краматорские парни такие уж ангелы с высшим образованием. Они, например, жутко гордятся, что первый случай так называемого радиохулиганства в Советском Союзе был зарегистрирован в Краматорске. Правда, это было очень давно – аж в 1952 году, еще при Сталине! Да… рисковый жил тогда в этом городе народ.

…А еще Краматорск в Донецкой области было, да, наверное, и сейчас так, модно называть так – «Крамаха». Почему так, не знаю, но даже одного хорошего знакомого краматорчанина, давно покинувшего его ради Донецка, со студенческих лет звали «крамахой».

Еще только один город в Донбассе звали этаким маниром. В него мы и отправляемся, мимо Дружковки, которую мы подробно рассматривать не будем. Книжка наше не путеводитель, не «бедеккер» какой-нибудь, слава те господи, а автор не имеет отношения к конторе Томаса Кука, да и к туркомпании Михаила Кожухова тоже, хотя чего греха таить, он автору ближе других по духу, так что хотелось бы.

Так вот, поскольку цель данных записок познакомить стороннего и внутреннего читателя с тем, что из себя представляет Донбасс, а самое главное – что он значил и значит для России, русского духа, русской культуры, то автор выделяет на свой вкус и разумение то, что считает наиболее приметливым или просто задержавшимся в памяти как раз относительно главной темы нашего рассказа.

Не хотелось бы здесь, при простом, даже простецком, разговоре, впадать в неуместный пафос, но отдельные, важные для восприятия исторические миниатюры, цифры, статистика или даже слухи и пустые разговоры, работающие на конечную цель, помогут нам получить объемную картинку Донбасса куда проще и эффективней, если бы принялись нудно и нравоучительно пересказывать, скажем, советскую «Историю городов и сел Украинской ССР, том Донецкая область». К тому, же автор только рад будет, если любитель истории Донбасса или патриот своего города, поселка, улицы, не найдя материала о родном месте в этой книжке, кинется искать его по библиотекам и книгам.

А пока мы с вами отвлекались на пустопорожние оправдания автора, расписавшегося в своей беспринципности и лени, мы проехали-таки Дружковку, известную тем, что некогда здесь стоял французский металлозавод, а в советское время построили заводы газовой аппаратуры (благодаря ему Донбасс советский имел свои собственные газовые плиты и колонки), фарфоровую фабрику и завод по производству метизных изделий – это там, по определению одного моего друга делали «болты с левой резьбой и прочие полезные товары». Больше ничего интересного про этот городок я вам сказать не могу, но намекну – у них там издается такая газета «Дружковка на ладонях». Уверен – там, если что помогут.

А вот и въезд в Константиновку. Остановите нам, будьте так любезны…

Маршрут: Стеклоградъ

Первым окрестил так Константиновку, от которой уже, кстати, и до Донецка рукой подать, – 60 км – патриарх донбасской историографии Илья Гонимов. Волею судьбы ему довелось некоторое время прожить в местечке возле стекольных заводов станции Константиновка, а вот когда он стал писать под псевдонимом Гонимов в 20-х годах, ему и пригодился опыт. Роман «Стеклодувы» сегодня раритет, и не только потому что достать сложно, но, увы, и просто потому что никто не хочет читать. А зря, в жизни стеклодувов и зеркальных дел мастеров было столько ада на земле, что сам по себе он мог бы дать пищу для беллетристики самого разного рода – от дешевых детективов до хоррора в стиле модного нынче Несбё.

В Константиновку можно въехать со стороны Краматорска-Дружковки, но мы сделаем по-другому и подкатимся с той стороны, с которой город в свое время неожиданно получил направление – со стороны деревни, нет, не Ямаровки, хотя это тоже в Донбассе, а со стороны Сантуриновки. Этот поселок у железнодорожной станции справа и слева, прямо у дороги, которая ведет на Артемовск/Бахмут, был поместьем человека по фамилии Номикосов. Фамилия выдает в нем грека, во всяком случае, было бы славно так повернуть сюжет. В те времена, аккурат полтораста лет тому, когда грандиозная стройка подобно «антонову огню» начала проникать во все поры патриархального дотоле организма Донбасса, господа из Новороссийского общества имен Джона Джеймсовича Юза, исполняя договор с царским правительством, принялись тянуть железнодорожную ветку к юзовскому заводу, которому, правда, еще рано было радовать своей высокой производительностью учредителей общества и в Лондоне, и в Петербурге.

И вот получилось такое обстоятельство – выгодней всего ветку дороги было тянуть между двумя высокими отлогими холмами, образующими в этом месте балку на месте старого русла речки Кривой Торец. Место принадлежит Номикосову, он же вот – возлежит у себя в усадьбе и посасывает по старинной дворянской привычке данный чубук. К тому же, подшофе – сын родился, наследник, это ж понимать надобно!

Выслушал помещик Номикосов посланников юзовских да и говорит: «А что, джентльмены, мы, пожалуй, сговоримся. Дам разрешение. При условии, если вы в честь моего наследника, коего святой отец только вчера окрестил Константином в честь Константина Великого… Впрочем, вы же люди веры англиканской, считай, что нехристи, вам, поди, имя Константиново ничего и не говорит. Эй, как там тебя, переводчик что ли? – про нехристей необязательно… Так что, по рукам что ли?»

Британцы ответили «all wright», и были таковы.

Через некоторое время Номикосов услыхал со стороны конюшни, где батюшка прежде дворовых приказывал пороть, паровозный гудок, и вспомнил про соглашением с детьми Королевы Виктории, взял подросшего Костю, да и отправился посмотреть на знаки увековечивания имени дитятки.

…Худого качества юзовские рельсы после ночной сырости покрылись кой-где пятнышками ржавчины, паровоз с десятком вагонов робко попыхивал у какого сарая. Номикосову объяснили: рельсы, рельсы, рельсы, рельсы – это станция, а сарай, натурально, вокзал и есть.

«Ну-ка, – сказал Номикосов, и поднял голову, – На белой дощечке было коряво выведено «Константиновка».

«Позвольте, сказал помещик, а почему Константиновка, почему, дьявол подери, женского рода, у меня же сын, и разве мы не договаривались за Константинополь?»

Это общее правило, ответствовали ему, так все станции называть принято, что бы женского рода или среднего…

Так появилась Константиновка. Сначала сугубо под железнодорожным соусом. Никто тогда и не предполагал, что спустя несколько десятков лет здесь, по обе стороны железки будут дымить заводы самого разного профиля, но в первыми и главными для помаленьку устраивавшегося города стали стекольные фабрики.

Первая возникла в конце девятнадцатого столетия, когда Донецкое анонимное общество стекольных и химических заводов приступило к постройке своих предприятий, заявленных в уставных документов. Так началось Константиновского стекольно-химическое грехопадение. Да если бы только стекольным было оно! Стеклоград звучит романтично и заманчиво, а продукт его производств – хрупкий и трогательный – всегда радует глаз человека. Хотя, конечно, в те далекие времена, когда ни машин, ни технологий современных не было, стеклодувам и счастливым обладателям других смежных профессий на стекольных заводах, приходилось надеяться исключительно на свои легкие, кои они и выплевывали напрочь со временем, становясь полными калеками после нескольких лет работы в аду.

На стекольных искусниках Константиновки мы остановимся чуть позже, а сейчас быстро-быстро пройдемся по химии, ставшей бичом города.

Огромный химический завод в Константиновке, как и практически все ее 12 заводов, давно умер, на ладан дышит один цех, кажется, кислоту делает какую-то. А в советское время он принес Константиновке недобрую славу самого грязного города Донбасса и СССР, уже не помню точных цифр, но, кажется, и сегодня, когда экология улучшилась здесь в десятки раз, загрязнение почвы таково, что несчастный город чуть ли не второе место занимает по этому показателю. В старые же времена, когда дымили все заводы, а более других два монстра – химический и цинковый, ежемесячно из атмосферы выпадало до 19 килограммов вредных веществ. Люди, которые в 50—60 годах жили возле химзавода, вспоминают, что новые стекла в окнах через месяц после установки покрывались рябью химических повреждений после кислотных дождей, а девушки женщины в пору появления у модниц капроновых чулок с удивлением наблюдали, как оные просто на глазах разлезались, бывало.

На химическом и на цинковом старались не работать более трех-пяти лет – слишком велик был риск заработать тяжелое профессиональное заболевание.

Константиновка, как уже было сказано, расположена склонах гигантского оврага в пойме Кривого Торца. Так вот – пока работали все заводы, жители на одной стороне города не могли увидеть другу, несмотря на то, что расстояние между ними не такое уж и большое. Автор этих строк отлично помнит свое впечатление в первый приезд в Константиновку – серо-буро-малиновая кошмарная туча висела в небе, то и дела меняя оттенки. Без всяких слов было понятно, что жителям этого населённого пункта сочно надо выдавать молоко за вредность.

Воздух, землю и воду города портили, конечно, все предприятия – и огнеупорный, и железобетонных изделий, и металлургический, и бутылочный, и самый знаменитый из всех – завод «Автостекло», родившийся в свое время из уникального зеркального завода. Предприятие это открывает парад уникумов тем фактом, что практически каждое второе триплексное стекло в танках, БТР, специальные стекла для подводных спускаемых аппаратов и так далее делали именно здесь.

Помните уникумы Краматорского НКМЗ? Так вот, константиновцам тоже есть куда пальцем ткнуть в столице нашей Родине Москве. Начать с того, что именно на «Автостекле» изготовили хрустальный саркофаг для мавзолея В. И. Ленина. Тут же делали специальное цветное стекло для московского метрополитена – так называемый марбелит. Так что, когда идет по старым станциям столичной «трубы», не забывайте обратить внимание на эту красоту – она сотворена рабочими Донбасса, точнее, Константиновки.

Звезды на Кремле зажигали в Константиновке, фото автора

Выходите из метро неподалеку от Кремля – не поленитесь и поднимете взгляд на верхушки башен, тех, что украшены рубиновыми звездами. На пример, Спасская, Троицкая… Первые звезды были тоже изготовлены в Констахе (вот вам и второй город с «ахой»). Налеты фашистской авиации делали свое дело – зенитчики, стреляя по самолетам, задевали и звезды осколками. В 1946 году звездочки поменяли, но делали их уже в подмосковном Клину.

Венцом деятельности мастеров и ученых с «Автостекла» можно считать хрустальный фонтан высотой в 4,5 метра, сработанный по заказу советского правительства для Всемирной выставки в Нью-Йорке. Штучная работа была проделана под руководством трудившегося на заводе Федора Энтелиса – одержимого любовью к стекольному делу человека.

Но вернемся к Констахе. Нынче, когда предприятия ее, уникальнейшие заводы лежат в руинах, гибнет и великое искусство рабочих династий мастеров стеклодувов. Знакомый как-то несколько лет снимал документальный фильм о них, никто не взял крутить в областных телеконторах! В фильме есть беседы, по ходу которых старые, и не очень пока еще люди плачут при мысли о том, что жизнь была напрасно, что их мастерство уйдет с ними, что некому передать искусство работы со стеклом.

Между тем… Одна только история с бутылочного завода. Константиновские мастера давно наловчились делать самые разные «морозные» рисунки не только НА бутылке, но и ВНУТРИ нее. Заставить выдать семейные тайны не смогли даже чекисты, поэтому есть опасность, что достояние мастеров уйдет вместе с ними… Да что я про Константиновских стеклодувов говорю, если вон – Гусь-Хрустальный пал под удары бездушного молоха капитала.

С точки зрения градостроения Константиновка практически повторяет проблемы и развитие Краматорска, только в худшем варианте, поэтому интересоваться в этом плане нечем, хотя в начале 60-х власти Донбасса и донецкие архитекторы мечтали построить тут город-сад… Ну, да, конечно, в чаду и аду кромешном… С другой стороны, нынче экология выровнялась, а работы и жизни здесь почти нет,

Рассказать бы историю Константиновки помещику Номикосову. Пожалуй, он ответил бы так: «А вот послушали бы меня, назвали бы Константинополем, глядишь, и жизнь в наших палестинах другим бы боком обернулась».

Post scriptum: А еще славна Константиновка тем, что в здешнем трамвае катали одичавшего от реалий советского Донбасса Теодора Драйзера, автора «Американской трагедии». Много ли найдется нашей стране трамваев, возивших в своем нутре живых классиков американской ли литературы. Доподлинно известно, что в донецком трамвае пару раз проехался Бабель. Но несравнимые вещи – где Бабель, и где Драйзер!