Рассказы о Джей-канале

– Значит, у всех?.. – Мельгош помолчал, пытаясь уложить услышанное в голове. – Почему же до сих пор молчали об этом?

Сатора, вновь принявшийся за кофе, покосился на него.

– Бог с тобой, Марек, – сказал он, – это публиковалось, где угодно. Скажи, это могло тебя просто мало интересовать.

В комнату просунулась голова Белки:

– Пап, ну скоро ты?

– Скоро, Белка, скоро, – ответил за Марка Сатора. – Потерпи. Ты цветок мне нарисовала?

– Нарисовала. Я там вам оставлю, ладно?

– Ладно. Я обязательно посмотрю. А теперь посиди еще немного.

Белкина голова исчезла.

"Так это был цветок", – совершенно неожиданно для самого себя подумал Мельгош, вспомнив, как рисовала Белка на дисплее. Слова Саторы о том, что "веточка" есть у всех, и, следовательно, все это в том или ином виде уже было, почему-то успокоили Марка.

– Слушай, Тим, – спросил он, – а вообще, в принципе можно как-то на расстоянии… ну, навести, что ли, такую мутацию? Что-то такое говорили.

– Говорили, – Сатора поставил на стол пустую чашку, с хрустом потянулся и зевнул. – Все твои ночные звонки… А насчет "возможно ли в принципе", то в принципе – возможно. Скажем так, каждая генная структура – некий бугорок в информационном поле Вселенной, видимо, можно как-то нащупать его и изменить. В принципе, конечно. – Сатора встал и пружинисто прошелся по лаборатории, сплетя пальцы на затылке. – В этом вся прелесть этого оборота – "в принципе". Можно – принципиально – вообще создать новый информационный бугорок, тем более сейчас, когда нам известна такая штука, как Джей-канал. Ведь все мы, в сущности, примерно такого же сорта бугорки, стабилизированные Каналом… Понятно, что искусственное насыпание такого бугорка изнасиловало бы Канал и сожрало уйму энергии, с этим никто не спорит, но почему бы и нет, была бы подходящая лопатка для этого. У тебя нет? А то у нас таких любителей порассуждать "в принципе" поразвелось хоть пруд пруди, а лопаток нет… И потом, я предпочитаю естественный путь насыпания бугорков.

– Ты о чем?

– Ты что, не в курсе, откуда берутся дети?

– Ну, Тим, тебя понесло… – облегченно улыбнулся Марк. Беззаботность трепа Саторы передавалась и ему.

Когда они спускались с Белкой по лестнице, обернувшись, Марк перехватил озабоченный взгляд Саторы, брошенный в спину Белке. Однако маятник его состояния качнулся, и его уже ничто не могло двинуть назад. Навалившееся почти непреодолимое желание спать вместе с мыслью о том, что вот сейчас можно будет, вернувшись домой, вымыться под душем, лечь и выспаться, рождало предвкушение легкости, блаженной взвешенности.

Они шли через парк по влажной от недавнего дождя аллее. Белка бегала впереди от одного опавшего платанового листа к другому, и желто-оранжевый букет в ее руке все рос и рос.

Марком овладело туповатое безразличие. Ни одной мысли – кроме прийти и лечь – уже не умещалось в его голове и все прочие легко скользили мимо сознания, лишь слегка касаясь его. Он шел, с удовольствием глядя на все вокруг и ничего не замечая. У него не было ни сил, ни желания осмысливать сейчас что бы то ни было. Только один раз его кольнула тревожная мысль, и он, быстро обернувшись, огляделся, но кругом было пусто, лишь где-то вдалеке аллею перебежала поджарая собака.

"Глупо… – вяло подумал Марк. – Просто глупо…"

– Пап, а пап, – к нему подбежала Белка. – Давай поиграем в листья.

– Листья?.. ("Листья, листья… – повторил он про себя, с трудом соображая, о чем говорит Белка. – А, ну да, листья".)

– Хорошо, – спорить с Белкой было бесполезно, да Мельгошу и не хотелось. ("Хорошо, хоть не небылицу сочинять, – подумал он, – а то бы я сейчас, пожалуй, насочинял…") Он помнил такое большое количество загадок и всего прочего, что выполнить Белкин заказ было нетрудно. Марк прочел первое, что пришло в голову:

Скок-поскок, лежит листок,

Край – над речкою мосток,

Спинка – бархат, брюшко – лед.

Что за листик, кто поймет?

– А-а, – закричала Белка, – хитренький. Ты уже загадывал это. Это про магнолию. Что-нибудь новенькое.

– Новенькое? Да я тебе уже все про листья загадал.

Белка потешно, по-женски, поджав губы, секунду подумала.

– Тогда что-нибудь не про листья, – наконец решила она.

– Не про листья?.. – Марк немного помолчал, вспоминая, и вновь память вынесла то, что требовалось. – Ладно, хорошо. Только эта загадка длинная, слушай внимательно.

Белкины глаза широко раскрылись.

Что за чудо, скажешь сразу?

Две руки, четыре глаза,

Пара ртов, четыре уха,

Ног шестерка, снизу брюхо,

А бывает брюха два.

Плечи, сверху голова.

Без рогов, с одним хвостом

И бежит при всем при том.

Белкино лицо несколько секунд оставалось озадаченным, потом сложилось в брезгливую гримаску.

– Фу, – сердито сказала она, – чудище какое-то. Противное. Не хочу сегодня твои загадки слушать.

– Почему – чудище? – У Марка хватило эмоций даже слегка обидеться – эту загадку сочинил он сам. – Это просто всадник на лошади…

Но Белка уже не слышала его, легко, словно мячик, подпрыгивая, она бежала впереди…

– Мама, мама! – закричала она, как только они вошли в квартиру, и бросилась к матери. – Смотри, сколько листиков я набрала, всю группу можно украсить! Они все мокрые! А папа про чудище противное загадку загадывал…

– Ну, хорошо, хорошо. – Жена, расстегивая Белке плащик, повернулась к Марку: – Тебе звонили с работы.

"Фу ты, черт!" – с досадой подумал Марк.

– Давно?

– Минут пять. Просили, как появишься, чтобы позвонил. Ну, чудище, пошли завтракать, а то в садик опоздаем, – говорила она уже Белке, подталкивая её к кухне.

У двери жена обернулась и вопросительно посмотрела на Марка.