Скорый поезд «Новосибирск – Адлер» (две книги в одной)

Услышав своё имя, солдат оглянулся в нашу сторону.

– Ничего, Славян. Дай Бог, прорвёмся, – попытался подбодрить его Генка.

– Ты опять, раньше времени трепишься? – прикрикнула на него Катя.

– Вам бы обоим, до поры до времени, лучше угомониться, – усмехнулся над близкими родственниками Василий.

Глава 14

– Ребята, мне показалось, что вы нашли какой-то выход, – к нашей компании заговорщиков попыталась примкнуть проводница Фая.

– Действительно. Кое-какие мыслишки у нас имеются, – ответил я нехотя.

Просто не хотелось мне посвящать в нашу тайну большой круг лиц. Мало ли, что. Не дай-то Бог, начнутся лишние разговоры, громкие пересуды и в конечном итоге, наша задумка станет достояние гласности для тех же людоедов. Однако я тотчас подумал и об ином. Если нам всё-таки удастся освободить руки…. А произойти это должно было ближе к полуночи, то есть, впотьмах. То нам вовсе не помешает уже сейчас, в спустившихся на хутор сумерках, наладить какие-то связи, определиться с условными сигналами и скрытыми системами оповещения. Как не крути, а действовать нам всё же придётся сообща. Не лишним было решить данные вопросы уже сейчас, заранее. Дабы не пришлось кому-то из нас орать среди ночи: дескать, всем оставаться на местах и быть готовым к встрече с бандитами или там, Таня и Слава займите позицию у дверей. Потому и пришлось мне сейчас шёпотом обратиться к проводнице с конкретной просьбой.

– Фая, будь так добра… Аккуратно и тихо переговори с остальными девчонками, чтоб они не пугались, не визжали и не верещали, если ночью, кто-то попытается освободить их руки от тугих узлов. Чтоб в любую минуту они были готовы к побегу. Обговори с ними какой-то.… А впрочем. Для начала и этого будет вполне достаточно.

– А чем вы собираетесь резать верёвки? – с присущим для любой женщины любопытством, немедленно поинтересовалась проводница. Благо сделала она это, предельно тихо.

– У Васьки в погон вшита остро отточенная металлическая пластина, – не сдержавшись, зашептал я ей на ухо Генка.

– Понятно, – удовлетворив своё искренний интерес, проводница тотчас поспешила поделиться хорошим известием с остальными непосвящёнными.

И пока мы с Василием, Генкой и Катей, уединившись в «мёртвом» для видеокамеры углу, вели обсуждение наших дальнейших действий, Фая успела пошептаться с Татьяной, а за тем и с Мариной. Я видел, как девушки, в знак согласия кивали ей головой и тихо задавали какие-то уточняющие вопросы. В общем, в нашем коллективе начала складываться нормальная, рабочая обстановка. Теперь каждый из пленников знал, что шанс на спасение, пусть и весьма призрачный, а всё же у нас имелся.

Меня несколько удивило поведение Марины. Точнее, мне показались странными её последующие действия. После беседы с Фаей, она вдруг встала во весь свой рост и вышла на центр сарая. Потом, подняв голову к самому потолку, принялась клониться до самой земли. В общем-то, ничего необычного. Быть может сейчас девушка просила небеса о нашем спасении. Однако странным мне показалось то, что все её действия были какими-то неестественными и чересчур показными. Как будто бы Марина выражала свои чувства вовсе не искренне, она скорее играла на публику.

«Возможно, после стольких переживаний, у девочки слегка поехала крыша… – наблюдая за столь эмоциональной картиной, подумалось мне в ту минуту. – …Да, и чёрт с ней. Пускай устраивает спектакль. Главное, чтоб не истерила и не падала на пол в припадочных судорогах».

К слову следует отметить, что кроме меня, своего внимание на Марину более никто так и не обратил. Возможно поэтому, она и вернулась разочарованная на своё прежнее место.

– Внимание!.. – нас тихо окликнул солдатик Слава, поставленный «на стрёме», у сарайных щелей. – …Кажется, из вражьего дома кто-то выходит.

Нам ничего не оставалось, кроме как временно отложить всякие переговоры и обратиться к смотровым отверстиям.

И действительно, прямиком к нашему сараю следовало четверо вооружённых уродов. Кроме автоматов, в руках у них была ещё и парочка фонарей. Да, собственно, те осветительные приборы были им и вовсе ни к чему. Потому как стоило людоедам лишь приблизиться к воротам нашего сарая, как двор хутора осветился тремя мощными прожекторами, установленными по периметру той заимки. Зажегся приглушённый свет и в нашем деревянном срубе. Исходил он откуда-то из под потолка. Причём, источников этого света (то есть, каких-то лампочек, либо иных электротехнических приспособлений), мы так и не узрели. Просто в нашем помещении стало значительно светлее.

Открылись ворота, и четвёрка нелюдей, во главе с уже знакомым нам Владимиром, уверенно вошла вовнутрь сарая. Эта самая уверенность меня, собственно, в первую очередь и удивила. Потому как не было нынче никаких тщательных проверок узлов, никакой перестраховки и былой осторожности. Ну, сами посудите: ведь мало ли, что могло поджидать их здесь, в оставленном безнадзорно более чем на три часа, закрытом бункере. Возможно, они безоглядно полагались на свою систему наблюдения, прослушки и оповещения – это было, уже в нашу пользу. Либо имелось у них нечто иное. К примеру, более изощрённая система сигнализации, которая так и осталась вне поля нашего внимания. А вот это, играло уже против нас.

Так или иначе, но у нас появилась дополнительная информация для предметного размышления.

– Всем встать! – гаркнул один из каннибалов.

– Ну, недоделки.… Давайте-ка, рассказывайте, чего вы здесь удумали?.. – с лукавой улыбочкой (дескать, я всё про вас знаю) поинтересовался бурильщик. – …Какую подляну, вы успели нам тут подготовить?

«Наверняка, берёт на пушку… – подумалось мне в то мгновение. – …Коль интересуется, значит, он вовсе не в курсе наших планов. Кабы знал он, чего мы недавно задумали, так не стал бы рассусоливать и вести с нами какие-то беседы, а просто сорвал бы с прапорщика погоны, достал пластину и отправился со своей кодлой восвояси…»

Было вполне естественным, что ни кто из нас Владимиру не ответил. Разве что, мы неуверенно пожали своими плечами: дескать, впервые об этом слышим.

И тут бурильщик вдруг упёрся стволом своего автомата в грудную клетку Геннадия.

– Говори, сука… Что мне следует, от вас ожидать… Иначе, уже к обеду ты будешь подан к нашему столу в виде жаркого, – для пущей острастки, он передёрнул затворную раму, дослав патрон в патронник.

По-видимому, общаясь с нами ещё в вагоне, Владимир успел хорошенько изучить характеры, склонности и слабости всех пассажиров, а за одно и определиться с тем, на кого в исключительном случае следует жёстко надавить, напугав того до полусмерти.

Что и говорить, бандит оказался неплохим психологом. По крайней мере, именно сейчас он сделал вполне правильный и оправданный выбор.

– У Василия в погон… Вшита некая пластина… – не отрывая своего взгляда от направленного в его сторону автоматного ствола, тихо заговорил Геннадий. Очевидно сам того не осознавая и не ведая, он вдруг запросто выложил каннибалам нашу самую сокровенную тайну. Генка вообще выглядел сейчас каким-то заторможенным. Он был словно зомбирован и полностью лишён какой-либо воли. Вот, в какие предательские формы порой может вылиться обычный страх, целиком подчинивший себе человеческое сознание.

Геннадий пришёл в себя несколько позже, когда людоеды, изъяв у прапорщика заветную пластину, уже успели покинуть сарай. Тут же и наступило осознание всего случившегося. Очевидно понимая, что он фактически подписал как самому себе, так и остальным членам нашей команды смертный приговор (ведь, по сути, мы остались лишёнными всякой маломальской надежды), Генка молча уселся у стены и опустил голову вниз. По щекам его катились слёзы. Он даже не пытался чем-либо оправдаться – всё тут было понятно и без каких-то лишних слов.

При этом остальные пленники, как-то вовсе не сговариваясь, вдруг устранились от всякого с ним общения. Для всех нас он непроизвольно превратился в изгоя. С «предателем» не пожелала разговаривать даже его родная сестра Катя. Более того, ей сейчас было стыдно как за брата, так и за саму себя. Потому и предпочла девушка уединиться в противоположный от Геннадия угол.

Короче, каждый из нас предпочёл разойтись по своим ранее «облюбованным» местам. В сарае воцарилось полное молчание. В данную минуту, здесь преобладала атмосфера угнетённости, некой прострации и безысходности. Будто бы все мы уже не являлись живыми людьми и даже не являлись «потенциальными покойниками». Теперь мы были уже тенями и призраками, а тот смертный приговор был приведён в исполнение десятью-пятнадцатью минутами ранее, когда Генка, словно на исповеди слил каннибалам всю информацию, о которой только знал.

– Вот мы и съездили с тобой в Сочи, – пытаясь хоть чем-то расшевелить Катю, я придвинулся к ней поближе.

– За эту поездку, нужно сказать «спасибо» моему братцу… – ответила она, почти не задумавшись. Очевидно, её душу непрерывно терзала лишь эта, одна единственная мысль. – …Вот паскуда. Конечно, я догадывалась о том, что Генка слабак, что его гонор, его бравада – это лишь некая защитная реакция от возможных неурядиц. Однако я не предполагала, не могла допустить и мысли о реальном пороге его трусости.

– Не нужно быть столь категоричной, осуждая брата за сиюминутную слабость… – мне захотелось хоть чем-то её утешить. – …Он, как и мы все, сугубо мирный и цивилизованный гражданин. Никто из нас не застрахован от подобного рода поведения при встрече с дикими существами, с нелюдями, с животными.

Представь, что ты вдруг столкнулась нос к носу с лесным медведем или степным волком. Не думаю я, чтоб в то мгновение, ты бы размышляла о каком-либо хладнокровии, разумности или силе воли. Я уверен в том, что в подобной ситуации чувство самосохранения станет для любого разумного человека преобладающим. И это, вполне нормальное и предсказуемое явление. Они нас «ломают» и всеми силами пытаются разобщить, перессорить. При этом, вместо того чтоб нам напротив, сплотиться. Мы ведёмся на их провокации и отдаляемся друг от друга всё дальше и дальше. Да и, в конце-то концов. Я не думаю, чтоб всю свою жизнь твой брат был неким подонком или сволочью. По крайней мере, в ранние и школьные годы, он наверняка оберегал и защищал тебя от дворовой шпаны.

– Ну, да. Как будто бы в детстве, он был на это способен. В определённой степени на него можно было положиться, – тяжело вздохнув, кивнула Катя.

– Вот видишь. А я о чём говорил, – мне пришлось тотчас же поддержать хоть какие-то положительные нотки, появившиеся в её голосе.

– Как я устала… – зевнула Катерина. – …Спать хочется. Я буквально валюсь с ног.

– Так отдохни. Утро вечера мудренее. Все мы изрядно измождены. И, один чёрт, ничего сейчас не придумаем. Тогда как завтра, нам обязательно будут нужны сил и светлый ум.

– Легко сказать: отдохни… – вдруг возмутилась девушка. – …Со связанными-то за спиной руками. Это как же, ты тут приляжешь? Не иначе как мордой в землю. Да ещё.… От этих проклятых верёвок у меня сплошные мозоли, которые непрерывно ноют монотонной болью.

– И всё же, ты попытайся немного подремать. Обопрись плечом о стену или привались на меня, – уж и, не зная, какой совет ей дать, предложил я первое, что пришло мне в голову.

Так собственно, она и поступила. И уже через пару минут я услышал её равномерное посапывание. Прикрыв и свои глаза, я так же попробовал немного вздремнуть. Тем более что и все остальные пленники, немного поёрзав в темноте сарая, занимая удобные для себя позы, как будто бы притихли.

Глава 15

Уснуть я ещё долго не мог. Связанные и порядком онемевшие руки непрерывно напоминали о себе неким зудом и ломотой в суставах. А, кроме того, в башку непрерывным потоком лезли всевозможные неприятные мысли по поводу нашей дальнейшей судьбы.

И всё же тотальная усталость моего организма, дала о себе знать. Постепенно я начал погружаться в тягучее состояние полудрёма. И тут до моих ушей долетело едва различимое поскрипывание. Дабы определиться с источником столь странного звука, я открыл глаза и повертел по сторонам головой. Оказалось, что это скрипела входная дверь нашего сарая. При этом я точно помнил, как эти двери наглухо и плотно запирались наружными засовами. Просто физически они не могли поскрипывать. Не понимая в чём тут дело, я встал на ноги и поспешил к выходу.

Каково же было моё удивление, когда приблизившись к тем нетесаным воротам и едва навалившись на них плечом, я с лёгкостью отворил одну из створок. Двери сарая оказались совершенно незапертыми. То ли каннибалы воодушевлённые признанием Генки подзабыли поставить их на засов, то ли чуть позже их отворила некая потусторонняя сила. Так это было или иначе, мне в ту минуту было вовсе без разницы. Крадучись я вышел в тамбур к следующей двери, отделявшей нас от желанной свободы. Вы не поверите, но и те ворота оказались совершенно незапертыми.

Осторожно выглянув во двор хутора, я осмотрелся в поисках чего-либо, представляющего для меня хоть какую-то опасность. Нет, всё здесь было тихо и спокойно. Луна на чёрном небосклоне, множество звёзд и ни одной живой души. Окна в доме людоедов были сейчас темны. Очевидно, и там все давно спали.

Я уж было собрался броситься в сарай, дабы обрадовать остальных пленников столь неожиданным известием. Да вовремя спохватился.