MARIUPOL. Слезы на ветру. Книга-реквием

– Надо доучиться. После все станет ясно, – ответил тот.

Но этим планам не суждено было сбыться.

1989

СССР по-прежнему спал мертвым сном. Первого августа восемьдесят девятого года я отвозил свою тетушку с племянницей в аэропорт города Донецка. Объявили регистрацию и посадку на Кишинев, у тети багаж не поднять плюс ребенок двух лет.

– Я помогу, – беру дитя на руки, сумку и иду без билета через металлоискатель, по пути объясняя беспечному менту, что только до автобуса.

У трапа стюардесса даже не подумала проверить мой билет. Наталья тихо спала. Я нашел место и дождался тетушку с билетом. Мы еще вели предполетный разговор ни о чем, а трап уже откатили.

Прощаюсь, иду на выход.

– Мы взлетаем, – испуганно смотрит на меня бортпроводница.

– Без меня, – отвечаю ей.

Только тут до нее доходит:

– Где ваш билет?

– У меня его нет. Счастливого пути.

Прыгаю на асфальт и иду в аэровокзал. Сейчас от той взлетной полосы осталась съемочная площадка Сталинградской битвы.

Спустя двадцать девять дней мне самому пришлось лететь в Кишинев. Проводить меня пришли очень хорошие знакомые, бывшие соседи, Николай и Лидия. У них не было общих детей и они относились ко мне, как к сыну. Я охотно им подыгрывал и когда мог, помогал тряпками и книгами, которые невозможно было купить в Мариуполе.

Я еще удивился тогда, услышав, что Николай очень хочет меня видеть. Он пришел с «подарком», который и отдал мне на прощание.

– Сейчас ты на высоте. Везунчик. Удача сопутствует тебе. Все идет в руки. Молодость, здоровье, красота. Но так будет не всегда. Однажды все закончится.

Сделав паузу, он продолжил.

– Запомни эти слова на всю свою оставшуюся жизнь. Пройдет два-три года и от твоего счастья не останется и следа. Все пойдет прахом. Ты останешься без денег, связей, знакомств. Друзья, а следом за ними и родня постепенно отвернутся от тебя. Каждый новый год будет вдвое хуже предыдущего в два раза и ничего, кроме новых бед, он не принесет. Постепенно тебя начнут ненавидеть даже те, кто был тебе обязан. А самый страшный год в твоей жизни 1992-й. Если ты в том году не повесишься, то выдержишь и все остальное.

Это было как снег на голову. Поэтому не могло не запомниться. Поглядел на предсказателя и, поднимая сумки, ответил.

– Спасибо, что сказали. Поживем – увидим.

Одно мне стало ясно: если моя жизнь превратится по какой-либо причине в кошмар, другие не должны страдать вместе со мной. Поэтому я никогда не был женат и не имел детей. За что и был ненавидим прекрасным полом.

1991

День рождения

Моя приемная мама, Эрика, немка по национальности, организовала мне вызов из ФРГ и помогла перевести и заполнить документы для получения заграничного паспорта. Осталось только получить визу в Киеве или Москве. Я выбрал Москву.

Лето девяносто первого отметилось пустыми прилавками, талонами на все и дикой вонью в московском метро. Говорили, что это дохнут огромные метрополитеновские крысы. Но июнь девяносто первого не радовал, а просто убивал москвичей запредельной жарой: были дни, когда в тени наружные термометры обычных московских квартир показывали + 34

С.

Вместе со всеми я удивлялся отсутствию прохлады даже ночью и получал солнечные ожоги, стоя в посольской очереди за безнадежно далекой визой в Германию.

Однажды вечером в метро я увидел сцену, которая стала недостающим звеном в моих поисках. Я ждал поезда, как вдруг меня обступили шумные и пьяные московские проводы в армию. Седой дедок, порядком подвыпив, вдруг перестал играть на гармошке, сел на скамейку и заплакал.

– Как плохо, что у русских нет царя, – склонившись к гармони, застонал дед. – Мы так и пропадем без него. Не будет нам удачи, пока царя не будет.

Меня как током ударило. «Так вот в чем дело – народ просит царя. Царя так царя. Получите», – садясь в поезд, подумал я.

К 1991 году система прогноза была создана в черновом варианте. Что будет, если применить ее на практике, я не знал. Это была чистой воды научная гипотеза без рук и ног. Привести всю эту махину логических построений в действие мог только административно-управленческий аппарат страны. На свой страх и риск. У меня такой власти не было. О последствиях, которые могут раздавить или сбить с ног, мне было неизвестно.

Тогда я чувствовал себя героем, умником и поэтому решил привести ее в действие. Только один раз и посмотреть, что из этого выйдет? Поскольку мне всегда нравились боевики, назвал ее «action». С английского «действие», «поступок». С ее помощью можно было проследить за действиями любого человека в любой точке мира, зная всего две вещи – его национальную принадлежность по родителям и среду, в которой он был воспитан. Именно они оставляют следы в пространстве и во времени.

Американцы шли тем же путем, но еще с большей конкретикой. Их система прогнозирования и контроля к 1990 году была готова не больше, чем на 20 процентов. К 1999 году они вышли на финишную прямую. Их система заработала 11 августа 1999 года. Что она представляет из себя сейчас, отдельная тема.

Мне оставалось только найти человека, который согласится воплотить мои расчеты в реальность гибнущей страны.

Из-за жуткого наплыва «туристов» визирование перенесли на осень, выдав талончик на 20 сентября. У меня уже был куплен билет до Карлсруэ, пришлось искать, кому его продать. Из-за этого свой двадцать пятый день рождения я встречал в первопрестольной, в только что полученной братом новой квартире. Милиционер, всю жизнь проживший в районе первых хрущевок, согласился быть участковым и за год получил двухкомнатную квартиру. Поздравить меня обещал Борис Борисович. Он неожиданно для всех приехал раньше назначенного. Брат успел шепнуть.

– Развлекай гостя. Стол мы накроем сами.

– Борис Борисович! Приказали Вас развлекать.

– Пойдем, старина, на кухню.

– Да там жарко. Духовка, гренки, сэндвичи. Ужас на шести квадратах.

– Ничего, не будем им мешать.

Дородный Борис садится на табуретку возле окна. На улице +30

. Время пить «Herschi Cola». О чем я и говорю словами телерекламы высокому гостю.

– Эти твари продали все американцам. Рекламу оплатили на год вперед. Ваших боссов купили с потрохами, Борис Борисович.

– Ну, студент, пока это просто маневры.

– Маневры? А запах гнили в метро? А мафия? Им все можно. Это тоже маневры?

Борис Борисович молчит. Он не смотрит на меня.

– Ты же знаешь, мы не можем предлагать. У нас нет права инициативы. Хватит двух суток, чтобы ребяток закрыли. Нужен приказ. На них все открыто. А собрали еще шесть лет назад. Никого не пропустили.

Ровно через двадцать лет я прочту эту же фразу в московских «Аргументах недели» в Донецке. Она подавалась как ОТКРОВЕНИЕ № 1 – лохам кинули обглоданную кость. Тогда, в 1991 году, коллеги кремлевского офицера пониже рангом молчали как рыбы.

Слово за слово и вот уже московская кухня начинает использоваться по своему прямому назначению. Готовить москвичи все равно не умеют, не любят и не хотят.

– Борис Борисович! – не выдержав, подвожу полковника к главному. – «Е.Б.Н.» никудышный президент. Нужно искать ему замену. Сейчас и немедленно. Он должен быть найден, подготовлен за пять лет и пройти на выборах 1996 года. Иначе эту страну ждет крах. Если эта пьянь останется на второй срок, банкротство неизбежно уже в 1997 году.[9 - Это была импровизация, не связанная с многолетними расчетами. Импровизации почти всегда приводят к ошибкам. Россия объявила дефолт 17 августа 1998 года. Из-за нее я больше никогда не прикасался к современной истории. Если ты ошибся один раз, то можно ошибиться и в другой. С 1993 года окончательно вернулся к проблеме возникновения тотемизма. Ошибки поиска в прошлом видны отчетливее. Их можно увидеть, проанализировать, исправить или избежать. Прошлое изменить невозможно (примечание автора).] Это неудачный президент.