Сеппаратюги

Мишка доверчиво протянул Михаилу Ильичу руку. Понял, глупо обижаться на человека, который к тому же сегодня уже дважды спас его.

–Простите.

Каску и карабин ребенок оставил, они ему были уже не нужны.

Чем ближе они подходили к своему дому, тем страшнее была картина вокруг. Всюду валялись срезанные осколками ветки деревьев. Горел, разбитый снарядами магазин. Стайка мародеров уже копошилась внутри. Двор встретил их абсолютной тишиной, старую абрикосу посекло осколками и ветки, лежали, накрыв позабытую детскую лопатку и ведро в песочнице. Как в костре потрескивал огонь, все больше и больше разгораясь. Дом, смотрел на наших героев разбитыми окнами. Подожженный фугасными снарядами, он горел. Не было ни суеты, ни суматохи, ни криков. Никто его не тушил. Не кому, да и не чем. Возле дома, на узле с вещами сидела Лаврентьевна. Сидела и удрученно смотрела, как с дымом улетучивается былое благополучие. Неожиданно появился «Бандера», завыл, стал жаловаться на своем кошачьем языке. Мишка взял его на руки и кот затих. Лаврентьевна на вопросы не отвечала, только с удивлением таращилась на Михаила Ильича, как будто впервые его видела.

В тревоге, врач вбежал в горящий дом. В квартире был беспорядок, видно было, что жильцы в спешке покидали помещение, но ни следов крови, ни каких либо разрушений Михаил Ильич не обнаружил. Аккуратно разложив вещи по своим местам, он закрыл, на удивление сохранившиеся, окна, выходя, захватил ключи от машины и гаража, по привычке запер дверь на замок. Выйдя из подъезда, врач столкнулся со Степановной. Та пришла за Лаврентьевной, прихватив с собой для переезда «кравчучку». Двумя словами «Все живы» она быстро успокоила врача. Чуть позже зазвонил телефон. Наташа плача, извинялась за то, что снова бросила отца. Во время обстрела, она до последнего его ждала . Последний обстрел был самым страшным. Когда фугасные снаряды проломили стену нижнего этажа, она вслед за детьми, как капитан тонущего корабля, последней покинула горящий дом. Генке просто чудом удалось вывезти детей за город в посеченном осколками автобусе. Воспользовались дорогой, по которой отступали попавшие в засаду БТРы. Эту дорогу, в тот момент, еще не обстреливали.

Узнав, что она и дети в безопасности, врач вздохнул с облегчением и похвалил дочь. И тут же с ней договорился о времени и месте встречи.

Проходя мимо разбитого магазина, Михаил Ильич и Мишка неожиданно столкнулись со своим старым знакомым – грабителем. Спутать его с кем– либо было невозможно, следы их недавней встречи были на лицо, т.е. на лице.

Парень, со счастливым видом, тащил из магазина полную корзину всякой снеди. Тут было: и несколько кругов сыра, копченая рыба, десятка два бутылок французского коньяка, несколько упаковок воды, кока-колы, и разная всячина.

Столкнувшись, нос к носу с Михаилом Ильичом, парень сразу узнал его и побледнел. Заметив, Михаил Ильич решил этим воспользоваться.

– Миша, как тебе французский коньяк? Чего ты скривился? Тебя от него пучит?

– Ну, тогда кока-колы? Опять не угодил?

– Молодой человек, нам две бутылки воды обыкновенной.

Парень быстро разорвал упаковку и протянул две двухлитровых бутылки воды.

Михаил Ильич поблагодарил, взяв Мишку за руку, пошел дальше.

Парень, схватив корзину, и радуясь, что так легко отделался, побежал прочь.

Только зайдя за угол, Мишка хищно присосался к бутылке, пот градом стал катить с его грязной головы, а он все пил и пил. Михаил Ильич стоял в стороне, стараясь не смотреть на Мишку, терпеливо ожидая своей очереди.

Рано утром, когда было еще темно, синий жигули «на подкрадухах» не спеша, тихо урча и аккуратно объезжая рвы, съехал с асфальта на проселочную дорогу.

Светало, солнце только-только показалось за горизонтом, было еще по-утреннему прохладно и птицы еще не пели. Вокруг, куда ни глянь, волновалось море подсолнухов.

Вот, вдали, на дороге показалась точка, она быстро росла, вот уже стало видно, как за ней тянется плотная полоса пыли. Птицей неслась машина Михаила Ильича. На переднем сиденье умостился с «Бандерой» Мишка. Ветер из бокового окна взъерошил коту усы и тот поминутно чихал. Мишка хохотал. Все были в приподнятом настроении. Из динамиков на всю мощь неслось «Forever young».

В это утро, командир батареи САУ старший лейтенант Хомченко Богдан Васильевич, позывной "Хомяк" встал еще до рассвета. За вчерашний суматошный день его батарея израсходовала месячный запас боеприпасов. И этим он очень гордился.

–Нарэшти, навчылыся хлопци воювати".

Не секрет, но в начале боевых действий его гаубичная батарея, из сотни выпущенных боеприпасов, ложила в цель не более трех. Ну не хотели снаряды поражать противника и летели куда угодно, но только не туда куда надо.

Вчера, и он лично убедился, было прекрасно видно в бинокль, как фугасные снаряды поджигали и разрушали дома. Осколочными добивали мечущихся, бегущих, ищущих спасения людей. Работой своей он был доволен. По этому поводу вчера прилично и выпили.

–А чом не выпыть? Вот только водку привезли в канистре от солярки, и его офицерский нежный желудок, в отличии от желудков его подчиненных, переваривающих гвозди, взбунтовался. Всю ночь он бдил, "семь метров против ветра, не считая брызг", страдая от зависти к весело храпящим собутыльникам. Под утро, ну такая сволочная натура у человека, решил поднять всех "пописать". И тут, некстати, заметил автомобиль Михаила Ильича.

– Трывога. – Заорал, что было мочи повеселевший «Хомяк». Забегали, засуетились солдаты. Еще не проснувшись, уже крутили маховики наводки. Через минуту дали залп. «Хомяк» взревел от обиды, все снаряды за исключением одного пронеслись намного выше авто и взорвались далеко в поле, не причинив никому ни какого вреда. Один снаряд «клюнул» практически под автомобиль, но не взорвался. Машина резко набрала скорость.

Радость, чувство безопасности исчезло. Михаил Ильич бешено гнал, посекундно, озираясь, кося испуганным круглым глазом и прислушиваясь к свисту снарядов. Мишка и «Бандера» напряглись в ожидании, сжавшись в единое целое. Второй залп разорвался, перед, и за автомобилем, подняв облако пыли.

– Попали в вилку,– крикнул врач Мишке.

Мишка вдруг заметил, как изменилось лицо Михаила Ильича, исчезла маска страха, он уже больше не косился и не оглядывался, а сжав зубы, до конца вдавил педаль газа в пол.

Машина прыжком вырвалась из облака пыли, ревя и оставляя за собой густой след, на максимальной скорости вылетела на крутой пригорок, закрывающий собой обзор местности. В этот раз рванул третий залп, чуть спереди и слева от автомобиля. Автомобиль «рыскнул» вправо от взрыва и скрылся за пригорком.

«Хомяк» взвыл от обиды, «матюками» продолжил воспитание своих подчиненных, изредка прерываясь для принятия лекарства – водки с привкусом солярки.

В третий раз Мишку спас Михаил Ильич, третий и последний. Осколки насквозь прошили автомобиль, застряв в теле врача и «Бандеры». Кот ощетинился, выгнул спину, запустил когти в Мишкино тело, зашипел, да так и издох со страшной гримасой.

Мишка был сильно оглушен, когда Ильич скатил с пригорка дымящийся и брызгающий кипящим тосолом изрешеченный автомобиль. Врач последним усилием открыл дверь, вытолкнув наружу ребенка и умер.

Умирая, он увидел перед собой двор своего дома. Абрикосы цвели и буяли, как на девятое мая в этом году. Накрытый стол, музыка, галдящие соседи, заставляющие его выпить «штрафную». Соседские дети – Паша и Маша подвели к нему его жену. Осторожно, боясь проснуться или очнуться, он взял ее за руку. И счастливо смеясь и размахивая руками, как дети они побежали навстречу свету.