По совету Бабеляна. Сборник юмористических произведений

Сахарков вопросительно посмотрел на Артерианова.

– Пойдёте по этому адресу, возьмёте бутылочку саперави. Там недорого, – сказал Артерианов, бросив пустой взгляд на Сахаркова.

– А как пропишете, Ромул Фёдорович, по сколько грамм принимать? Может, ещё что… может, таблеток каких?

– Василий Петрович, вы меня не поняли, бутылочку возьмёте для меня.

– Как для вас? А как же Василисушка? – негодуя, сказал старик.

– Василиса Иванна, должен вам сказать… – замялся Артерианов. – Ну… понимаете, Василий Петрович, пульс – он не обманет. Так что… увы, увы… Я вам как доктор скажу, да и вы сами хорошо знаете, что век человеческий… ну да что там… Пойду я, Василий Петрович, пойду. А вы, пожалуйста, бумажечку не потеряйте и по адреску сходите.

Василий Петрович затужил основательно; он потерял сон и перестал читать газеты. Василиса Ивановна находилась в прежнем состоянии, готовая отдать Богу душу. Через пару дней к ней пришла смерть…

Смерть, которую так ожидала Василиса Ивановна, не влетела в окно, не прошла сквозь стену, не образовалась в воздухе, она позвонила в дверной звонок. Когда Василий Петрович отворил входную дверь, он увидел высокого, сухопарого незнакомца в чёрном костюме; в нагрудной петлице его пиджака красовалась красная гвоздика. На вид ему казалось лет сорок. В худом лице незнакомца не было ни кровинки. Тёмные глаза его смотрели в одну точку. Волосы были аккуратно зачёсаны и не отличались цветом от лица. В правой руке он держал чёрный кожаный саквояж.

– Добрый день, – вежливо, мягким голосом произнёс незнакомец. Он улыбнулся, на мгновение обнажив крупные белые зубы. – Это квартира Сахарковых?

– Да, – дрожа от страха, ответил Василий Петрович.

– Василиса Ивановна дома?

– Д… дома… она в кровати…

– Это хорошо, – сказал незнакомец и вошёл в квартиру, положив на пол свой саквояж. Василий Петрович испуганно отпрянул. – Меня зовут Бонифас Фабре. Наша встреча не должна быть для вас неожиданностью, потому что я знаю, что меня здесь ждали.

– Ждали? – пискнул Сахарков.

– Конечно, – ответил незнакомец. – Вы, как я полагаю, супруг Василисы Ивановны?

– Да.

– Вот смотрите. – Гость достал из кармана своего пиджака чёрный блокнот, открыл его и быстро пробежал пальцем по странице. – Вот копия записи из амбулаторной карты Василисы Ивановны Сахарковой. Запись сделана два дня назад доктором Артериановым. Доктор записал: «Осмотр показал, что пульс Сахарковой В. И. пропадёт через двое суток. Желание жить у пациентки отсутствует. Летальный исход неизбежен». – Фабре перевёл взгляд на Василия Петровича, у которого начали подгибаться ноги. – Скажите, был ли у вас доктор Артерианов? Говорил ли он (или намекал), что в ближайшие дни Василиса Ивановна Сахаркова встретится со своей смертью?

Сахарков молча кивнул.

– Так вот, я пришёл, я и есть её смерть…

Сахарков, схватив себя за голову, прижался к стене.

– Пожалуйста, проведите меня к ней, – сказал Фабре.

– А-а, хорошо… хорошо, – опомнился Василий Петрович. – Я только сперва предупрежу… скажу, что пришли. Как вас?

– Бонифас Фабре, – сказал роковой гость и поправил гвоздику в петлице.

– Ага, Бонифас… А по батюшке? – спросил Сахарков, но, увидев всепоглощающий взор смерти, не стал дожидаться ответа и пошёл к Василисе Ивановне.

Василиса Ивановна лежала на кровати в ожидании смерти. Измученным, болезненным взглядом она встретила своего супруга, вошедшего к ней в комнату.

– Ах, Васюша, мне недолго осталось, – сказала она и закрыла глаза.

Василий Петрович, войдя в комнату, притворил за собою дверь. Он трясся всем телом.

– Василисушка, – шёпотом произнёс он, – там… смерть пришла…

– Скоро, Васюша, скоро… – ответила умирающая, не расслышав слов мужа.

– Нет, Василиса, здесь уже смерть, в прихожей стоит, – сказал Василий Петрович чуть громче прежнего.

– Пусть входит, я готова…

– Нет, ты не понимаешь. Это – мужик, вроде француз.

Василиса Ивановна ожила в мгновение.

– Какой француз?! – вскочив с постели, спросила она. Её щёки вспыхнули нестарческим огнём. – Ты это чего такое говоришь? Какой француз?

– Говорю, смерть к тебе пришла, в прихожей стоит, ждёт. Вроде француз. Как бишь его там… Бонифаций, что ли.

– Господи! А я не накрашена! – воскликнула Василиса Ивановна и схватилась за голову.

– Да что ты говоришь? К тебе смерть пришла, а ты, блажная, о чём думаешь?

– Да погоди попрекать, ты мне лучше скажи, он точно француз?

– Да откуда мне знать? Я у него не спрашивал. Говорит, Бонифаций… тьфу ты! Аж язык вяжет. Думаю, француз.

– Ты, знаешь что, иди и скажи ему, чтоб подождал, а я пока себя в порядок приведу.

– Да ты что говоришь? Ты меня к смерти посылаешь. Может, он ждать не может. Что, у смерти других дел нет?

– Иди-иди, а я приготовлюсь.

Набрав в грудь воздуха, Сахарков вышел в прихожую. Бонифас Фабре стоял на том же месте. Сахарков, сильно сжимая пальцы рук, подошёл к нему мелкими шажками и сказал:

– Голубчик, Смертушка, не гневайся… пойми, женщины, они ведь такие… они без марафета, сам понимаешь… а тут сама смерть. Подожди немного. Вон стульчик в уголочке, присядь. А она сейчас, она быстро…

Фабре не сказал ни слова. Он отошёл в угол, сел на стул, положив ногу на ногу, и стал листать свой блокнот.

Через полчаса Василий Петрович ввёл смерть в комнату жены. Василиса Ивановна сидела в кресле в красном платье, с красными щеками. Увидев Фабре, она смущённо улыбнулась, и её щёки побагровели. Подозвав мужа, она едва слышным голосом сказала:

– Васюша, я забыла брошь. Загляни в правый шкафчик, там в шкатулке золотое перо. Дай его мне.

Василий Петрович повиновался. Пока он искал брошь, Фабре и Василиса Ивановна познакомились.

– Здравствуйте! – улыбаясь, воскликнула Василиса Ивановна. – Вы, должно быть, ко мне?

– Добрый день, сударыня. Вы не ошиблись, – с улыбкой ответил Фабре.