Владельцы инструментов

Дело было так. Типография PowerPrint получила от «Пробного шара» заказ на производство новогодних календарей. Календари изготавливались для очень важного клиента, компании, приносившей рекламному агентству «Пробный шар» львиную долю доходов, и провалить этот проект было никак нельзя. За выполнение заказа в «Пробном шаре» отвечал Юрасик. Случилось так, что не по его вине, а просто из-за того, что все типографии накануне Нового года завалены работой, PowerPrint сместила печать календарей на более поздний срок – Юрасику позвонил их менеджер и проинформировал о возможной задержке тиража, – а этот срок ни клиента, ни Юрасика не устраивал. Узнав, что дело может обернуться провалом, за который боссы из «Шара» спросят с него по полной, Юрасик взял офисного водителя и они поехали на машине в типографию разбираться. Что совсем плохо – по пути Юрасик попросил водилу остановиться у бара и выпил там для уверенности двести граммов водки. В машине было холодновато, поэтому Юрасик чувствовал себя очень даже бодро, да и алкоголь не успел еще толком всосаться. Но когда он вошел в типографию – а там стояла жара из-за скопления людей, к тому же перегревалось оборудование, – его сразу развезло и изо рта пошел такой «факел», что мама не горюй. Менеджера, с которым полчаса назад разговаривал по телефону, Юрасик нашел быстро и стал требовать, чтобы заказ начали печатать немедленно и в его присутствии. Менеджер, благообразный мужчина средних лет, воспитанно дал понять, что это невозможно, но он принимает просьбу к сведению и календари будут напечатаны хоть и с задержкой, но такой незначительной, что даже Юрасиков клиент ее как задержку-то не посчитает. То есть если клиент их должен получить 29-го декабря утром – он получит их 29-го после обеда, вот и все. Юридически, сказал он, клиент не сможет предъявить к вам никаких претензий. Этот ответ почему-то взбесил Юрасика. Он угрожающе двинулся на менеджера, тот от него, и в результате, бегая за менеджером вокруг печатного станка, Юрасик предпринял несколько попыток, слава богу, неудачных, схватить служащего за пиджак, а видя, что через станок не достает, стал тянуть к нему руки и кричать: «Иди сюда, сука, иди сюда!» Местные смельчаки все же угомонили Юрасика. Но случай был предан широкой огласке, да и Юрасиков водитель, вошедший вместе с ним, все видел; поэтому, когда собственные боссы позже спросили водилу, действительно ли дело было так, как его описывает директор PowerPrint, тому ничего не оставалось, как подтвердить. А Юрасика попросили написать заявление «по собственному».

В принципе, можно найти здесь и смягчающие обстоятельства. Например, поставить Юрасику в заслугу, что он не желал подвести клиента и держал марку своего агентства. Однако действовал он явно неподобающе. И в довесок директор типографии сказал его шефам на неформальной встрече, что раз их сотрудники расхаживают в рабочее время пьяные, то о каком нормальном бизнесе может идти речь? Согласитесь, весомый и малоприятный наезд.

Тем не менее, этот случай все же нельзя рассматривать как исчерпывающий для характеристики человека. После него нельзя заявлять, что Юрасик был отъявленный скандалист, и точка. Каждая личность многогранна и соткана из противоречий. Чтобы выудить наружу положительный противовес, нужно обязательно рассказать о творческом начале, присутствующем в Юрасике, о его склонности наблюдать и фантазировать на основе личных наблюдений. Например, как сложится в дальнейшем жизнь на Земле. Хотя, надо признаться, все его фантазии были повернуты куда-то не туда, – и от этого люди, в них посвященные, просто терялись. Однако мы говорим все загадками да загадками. Давайте познакомимся с двумя его трудами, которые при первом приближении можно было бы отнести к жанру научно-популярной литературы. При ближайшем же рассмотрении, как это ни прискорбно, делается вывод, что ни наукой, ни литературой от них не пахнет, а пахнет неприкрытым дилетантством. Сейчас вам все станет понятно.

Труд первый, о землянах и инопланетянах. Довольно приличную часть времени, отведенного на досуг, Юрасик посвящал писательству. Его влекло непознанное, такие темы, как инопланетяне, провалы во времени, аномальные зоны Земли, малоисследованные природные явления и попытки человека их «приручить». Он в массовом порядке скупал книги и брошюры на данную тему и перерыл весь русскоязычный Интернет. В результате на свет появился труд в пару сотен страниц, где Юрасик выстроил следующую гипотезу. Инопланетяне, чьи тарелки вовсю бороздят наше небо – факт этот давно признан, – стали здесь хозяйничать благодаря результатам интенсивной и многовековой работы у себя, «по месту жительства», а именно благодаря созданию умопомрачительных технологий. Таких технологий, что мы, земляне, увидев их в действии, даже не понимаем, за счет чего это все возможно. Например, мы так и не установили, из чего сделаны их тарелки, хотя имелись случаи аварий НЛО и известно, что в руки секретных служб ряда стран фрагменты разбитых аппаратов попадали. Ни на одной планете, по мнению Юрасика, нет таких ископаемых, с помощью которых можно произвести топливо, позволяющее кораблю лететь хотя бы со скоростью света, не говоря уже о более высоких скоростях, ибо только такие скорости позволяют экипажу преодолеть расстояние в миллионы световых лет, чтобы попасть с одной планеты на другую. Как же они тогда добрались до Земли? – вопрошал Юрасик. И сам же отвечал: видимо, это не полет как мы его понимаем, а какое-то другое, гораздо более эффективное перемещение в пространстве и времени. Почему их тарелки при попытках наших военных самолетов подлететь поближе способны мгновенно рассыпаться на несколько кораблей, а через секунды опять соединиться в одно целое, полететь резко вертикально, взять и исчезнуть с экрана радара, наконец? Потому что у инопланетян было достаточно много времени, тысячи и тысячи веков, чтобы развить у себя технологии, позволяющие добиваться таких результатов. А людям, считал Юрасик, все время что-то мешало. Под этим «что-то» он подразумевал глобальные катастрофы, такие как Всемирный потоп, которые уничтожали человечество и все его достижения на тот отрезок времени. Он был уверен, что до Всемирного потопа, последней крупнейшей катастрофы, жившие на Земле разумные существа – люди это были или какие-то другие субъекты, неизвестно – тоже могли кое-чем похвастать в смысле технологий. Однако их неспособность принять эффективные меры против воды, лившейся с небес, привела к гибели всего живого. Добавьте к этому Атлантиду. Кто знает, насколько развита была там наука и техника? А материк – или большой остров, как некоторые считают – возьми да и уйди в одночасье под воду. Или вот японцы. Юрасик заявлял, что на сегодня это самая продвинутая нация в смысле технологий – что, пожалуй, так и есть, – но при этом предсказывал, что японцам уготована участь Атлантиды, так как их непрерывно трясет, и в один прекрасный день всю их территорию поглотит Тихий океан. Юрасик пытался доказать, что природные катаклизмы просто-напросто не дают человеку развернуться, и наша цивилизация как не имела раньше, так и сейчас не имеет средств, чтобы им противостоять. Вот полети на нас сейчас крупный метеорит, что будет? Всем крышка, что же еще! У нас нет возможности ни отвести его в сторону, ни переехать на другую планету. Поэтому если нечто подобное случится, то все, что создано нами сегодня и чем мы гордимся – компьютерные технологии, ракетостроение, роботизация, управление ядерной энергией, сложнейшие лазерные операции, еще куча чего другого, – прикажет долго жить вместе с нами, как уже неоднократно было. Человек или ему подобное разумное существо после очередной гибели всего живого возродится через миллиарды лет и опять начнет с нуля: будет добывать огонь трением, заниматься собирательством и охотой, чтобы прокормиться, изобретать колесо… А вот инопланетян все эти беды каким-то образом миновали, и отсюда результат. Энергии и умственных способностей у Юрасика хватило только на то, чтобы поставить проблему во весь рост. Можно еще выразиться так: он выдвинул гипотезу. Но дело – нет, даже не дело, а беда – в том, что он ничем не подкреплял сказанное: может, он и рад бы, да вот только неопровержимых фактов на тему, что он затронул, не найдешь, – а без доказательств никого и ни в чем убедить невозможно. Где взять, допустим, осколок или прибор с летательного аппарата, который земляне гипотетически создали еще до Всемирного потопа?

И ладно если бы Юрасик писал все это для себя, как говорится, в стол. Так нет. Он распечатал свою работу на принтере, переплел и отвез в научно-публицистический журнал «Явление» в надежде, что ее напечатают. Сделав в углу пометку: «Для главного редактора» и отдав скрепленную брошюру девушке в приемной, Юрасик, довольный собой, принялся ждать ответа, а за ответом если не славы, то хотя бы приглашения на какую-нибудь дискуссию с участием продвинутых ученых. Однако прошел месяц, второй, а «Явление» молчало. Юрасик позвонил и начал допытываться, в чем дело. Женский голос – скорее всего, секретарь – ответил, что, видимо, работа не впечатлила главного редактора и напечатана не будет; а так как они не рецензируют присланные материалы – до правды можно докопаться только разговаривая с людьми, принимающими в их редакции решения; нет, работа стопроцентно была отдана главному редактору, и раз никакого ответа нет – значит, труд Юрасика их не интересует. «Ну как так можно! Что за народ!» – возмутился Юрасик и через день добился аудиенции у главного редактора Леонида Ивановича Седых, мужчины с бородкой и в дорогом костюме, на вид лет пятидесяти.

– Конечно, я прочитал, – неуверенно начал разговор Седых. – Что вы взялись за такую глобальную тему, это похвально. Но работу я напечатать не могу. Во-первых, у нее нет ни начала, ни конца. Вы поставили проблему, причем использовали не факты, а досужие домыслы, – а выхода из нее не предлагаете. Кроме того, работа написана плохим, безграмотным языком, в ней много просторечий. Впрочем, мы могли бы ее отредактировать, но зачем? По большому счету, если мы не опираемся на факты, мы не можем называть работу научной.

– А где их взять, факты-то? – закипятился Юрасик.

– Вот в этом и соль! Нечем подкрепить – не надо и писать! Сделайте из нее, в конце концов, фантастический роман и отнесите в какое-нибудь литературное издательство.

Приводить их беседу целиком вряд ли стоит. Положительным ее итогом для Юрасика стало то, что он совершенно охладел к научным трудам. Лучше поставить крест на общении с такими бородатыми редакторами и впрямь пойти по литературной стезе, решил он.

Так появился труд второй, о феромонах. Но и второй труд, пусть и олитературенный, потерпел фиаско. Поняв, что художественного сюжета из темы об инопланетянах и земных катастрофах не вылепишь, Юрасик выбрал вот какую тему.

Известно, что человек имеет вомероназальный орган, контролирующий его сексуальное поведение; орган этот безотчетно притягивает нас к тому или иному партнеру или, наоборот, безотчетно отталкивает от человека, который нам «не по нутру». Вомер расположен на пути вдыхаемого воздуха и реагирует на выделения – или феромоны – особей противоположного пола, прежде всего из потовых желез, влагалища или полового члена. Поэтому, оказывается, человек выбирает себе полового партнера во многом не из-за красоты или черт характера, а именно «по заданию» своего вомера, который «сам знает, что делает», давая или не давая добро на половое влечение. Красота и характер ко всему этому лишь прилагаются. Феромоны были открыты сравнительно недавно, в 1956 году, и считать эту тему хорошо изученной до сих пор нельзя. Тем не менее, люди уже научились создавать с помощью феромонов парфюмерную продукцию, чтобы достигать эффекта обольщения. Юрасик во вступительной части своего романа обо всем этом рассказал, а потом вообразил такую ситуацию, что в один прекрасный день вомероназальный орган и у мужчин, и у женщин перестал работать. То ли из-за глобального потепления, то ли выродился по аналогии с копчиком. В результате у разнополых людей начисто пропало влечение друг к другу. Оказалось, что красота и душевные качества в отрыве от феромонов не играют никакой роли во взаимном притяжении. И произошло следующее: если раньше мужчины прощали женщинам их глупости и слабости, дарили им подарки – в основе такой терпимости лежало желание мужчины обладать женщиной, – то теперь осознали их полную ненужность, и на правах сильных мира сего поселили баб в резервации. Баб стали использовать только с целью приготовления пищи, стирки одежды и в некоторых других сферах, где они были традиционно полезны. По причине своей ненужности бабы исчезли из органов власти и управления, потеряли право голосовать – в общем, девальвировались. Детей больше никто не рожал, потому что вступать в половой контакт никто не хотел, – и человечество поняло, что доживает последние дни, ведь после смерти нынешнего поколения никакие новые люди родиться уже не могли. Вот о чем в конце романа горестно размышлял, сидя на скале и глядя на морской прибой, главный герой, старый ученый, который в свое время первым понял, что вомероназальный орган у людей больше не работает. Когда-то он бил во все колокола, призывал окружающих обратить серьезнейшее внимание на изменения в человеческой природе, выискивал средства на исследования этого пагубного явления – но тщетно.

В толстом журнале «Москвичи в литературе», печатавшем исключительно московских авторов – а именно туда Юрасик отнес новое произведение, – тоже долго хранили молчание, и дело опять завершилось беседой с главным редактором, Аркадием Михайловичем Чикиным, с глазу на глаз. У редактора был тонкий визгливый голос, и вообще он весь взвился, когда Юрасик пришел к нему за объяснениями. Чикин был эстет и возмущался корявым стилем автора:

– Ну почему вы везде пишете «мужики», «бабы», «сношаться»? Приличную лексику нельзя использовать? Напишите «партнер», «партнерша», «осуществлять половой акт», на худой конец. Писатель… Причем все эти гадости произносит ваш герой, ученый! Так не бывает!

– А что, ученые не люди, по-вашему?

– Люди. Но иной формации. Ведь он здесь у вас, смотрите, вот… Он говорит о научной стороне вопроса. На форуме выступает! Так почему он использует ненормативную лексику?

– Ну, это я упустил, – признался Юрасик.

– «Упустил»… В литературе, милый мой, мелочей не бывает. Читатель не дурак, он фальшь чувствует. И вообще, почему во всем виноваты эти феромоны? – опять завелся Чикин. – Вопрос-то до конца не изучен! Я вам скажу, в чем беда. Ваше повествование отталкивается от постулата, который ошибочен изначально. Да, они влияют на влечение, но никто не знает, насколько сильно! Может, через год ученые проведут более тщательное исследование, и о них даже думать забудут! А вы им отводите ключевую роль, раздуваете мировой конфликт из-за каких-то ничтожных феромонов!

– Ну, в фантастике всякое бывает, – попытался защититься Юрасик.

– Всякое, я согласен, но ваш случай – это полная нелепость. Одним словом, публиковать ваш роман или что там? повесть? – называйте как хотите – я не буду. Потому что это не произведение – тут Чикин и сам чуть не выругался – а просто поеб… похабень!

А теперь пройдемся не по вымышленным, а по реальным женщинам. Нетрудно догадаться, что из-за странностей своего характера и излишней горячности Юрасик не мог похвастать обилием поклонниц. К тому же и ухаживать он не умел. Его романы – а их было мало, хотя Юрасик стоял уже на грани сорокалетия – возникали почти всегда благодаря счастливым обстоятельствам. А дальше женщины, едва узнавали его во всей красе, испарялись. Что касается красоты в прямом смысле – назвать отталкивающей внешность Юрасика, конечно, нельзя: ростом он был за сто восемьдесят, правда, грузноват, волосы имел густые и очень темные, почти черные, обладал развитой мускулатурой – в юности занимался борьбой, да и сейчас похаживал в тренажерный зал. Скандал в типографии, возможно, кого-то ввел в заблуждение, – но нет, Юрасик не был пьяницей, чего женщины, известно, терпеть не могут. Это был просто срыв. По жизни Юрасик был бы спокойнее, если бы, как ни странно, больше пил – только не в рабочее время, конечно. Все-таки алкоголь гасит излишнюю активность и сексуальное влечение. А при существующем раскладе, надо сказать, это влечение перло из Юрасика наружу, он засыпал и просыпался с ним. Крайне удручающее чувство. Многие в его положении мастурбируют, чтобы снять напряжение, но Юрасик считал это самым последним делом. Словом, относительная умеренность в одном, то есть в горячительных напитках, влекла к невоздержанности в другом. Юрасик постоянно засматривался на женщин, причем на любых, пожилых и молодых, и почти весь день ходил с полуэрегированным членом, что очень его раздражало и только добавляло вспыльчивости. Иногда на помощь приходили ночные поллюции, но через пару дней желание появлялось вновь. Все это мы, однако, рассказываем в общих чертах, а живой пример всегда лучше. Сейчас мы приведем случай, который на многое откроет глаза.

Произошел он несколько лет назад, когда Юрасик жил еще вместе с родителями. Это потом они вышли на пенсию и оставили ему стандартную «двушку» около метро «Перово». Сами же они, купив на скопленные средства дом в ближнем Подмосковье, перебрались за город на постоянное проживание. В день описываемых событий Юрасик пребывал в перовской квартире один, на хозяйстве, так как предки – тогда еще официально работавшие – уехали в отпуск. И позвал в гости товарища по «плешке», Илюху Приземцева, единственного, с кем он общался после выпуска из финансовой академии. Употребив фразу «единственного, с кем он общался», мы не хотим дать понять, что, дескать, все только и искали, что дружбы с Юрасиком, а он знай себе выбирал, с кем общаться, а с кем нет. Напротив. Будучи студентом, не сам Юрасик выбирал себе друзей, а именно сокурсники решали, дружить с ним или не дружить, потому что уже тогда все знали о странностях его характера и большинство предпочитало держаться от него на расстоянии. Близкие же – не дружеские, а товарищеские – отношения с Юрасиком поддерживали единицы, а после расставания с альма-матер остался только Илюха. Вообще же их выпуск был дружный: молодые финансисты каждый год встречались в кафе или в ресторане, где вспоминали академию и делились тем, что у них в настоящем, но Юрасика с собой не звали.

Илюха женат еще не был, но уже давно имел постоянную девушку: такие длительные отношения, как известно, очень часто заканчиваются свадьбой. Но сейчас не об этом. Раньше Юрасик Илюхину девушку не видел. Затевая встречу, он попросил, чтобы гости и ему привели кого-нибудь в пару. Илюхина девушка – а роль свахи досталась именно ей – долго ломала голову, кого бы позвать, так как все кандидатки, ее знакомые, были на тот момент заняты. Но в результате одна нашлась, однако Юрасика заранее предупредили, что особа эта, скажем так, романтичная и возвышенная; нет, не синий чулок, но к ней нужен особый подход. Хорошо зная ее, Илюхина девушка уверила, что секс с ней возможен, и пусть приглашенная согласится на интим не в первый же день, но в принципе все очень даже вероятно. «Главное – правильно к ней подойти», – резюмировала она по телефону.

Стоял теплый май. Гости, как договорились накануне, должны были явиться в час дня. Юрасику было поручено купить выпивку и что-нибудь из быстрой еды: овощи, фрукты, может быть, пиццу, чтобы ее можно было сразу разогреть в духовке. Деликатесов не надо, сказал Илюха. Готовить ты все равно не умеешь, а занимать этим девушек, да еще в гостях – уж извини. Итак, с самого утра Юрасик был как на гвоздях. Наконец-то будет баба! – вертелось в голове. Да не просто баба, а специально для него. Пусть об этом и не говорится вслух, но она прекрасно знает, с какой целью ее позвали! И Юрасик знает! Он испытывал блаженство и томление. Грядущее появление друга, с которым он не виделся полгода, невольно отошло на второй план. Баба едет, вот что главное! От этой счастливой мысли – которая просто рушила мозг – Юрасик решил чуть-чуть выпить. «До их приезда еще два часа. Протрезвею и встречу как положено», – подумал он. Вытащил из холодильника бутылку джина – для мужчин там лежала еще и водка, а для женщин вермут и шампанское – и накатил полстакана. Без тоника, чистяком. Выпил и шумно выдохнул. Далее тот, кто хорошо знаком с русским пьянством, может пропустить с десяток строк и прочитать только развязку; а тем, кто не очень знаком, сообщаем, что через некоторое время у Юрасика появился традиционный мотив: между первой и второй перерывчик небольшой. Тогда он взял да и врезал еще дозу джина. Лениво раскладывая на столе закуску и протирая бокалы, Юрасик уже полагал, что он центр Вселенной, что окрутить гостью ему будет как два пальца обмочить, что она сама к нему в постель и прыгнет, а уж Илюху развлечь – это вообще не вопрос. «Вмажу еще чуть-чуть, а за столом буду пропускать, надираться-то нельзя», – вот что он решил. Последняя часть мысли была здравой, а вот первая нет. И Юрасик все загубил, буквально все.

Напоминаем, что на улице было тепло, в квартире еще теплее, и этот факт подлил масла в огонь. Мало того, что Юрасика развезло – так он еще, встав утром с кровати, все еще продолжал ходить по дому в одних трусах-боксерах, причем явно несвежих. Занятый подготовкой стола, выпивкой и своими мыслями, он забыл о времени: звонок в дверь прозвучал совершенно неожиданно. В чем был – босиком, в белых трусах с желтыми разводами от мочи и под орущий на всю жилплощадь хард-рок, – Юрасик не стесняясь открыл дверь и прямо с порога, окосело глядя на Илюху и пришедших с ним баб, спросил:

– Ну что, которая из них моя?

Дальше без комментариев. Девушки – первой, конечно, была романтичная особа – развернулись и ушли, не говоря ни слова; за ними был вынужден уйти и Илюха. Напоследок он обернулся и сказал:

– Ну, Юрасик, все-таки ты пидорасик! Ни убавить – ни прибавить!

На следующий день Юрасик позвонил, чтобы извиниться, но Илюха, услышав его голос, тут же повесил трубку. Больше они не виделись.

Итак, что можно сказать о характере Юрасика, рассмотрев данный случай? Женщины, конечно, все как одна скажут, что Юрасик наипервейший козел; что девушка, которой его сватали, много выиграла, не дав себя погрузить в процесс ухаживания; прекрасно, что она в один момент поняла его козлиную сущность, что процесс познания ею Юрасика не затянулся. Да и мужчины разделят это мнение. Мы же воздержимся от умозаключений, ибо, повторим, нас интересуют только факты, способные помочь оценить дальнейшие события и поступки их непосредственных участников.

КАК ЭТО ВСЕ СЛУЧИЛОСЬ

На станции «Перово» толпа буквально вынесла Линду и Юрасика из вагона. Еще трясясь в метро, Линда почувствовала, что ей в затылок кто-то дышит перегаром – именно в этот день Юрасик наскандалил в типографии, а теперь ехал домой – и прижимается к заднице. Правда, последнее можно было расценить как непреднамеренный поступок, ведь пассажиры напирали со всех сторон и избежать контакта с ближайшими соседями было невозможно.

В Перово Линда сто лет не была и не собиралась туда еще в ближайшие пятьдесят. Оказалась она здесь по чистой случайности: в Перово жила ее напарница из издательства – та самая, вместо Эдика, – которая заболела. Нет, они не находились в таких близких отношениях, чтобы Линда поехала ее навещать. Проблема состояла в другом. Часть перевода, а это была большая работа и они разделили ее поровну, женщина сделала дома, на домашнем компьютере, так как уже несколько дней сидела на больничном. Переслать же текст Линде по электронной почте она не смогла: произошел сбой у перовских провайдеров и почта накрылась. А перевод нужно было срочно сдать. Напарница записала свою часть на флешку, но высокая температура и боязнь получить осложнение исключали, что она приедет в издательство и передаст флешку Линде в руки. Все эти детали, с одной стороны, излишние, но наше дело – как можно четче нарисовать картину. Итак, смысл рассказа о напарнице сводится к тому, что Линде в холодноватый декабрьский вечер пришлось самой пилить к ней домой, чтобы лично забрать записанный файл. Другого способа решения проблемы не нашли.

Линдин выход был у первого вагона. Она пропустила сквозь себя устремившуюся наверх, в город, волну народа, чтобы осмотреться по сторонам, сделала шаг вперед, но почувствовала, как сзади ее придержали за рукав и мужской голос произнес:

– Девушка, это ваш кошелек?

Она обернулась. У мужика – в голове так четко и не отпечаталось, как его назвать, то ли парень, то ли мужик: высокий, волосы темные, грузноват, но в общем ничего; и запах спиртного в вагоне исходил именно от него, как подсказало ей обоняние – в руках ничего не было, зато на отшлифованном каменном полу прямо между ними лежал черный бумажник. На него он, собственно, и показывал.

– Нет, а что? – Линду кольнуло какое-то смутное предчувствие.

– Значит, выпал у кого-то. Видели, какая давка? Скорее всего, из кармана у кого-то торчал, задели рукой или сумкой – и ищи вот теперь хозяина.

Линда посмотрела по сторонам. Вся толпа из их вагона уже поднялась на улицу.

– Давайте отнесем в полицию, – предложила она. На каждой станции ведь отделение есть.

Собеседник осклабился:

– Ага! Знаете, в каком виде они его вернут, если хозяин найдется?

– В каком?

– Документы отдадут, если они там есть, а деньги – скажут, это не по адресу. Денег там не было, когда его сюда сдали двое граждан. То есть вы и я. У них, мол, и спрашивайте.

– Вы такого мнения о полиции?

– Какого же еще? Любого спросите – вам подтвердят.

– И что делать?

– Давайте сначала посмотрим, что там, – предложил парень. – Кстати, вас как зовут?

– Линда.

– Редкое имя для наших широт. Это в честь кого-то или… у вас международная семья? В смысле, кто-то из родителей нерусский? А меня Юра.

– Нормальное имя, все русские. Я никогда и не спрашивала, почему такое имя. Что там?