Всемогущие рабы

– Политику не понимает. Культуру презирает. Книжек отродясь не читал. Гений в авто и мото. Рассылает в Мессенджере фото себя, любимого, неглиже.

– Любопытно. – Nadeshda u poroga закурила очередную сигарету.

– Большой?

– Yurа, не отвлекайся от существа вопроса.

– Что, ещё оштрафуешь? Имею право интересоваться! Вот на кой он нам нужен? Какая его роль будет? Или от кого-то избавляться будем?

Все уставились на Админа, тема была больная, избавление в группе от неугодного участника было вопросом жизни и смерти.

– Не думаю. Возникла нужда взять ещё человека… для выполнения… деликатных поручений… вне сети. Поэтому предупреждаю сразу, каждый должен молчать при нём о своих функциях в группе. Проговорившийся будет строго… наказываться…

– Воочию можно его предъявить?

– Легко. Фото оттуда-же, из Мессенджера.

Большой дисплей справа от Админа засветился, на экране находилась скромная комната с разбросанной кроватью в центре, с грязным окном за простынными занавесками, с пивными банками в углу. Перед кроватью стоял обнажённый чел в позе Самсона, с Самсоньевскими-же пропорциями, с гигантским членом, изображающем эрекцию. Голова чела была плохо выбрита и не превосходила размерами его бицепс. Из-под маленького лба чернели безразличные глазки. Yurа шумно вздохнула :

– Мне-бы… мэйл его?

– Будет тебе мэйл…

– Группа превращается в обезьянник? – небрежно поинтересовалась Nadeshda u poroga. – Машина у него хотя-бы имеется?

– ЛАДА, десять лет. С тобой, женщина, мне нужно будет поговорить тет-а-тет.

– О. кей. А с… этим вживую будет рандеву? Или нельзя?

– Почему-же. Он сейчас в сети. Секунду…

Изображение на экране мигнуло, сменилось на живую картинку. Человек, видимо, лежал на тех-же грязных простынях и странно дергался, уставясь в смартфон. По лицу его текли капли пота.

– Имею честь представить Винницкий Александр. – сухо рекомендовал Админ. – Александр, оторвись от своего важного дела, оно подождёт. Пообщайся с членами группы.

Человек, наконец, обратил внимание на сменившуюся картинку, недовольно поморщился.

– Чё-то мало вас… Плохо видно. А бабёха ничего. – он игриво подмигнул Yurе. – Я её поимел-бы… по обоюдному согласию…

– Сегодня здесь одного человека не хватает. По неизвестной причине. За это накладывается штраф, сто долларов, в правилах группы этот пункт оговаривается…

– Сдурели! Сто баксов, я на эти деньги месяц живу! Какие такие правила…

– У тебя будет возможность заработать эти деньги. А правила надо читать внимательно.

– Значит, тот корень, кого нету, будет оштрафован?

– Мы не знаем, что с ним. Влобачевский раньше себе этого не позволял, и если причины серьёзные…

– Как, говоришь? к… л… Влоческий? Где-то я это видел. – В размышлении Винницкий опустил смартфон, и членам группы предоставилась возможность любоваться его напряжённым пенисом. Yurа снова тяжело вздохнула.

– Вот! Была хроника новостей на чате «Гнилые вести»! Вспомнил! Сдох братан ваш!

Админ опустил взгляд и сжал кулаки.

– Ты не путаешь?

– Чорт знает… Дак ведь вчера это было!

Админ помедлил, унимая волнение, потом поднял глаза на Аниморфа :

– Посмотри.

Экран Аниморфа погас на пару минут. Участники переглядывались, не зная, как отнестись к новости.

– Вот, уважаемые, – вновь появился модератор. – Влобачевский Илья. Вчера выпал с одиннадцатого этажа высотки на площади Победы. Полиция ведёт расследование…

– Я-же говорил! Лепёшка из чувака! Бифштекс!

– Жгите свечи, пейте вино, кушайте из красивой посуды, не копите хлам. Носите нарядное белье, и никогда, НИКОГДА – не ждите особого случая. Жизнь обрывается в одно мгновение. Живите сегодня … – пробормотала Nadeshda u poroga. – Можете штрафовать. А парниша был забавен…

– Не будет штрафа. Эпитафия хорошая. Но разобраться надо. Своими силами, копы троглодиты. Сержик, займись.

– Вы даёте, чуваки! Ну, я пошёл? – и Винницкий отключился. Погасли один за другим остальные экраны. Собрание закончилось, остались только двое – Админ и Nadeshda u poroga.

И, как всегда, наедине, он не знал, как себя вести. Конечно, она была конченая стерва, из тех, кто в центре мира, а остальные для неё только используемое быдло. С другими подобными у него был разговор короткий, он помнил, как в школьной молодости, на танцульках пригласил такую на тур. Девица оглядела его с ног до головы, презрительно и высокомерно, но претендентов лучше него просто не было, и она королевским жестом подала ему руку. Он не растерялся, не замечая руки, покрутил носом и громогласно объявил: – Пардон, сеньора, конфуз вышел, с вами я пропахну борщом!

Но здесь было другое. Когда-то он, не Админ ещё, а просто Евгений Сальский, был сражён в самое сердце при первой-же встрече, было это в кафешке на Невском, в бывшем Сайгоне, там собиралась Питерская богема и отморозки, было весело, он взял бутылку «Вазисубани», подумал, ещё две по сто коньяку, они мило поболтали, потом, белой ночью, прогулялись до Адмиралтейского, где он овладел ею на парапете памятника Пржевальскому, и всё было хорошо, и чудились сплошные белые ночи, и место у дяди на кафедре в Спецмехе, а она занималась на курсах дикции, готовясь в телеведущие на ТВ…

А потом она просто исчезла. Он знал, что она поехала по путёвке в Японию, но не знал, что она привезла оттуда сифилис.

– Полная прострация, – сказал он, пряча глаза. – Полное недоумение. Не знаю, что думать и что делать.

– Перестань гонять, – сказала Надя. – Всякое ведь бывает. Может быть, как со мной было. Только у парня с нервами слабо, растерялся. Ну, растерялся. Что ты хотел от меня? Ну, чего ты? Забудь, только и всего. Или на него был особый расчёт?

– Да, было кое-что… А без него, не знаю. Ты мне, тоже, кстати, нужна была в связи с этим проектом. Теперь придётся переориентировать. Знаешь сайтик «Занимательно о чудесах»? Они получили хороший грант на рекламу. От «Сайентик продакшн», представляешь, эти подонки!

– У них научник хороший, бьёт наповал.

– Наглостью он бьёт. А ты как, справишься с таким?

– Ножки врозь под видео? Не впервой. Я с ним не знакома, но тропинки есть.

– Попробуешь? До подписи контракта ещё две недели, ах, Влобачевский, подвёл, только о себе, что за народ, а они ведь однокашники были, дружили семьями…

– Что, у него семья осталась?

– Какая семья! Он в институте, она в Париже… В общем, сплошной бордель. Может, из-за этого он? Слабак!