Художественная культура Санкт-Петербурга XVIII века

Остаде А. ван. 1637. Драка. Д., м. ГЭ

Сило А. Морской бой. Х., м. Тула. ОХМ

В европейском искусстве Петра I и его единомышленников привлекали «приузорность», архитектурные ордера, ренессансная и барочная скульптура, общеевропейский язык аллегорий, источником которого была античная история и мифология. Интерес к античности, ставший с середины ХVIII в. основополагающим принципом классицизма, тоже возник в петровское время.

Художественные вкусы императора развивались. Из длинного ряда фламандских и голландских художников он стал выделять подлинных гениев – Брейгеля, Рубенса, Рембрандта, заинтересовался искусством Возрождения. Под конец жизни его охватила страсть к художественному коллекционированию. Русские дипломаты получили приказ скупать за рубежом произведения искусства, а сам он затеял упорную, но безрезультатную тяжбу с магистратом города Данцига, не желавшим продать алтарную композицию Ханса Мемлинга «Страшный суд».

Мемлинг Х. «Страшный суд». Алтарь. 1466–1473. Д., м. Гданьск. Нац. музей

О литературных пристрастиях Петра Великого сведения крайне скудны. Видимо времени для чтения художественной литературы у него не было. Тем не менее, в его бумагах был найден перевод комедии Мольера «Драгыя Смеянныя» («Смешные жеманницы»), сделанный в 1708 г. О знакомстве царя c европейской литературой свидетельствует анекдот, записанный А. К. Нартовым: «Государь, отъезжая к Дюнкирхену и увидя великое множество ветряных мельниц, рассмеявшись, Павлу Ивановичу Ягушинскому сказал: «То-то бы для Дон-Кишотов было здесь работы!» Даже если государь и не читал Сервантеса, то с точки зрения современной педагогики, – проявил компетентность.

Неуемная энергия царя находила разнообразные выходы: он строил корабли, занимался токарным делом, раскладывал товары на лотках продавцов в «правильном» порядке, рвал зубы, делал хирургические операции, препарировал трупы. Не была чужда ему и художественная деятельность. Петр I пел с дьяками во время торжественных богослужений, любил гравировать, собрал большую библиотеку по архитектуре. Считая себя вполне квалифицированным зодчим, он был убежден, что хороша только та архитектура, которая отвечает практическим надобностям. Петр I сам составил эскизы Петропавловской крепости, Адмиралтейства, Летнего сада, Петергофского парка, собственными руками строил образцовые мазанки, проектировал новые улицы, указывал места шпилей. Ему принадлежит идея непрерывной фасадности невских берегов, заимствованная из Амстердама и Гааги. Это создавало иллюзию освоенности огромных пространств и за счет общей стены соседних домов экономило строительные материалы.

Практицизм вкусов Петра Великого имел ряд негативных последствий. В России не существовало понятия ХУДОЖНИК. Артист, живописец, скульптор, архитектор приравнивались к мастеровым – каменщикам, малярам, портным. Они принимали присягу и являлись государственными служащими или крепостными государства. Граница между этими категориями была весьма зыбкой. Вот что пишет, например, президент Академии наук Шумахер об одном из мастеров Гравировальной палаты: «который Лифляндскую карту грыдоровать начал, от нас ушел, и я подал о нем известие в полицымейстерскую канцелярию, чтоб его сыскать, и когда он сыщется, то я его заставлю в железах работать»[8 - Материалы по истории Императорской Академии наук. Т. 1. СПб. 1885. С. 386, 399.]. Подобное отношение к художнику было обычным. Архитектор и рисовальщик Федор Васильев чем-то прогневал обер-комиссара князя А. М. Черкасского, ведавшего архитектурными работами в столице. За это князь, не имея на то никаких законных оснований, подверг Васильева жестоким побоям, без суда и следствия конфисковал все его имущество, заковал в кандалы и больше года продержал в подвале Канцелярии городовых дел.

Талант не имел сколь-нибудь серьезного значения. В указе об основании Академии художеств Петр I велел зачислять туда всех незаконнорожденных, независимо от способностей. Сходными соображениями он руководствовался и при назначении жалования иностранным мастерам: «Французу всегда можно давать больше жалования: он весельчак и все, что получает, проживает здесь. Немцу…должно давать не менее, ибо он любит хорошо поесть и попить и у него мало из заслуженного остается. Англичанину надобно давать еще больше. Он любит хорошо жить…Голландцам должно давать менее; ибо они едва досыта наедаются для того, чтобы собрать больше денег. А итальянцам – еще менее, потому что они обыкновенно бывают умеренны и у них всегда остаются деньги…»[9 - Цит. по кн. Овсянников Ю. М. Доменико Трезини. Л.: Искусство. 1982. С. 231–232.].

Глава 2

«Петровское» барокко

Кучумов В. Н. 1916. Венера. Х., м. Днепропетровск. ХМ

1.2.1. Доменико Трезини

Начало формирования художественного облика Санкт-Петербурга связано с именем Доменико Трезини (ум. в 1734 г.). Уроженец южной Швейцарии, он долго жил в Дании, где и был завербован на русскую службу в 1703 г. В России он женился во второй, потом – в третий раз. У него было пятеро детей, двое из которых – Пьетро и Джузеппе, в дальнейшем также стали архитекторами, завершив начатые отцом постройки в Александро-Невской лавре. Крестным отцом одного из них был сам Петр Великий.

Пикарт П. 1720. Кроншлот. Фрагмент плана Санкт-Петербурга. Офорт

Первым сооружением Трезини стал форт Кроншлодт, напротив острова Котлин, – мощная двухъярусная башня, ощетинившаяся со всех сторон пушками. Ни форта, ни его чертежей не сохранилось. Согласно сообщению датского посланника Юста Юля, при его строительстве зимой 1705/1706 гг. от голода и морозов погибло 40.000 человек. Впрочем, лично этого видеть Юст Юль не мог, поскольку прибыл в Петербург только в 1709 г.

После взятия Нарвы Петр I поручил Трезини построить там Триумфальные ворота, которые так понравились царю, что он велел всех иностранцев пускать в город только через них. В 1708 году царь приказал построить подобные ворота в Петропавловской крепости. Трезини соорудил триумфальную арку. На пятнадцатиметровую толщу стены он наложил декорацию из ниш, пилястров, волют, рустованного камня. Рельефы с изображением античных шлемов, лат и фанфар на столетие предвосхитили излюбленную тематику ампирного декора. Аттик был украшен барельефом «Низвержение Симона Волхва апостолом Петром» работы Конрада Оснера. Политический смысл аллегории был очевиден: апостол Петр – Петр Великий, а Симон Волхов – его оппонент протестант Карл ХII, выброшенный с невских берегов. По этому барельефу ворота со временем стали называть Петровскими.

Трезини Д. Петровские триумфальные ворота Петропавловской крепости. 1708, 1716–1717

Оснер К. Низвержение Симона Волхва апостолом Петром. Бронза. 1716–1717

Мартынов А. Е. 1809. Летний дворец Петра I. Б., акв. ГЭ

Следующая работа Трезини – Летний дворец Петра I (ок. 1713 г.) – скромное двухэтажное здание с одинаковой планировкой этажей. В шести покоях второго этажа размещался царь Петр, в первом – Екатерина. Дворец увенчан высокой «голландской» крышей с крутыми скатами. Большие окна мелко расстеклованы, что тоже характерно для голландской архитектуры. Окна северной стороны смотрят на Неву, восточной – на Фонтанку, а парадный вход находился на юге, где был прорыт канал, соединенный с Фонтанкой. Царь любил подплывать сюда на ботике и по ступеням, ведущим к самой воде, поднимался в свои покои.

Одновременно с Летним дворцом началось сооружение Петропавловского собора, которому Трезини отдал остальную часть жизни. Форма собора не имела аналогов в русской архитектуре. Здание церкви соединено с колокольней базиликой – помещением, вытянутым по горизонтали. Такой базиликальный тип храма станет преобладающим в русской архитектуре первой трети ХVIII в. Для Петра I мотив престижа был важнее религиозных чувств. Он требовал в первую очередь строить колокольню, которая была бы выше Ивана Великого, и установить на ней главные часы государства. Саму же церковь «делать исподволь». Потому колокольня и господствует над всем собором. Его высота составила 112 м., а после замены деревянного основания шпиля железным (1958 г.), увеличилась еще на 10 метров. Высокий шпиль – главное в облике сооружения. «Не округлый купол – символ покоя и благолепия, а острая игла, вносящая напряженность и динамику»[10 - Овсянников Ю. М. Указ. соч. С. 119.]. Отныне шпили станут архитектурными доминантами, объединяющими разбросанную по низким берегам Невы городскую застройку. На них ориентировались улицы и кварталы новой столицы.

Трезини Д. Петропавловский собор. 1712–1733

В 1722–1723 гг. Трезини дважды выиграл конкурс проектов здания Двенадцати коллегий, победив С. Ван Звиттена, Г. Киавери и К. Растрелли. В архитектурных формах он воплотил идею Петра Великого: гигантское, почти 400-метровое здание, разделено на двенадцать одинаковых частей. Каждая коллегия занимала одну часть. Все они одинаково украшены, равны между собой, не зависят одна от другой, каждая имела собственное «красное крыльцо». Вместе с тем, они составляют одно здание, объединенное изнутри сквозным коридором, а снаружи – общей кровлей, подобно тому, как единая императорская воля объединяла деятельность всех коллегий. Невиданная до тех пор длина постройки, завораживающий ритм пилястров, фронтонов и ризалитов, торжественное сочетание красного с белым придают зданию изящество и величие. И это несмотря на то, что перестройка 1834 г. испортила его: старые барочные фронтоны были заменены более простыми, исчезла декоративная скульптура на их скатах и в тимпанах, из двенадцати входов был оставлен только один, а подсыпанный перед зданием слой земли и разбитый сад нарушили красоту пропорций.

Тозелли А. Двенадцать коллегий. Фрагмент панорамы Санкт-Петербурга. 1820. Музей истории СПб

Трезини Д. Благовещенская церковь Александро-Невской лавры. 1717–1724

Москва. Сухарева башня. 1692–1701. Не сохранилась. Акв. В. Коленды. 1920-е

Художественная манера Трезини сформировалась под влиянием голландско-датской архитектуры. Прототипом его Петропавловского собора была Ратуша в Копенгагене, Летнего дворца – Маурицхейс – дворец Морица Оранского в Гааге, а Двенадцати коллегий – копенгагенская Биржа. Объем работ, выполняемых Трезини одновременно, поразителен. Он отвечал за 49 объектов, в том числе за разработку типовых домов и строительство в Александро-Невской лавре. Здесь Трезини построил Благовещенскую церковь. Ее прямоугольная форма с восьмигранной башней по центру тяготеет уже не к голландской, а к московской архитектуре – к Сухаревой башне. Но, в отличие от дробных форм и обильного «узорочья» московского прототипа, работа Трезини отличается изысканной строгостью. Обработка фасадов рустом, лучковый фронтон и белоснежные пилястры на красном фоне создают удивительное сочетание легкости и торжественности. Трезини не признавал колонн, и всегда заменял их пилястрами. Некоторые искусствоведы называют современный ему период петербургской архитектуры «пилястровым».

Трезини первым осознал роль Невы как главной магистрали города. Разрабатывая план застройки района между Фонтанкой и Таврическим садом, он сориентировал на нее главные проспекты, а пересекающие их улицы проложил параллельно течению реки. В доме зодчего, (угол Университетской набережной д. 21 и 5-й линии Васильевского острова) проживало 16–18 учеников. Нерадивых он, по примеру царя Петра, поколачивал палкой, а талантливому Михаилу Земцову оказывал всяческое покровительство. Опасности, его подстерегавшие, имели к архитектуре отдаленное отношение. То Меншиков попросит для своего дворца казенные материалы «взаимно» (т. е. безвозвратно), то князь Гагарин, отстроивший себе на стрелке Васильевского острова хоромы площадью 2000 кв. м. и казненный вскоре за чрезмерное взяточничество. Отказать таким вельможам Трезини не мог, а отвечать потом пришлось ему. При Петре I зодчему так и не дали чина и ни разу не повысили жалования. Только после смерти императора он получил звание инженер-полковника, титул «ваше высокоблагородие» и потомственное дворянство. Это, видимо, Меншиков рассчитывался за услуги.

Дом Трезини. 1720-е. Надстроен

1.2.2. Архитектура «петровского» барокко

Второй этап развития русского барокко принято называть «петровским». Кроме сооружений Доменико Трезини представления о нем дают здания Кунсткамеры, Меншиковского дворца и Кикиных палат. Последние были полностью разрушены во время блокады и являются «новоделом». Но в их новом облике реставраторы особо подчеркнули стилевые особенности.

Кунсткамера — библиотека, обсерватория, с 1725 г. – Академия наук, задумывалась как первый в русской истории общественный музей. Первоначально он размещался в Кикиных палатах, конфискованных у владельца, казненного по делу царевича Алексея. Для популяризации музея Петр I велел каждому посетителю наливать чарку вина или водки. Здание Кунсткамеры строилось долго, с 1718 по 1734 г. Начал строительство немец Георг Маттарнови, но через год он трагически погиб. Его нечаянно столкнул с лесов пьяный рабочий. Преемником Маттарнови стал Николаус Гербель. При нем работы шли ни шатко, ни валко. После смерти Гербеля (1724 г.) его сменил талантливый итальянец Гаэтано Киавери, но, к сожалению, ненадолго. Через два года он отпросился за границу по служебным надобностям и больше не вернулся. Он предпочел службу при дворе Августа II и вошел в историю европейского искусства как создатель великолепных барочных сооружений в Варшаве и Дрездене. Завершил строительство Кунсткамеры и отделку ее интерьеров Михаил Земцов.

Кикины палаты. 1714–1720. Архитектор неизвестен. Реставратор И. Н. Бенуа

Г. Маттарнови, Н. Гербель, Г. Киавери, М. Г. Земцов. Кунсткамера. 1718–1734.

Вытянутый вдоль Невы фасад здания расчленен на три части. В центре – пятиярусная восьмигранная башня, построенная на изысканном сочетании прямых, выпуклых и вогнутых плоскостей. По ее сторонам симметрично расположены два одинаковых корпуса, увенчанные голландской крышей. Их ризалиты были украшены пышными фронтонами криволинейных очертаний. Позднее фронтоны были заменены примитивными прямоугольными аттиками, соединенными балюстрадой. Это исказило стилистику здания.

Ростовцев А. И. Дворец А. Д. Меншикова. 1716–1717. Офорт

Симметричную композицию имеет и Меншиковский дворец, построенный для генерал-губернатора его личным архитектором Иоганном Готфридом Шеделем при участии Карло Фонтаны и Доменико Трезини. Сегодня дворец кажется скромным, но в петровское время это была жемчужина Санкт-Петербурга. Главный вход подчеркивало высокое крыльцо. Над ним – фронтон замысловатых очертаний с гербом «Светлейшего». Флигели тоже были украшены фронтонами в виде затейливых княжеских корон. От парадного входа к Неве вела широкая мраморная лестница с изящными перилами и просторными площадками. В хорошую погоду они служили местом ассамблей. Интерьеры дворца были отделаны богато и со вкусом. Не случайно в особо торжественных случаях император устраивал приемы не в своем, а в Меншиковском дворце. Шедель и Фонтана окрасили дворец не в традиционный красно-белый, а в серый цвет, имитируя с помощью штукатурки трещины и замшелости – воплощение барочной идеи «memento mori». Как будто неумолимое время наложило отпечаток на старинное родовое гнездо безродного Меншикова.

Позади дворца, до противоположной оконечности острова, тянулись огороды и хозяйственные постройки. Имение генерал-губернатора перерезало Васильевский остров в самом начале, мешая дальнейшему его освоению. После падения Меншикова огороды и спуск к Неве были уничтожены, а само здание серьезно перестроено.

Ростовцев А. И. Петергофский дворец. 1717. Офорт

Архитектура петровского барокко отличалась симметричными композициями и выделением центра с помощью башен, «красного крыльца», декоративных фронтонов, аттиков, усложненной формы окон с мелкой расстекловкой. К концу эпохи «красное крыльцо» заменяется просторным вестибюлем и внутренней парадной лестницей. Обязательной была высокая «голландская» крыша с крутыми переломами.

Украшения фасадов еще довольно сдержаны: простые наличники и плоские филенки под окнами, вертикальное членение стен лопатками или пилястрами, рустованные углы (иногда – пилястры). Зодчие петровской эпохи, используя античные ордера, трактовали их произвольно, видоизменяя состав и пропорции. Так в центре здания Меншиковского дворца Шедель и Фонтана поставили нечетное количество пилястр, что с точки зрения канона недопустимо. Это придает их творению особую человечность и самобытность, но и некоторую провинциальность.

Пино Н. Панель Петергофского дворца

Изразцовая печь в Меншиковском дворце

Во внутренней планировке использовались анфилады и двусветные залы. Преобладали прямоугольные помещения. Круглый перекрытый сводами зал Кунсткамеры, созданный Земцовым, – редкое исключение. Интерьеры украшались дубовыми панелями с богатой барочной резьбой, узорными тканями, голландскими сине-белыми изразцами с орнаментальными, жанровыми и пейзажными сценками. Убранство дополнялось картинами иностранных мастеров, наборными паркетами, европейской мебелью, скульптурой и дорогой посудой. К началу 1720-х гг. производство предметов роскоши было налажено и на отечественных предприятиях: в 1716–1717 гг. открыта Шпалерная (гобеленовая) мануфактура и Императорский завод, выпускавший молочное стекло «под фарфор» с миниатюрными жанровыми сценками; в 1719 г. – мануфактура по производству бархата, шелковой парчи, позументов; в 1721 г. – гранильная фабрика в Петергофе, где обрабатывали мрамор, полудрагоценные камни и алмазы; в 1724 г. – Монетный двор в Петропавловской крепости.

1.2.3. Жан Батист Леблон

Особое место в архитектуре петровского времени принадлежит Жану-Батисту Леблону (1679–1719). Во время поездки во Францию ничто не вызвало такой зависти Петра I, как Версальский парк – творение великого Ленотра. «Хочу иметь парк как у французского короля в Версале» – писал он Екатерине. Был найден мастер, имевший европейскую известность – Жан Батист Леблон, ученик и соавтор Ленотра. Получив чин генерал-архитектора, что делало его главным архитектурным начальником в стране, Леблон прибыл в Петербург в 1716 г., опередив царя и его свиту, и приступил к составлению генерального плана столицы.

План оказался неудачным. Он не учитывал особенностей рельефа, стремясь вписать город в форму правильного эллипса. Предусматривалось его обнесение крепостной стеной, что ограничивало перспективы развития и с точки зрения градостроения являлось архаизмом. Центр предполагался на Васильевском острове. Это была идея не Леблона, а Петра I. По образцу Венеции или Амстердама, на месте современных проспектов и линий должна была пролечь система каналов. При этом игнорировалось важное обстоятельство: центр города уже естественно сложился не на Васильевском острове, а в районе Адмиралтейской верфи.

План не был осуществлен, как «противный естеству», но ряд его положений поражает новаторством: рынок с развитыми коммуникациями в каждом районе; вынос на окраины скотобоен, госпиталей и кладбищ; школа в каждом микрорайоне; сосредоточение в центре «игралищных мест»; единая система уличного освещения.

Превосходя талантом и образованием своих современников, Леблон был человеком честным и бескомпромиссным. Это вызывало зависть и недоброжелательство. Его идеи во многом опережали время. Он предложил оформлять интерьеры в домах знати изящными деревянными панелями, а русские вельможи требовали аляповатой барочной пышности, чем богаче, – тем красивее. В Летнем дворце и Монплезире Леблон впервые в Европе устроил водопровод и промывные уборные. У Людовика ХV такие удобства появились только через два года, и он с детской непосредственностью демонстрировал их в действии почетным гостям. Вскоре они распространились по всему свету, но в России стали всего лишь темой для придворных зубоскалов. Городские усадьбы аристократии Леблон предложил строить, отступая от улицы, в глубине тенистых садов. В дальнейшем так и произошло, но тогда эта идея привела Петра I в ярость: нарушался принцип регулярности.