И бренди. И вина.
И шахматы, и шашки.
И чай разлили в чашки.
А славная мисс Прозит
металась в снах и грёзах
по улицам одна.
Потом, завидев почту,
она сказала: «Вот что…
Пожалуй, телеграмму
отправлю им сейчас».
И тут же написала,
что «в жизни очень мало
того, что нужно даме.
Вины не ощущайте.
О, Тилибом, прощайте!
Прощайте, Мардиграс!».
– Мой друг, она пропала! —
вдвоём они вскричали. —
И бродит одиноко, без шляпки и сапог! —
Она была на почте… —
Но где искать нам ночью? —
Спасём её – и точка!
И скинули шлафроки, и вышли за порог.
Ах, милая мисс
Прозит, ну, право, где вас носит? —
Пыхтели джентльмены, во мраке по колено,
и был их путь неведом,
а мгла темным-темна.
Она же без печали
стремилася к причалу,
чтоб всё начать сначала —
прекрасная и вольна.
В душе метался пламень —
быстрее, лишь куда бы!
И выбежала в гавань —
где океанский флот.
А там спросила прямо:
– Куда?
– В Иокагаму.
И взобралась по трапу
тотчас на пароход.
И вот она в Бангкоке, а вот – на Ориноко,
а позже на Клондайке, а после в Шангриле.
В пропавшем Эльдорадо разыскивала клады,
катила в таратайке, неслась на корабле.
Плыла по водам Нила, прошлась по Пикадилли,
не ведая пристанищ, не каясь во грехах.
Взошла на Фудзияму, искала тропы к храму,
и даже вышла замуж однажды впопыхах.
И тут… за чашкой мате она сказала: «Хватит!».