The Слон. Один случай из психоаналитической практики

– Да, да, конечно, напишу. А это точно поможет? – по-детски спросил он, заглядывая мне в глаза.

– Да, Тимур, конечно, поможет, даже не сомневайся. Но тебе тоже нужно будет работать над собой. Ты готов?

– Да, готов, конечно, готов! – с надеждой в голосе воскликнул Тимур.

– Отлично, тогда пиши расписку в свободной форме о том, что в течение полугода терапии ты не нанесёшь себе физического вреда, включая попытки самоубийства, – твёрдо заключил я.

Как только расписка была готова, Тимур неохотно протянул её мне, и, мысленно не желая расстаться с возможностью, которая, вероятно, уже созрела, спросил:

– Сергей Викторович, я смогу звонить вам, если мне нужна будет срочная помощь?

Я улыбнулся и вспомнил, как предыдущий клиент – страстный игрок и заядлый выпивоха – звонил мне, невзирая на время суток, с весьма неуместными вопросами, включая размер ставок в казино и разрешение на превышение нормы суточной выпивки, которую он сам себе выдумал. А вслух тихо сказал:

– Конечно, Тимур, в любое время, когда тебе понадобится моя помощь, я буду на связи.

Передо мной был суицидальный случай, и бросить парня на волю случая я не мог себе позволить.

– У меня есть одна просьба к вам, – заговорщически прищурив левый глаз, произнёс Тимур. – Вы можете называть меня Слон.

– Слон? – удивился я.

– Да, именно так. Это был мой позывной на войне, да и ребята так ко мне обращались. Мне будет привычнее.

– Ну, Слон так Слон, как скажешь, Тимур, – примирительно ответил я.

За годы своей практики мне доводилось слышать и более экзотические обращения, так что удивляться здесь было нечему.

– Итак, подведём краткий итог: Тимур, твой запрос – это панические атаки, связанные с посттравматическим расстройством, полученным на войне, правильно?

– Да, – тихо кивнул он.

– Хорошо. Тогда я рекомендую две сессии в неделю в течение двух месяцев. Это будет первый этап, в течение которого мы будем корректировать нашу работу по результатам. – Я вопросительно посмотрел на него. Он одобрительно кивнул. Я продолжил: – Каждая сессия длится 50 минут. В основе – психоаналитическая работа по методу З. Фрейда с применением гипнотерапевтических методик, включая регрессивный гипноз.

Он заинтересованно повернул ко мне голову.

– Да, если ещё и гипноз – это будет совсем хорошо, как раз то, что я хотел.

– Отлично. Тогда у меня свободные дни: вторник и четверг, 12:00. Отмена занятия возможна только за сутки до сессии, оплата вперёд – 5000 руб. Всё подходит?

– За оплату можете не переживать. Мне хорошо заплатили по контракту, и я теперь достаточно обеспечен, так что, безусловно, я согласен. Всё подходит.

Я удовлетворённо добавил:

– Тогда принеси мне список лекарств от своего психиатра и, желательно, поставь его в известность о нашей работе.

Тимур широко улыбнулся:

– Так это она мне вас и посоветовала! Список лекарств, конечно, принесу.

– Хорошо, – выдохнул я. – А теперь сеанс гипноза. Закрой глаза и глубоко вдохни. Я буду медленно считать до десяти. Один… два… три… четыре…

– Тимур, ты меня слышишь? Ты можешь потихонечку возвращаться. Что ты сейчас чувствуешь? – настойчивее повторил я.

– Да, я вас слышу. Мне очень хорошо. Я чувствую небывалую лёгкость, словно заново родился. Я был в своём детстве и общался с собой маленьким. Это удивительно! У меня такое впечатление, что за много последних лет я наконец-то выспался спокойным ровным сном. Не забылся короткими промежутками между сознанием и забытьём, а именно это был крепкий и спокойный сон. Это удивительно!

– Что ж, я действительно рад этому и приглашаю тебя на следующую сессию в это же время в четверг, – тихо сказал я.

– Да, обязательно приду. До свидания! – радостно ответил клиент и, слегка поклонившись мне, вышел, плотно закрыв дверь моего кабинета.

После ухода Тимура я молча сидел ещё десять минут, размышляя о методике предстоящей терапии. Безусловно, случай был клинический, и у меня до сих пор не было ничего подобного. Конечно, были и наркозависимые, и со зависимые, детские травмы, и пары на грани развода, но вот настоящего клинического ПТСР я не мог сейчас припомнить. Этим-то меня и привлекала перспектива терапии.

«Ну, что ж, поработаем», – подумал я, вставая, чтобы размять затёкшие ноги, и не спеша подошёл к окну.

Питерская зима, как всегда, поражала огромным количеством выпавшего снега на проезжей части и тротуарах. Город был практически полностью завален снегом, и, несмотря на всеобщее недовольство, он продолжал удивлять горожан мощными снеговыми зарядами. Это изобилие придавало нашему городу особую сказочность. Словно по мановению волшебной палочки Санкт-Петербург мгновенно превратился в место действия давно забытой, но такой любимой в детстве сказки о Снежной королеве. И кажется, вот уже сейчас из-за поворота вылетят её быстроходные сани, запряжённые великолепной тройкой сказочных лошадей. А Кай, готовый прицепиться к ней, ожидает их в нетерпении, переминаясь с ноги на ногу. А вот здесь, в доме напротив, под ёлкой, искусно украшенной к новогодним праздникам, стойкий оловянный солдатик снова бьётся с крысиным королём не на жизнь, а на смерть за право обладать своей принцессой – бумажной танцовщицей.

«Да, всё-таки есть какое-то волшебство в этих новогодних праздниках», – в глубокой задумчивости размышлял я.

В любом случае, терапия клинического пациента началась, и это был любопытнейший случай в моей практике.

2.

В назначенный день Тимур пришёл на 20 минут раньше и стоял у двери моего кабинета. Как и в прошлый раз, он был небрит и коротко подстрижен. Его короткая стрижка свидетельствовала о ранении в левый висок, так как именно там виднелся заживший красный шрам с четкими следами наложенных швов. Пациент, вероятно, шёл без шапки, и на морозе его шрам загрубел, приобретя фиолетовый оттенок. Тимур старательно растирал его рукой; видно было, что рубец стянулся и доставлял ему беспокойство.

– Добрый день, Тимур, – приветливо сказал я.

– Добрый морозный день, Сергей Викторович, – обрадованно ответил он, протянув мне список лекарств от психиатра.

– Проходи, – углубляясь в чтение списка, жестом пригласил я его. Он неспешно прошёл и сел в кресло для клиентов.

– Что же, лекарства, которые тебе назначили, серьёзные, но ты можешь продолжать их принимать. Противопоказаний с моей работой нет. А сейчас располагайся, пожалуйста, поудобнее. И, пожалуй, начнём.

Кресло было расположено по методике З. Фрейда, так чтобы клиент полулежал с закрытыми глазами, а психоаналитик сидел сбоку. Я заметил, что в разговоре Тимур странно наклонял голову влево, как будто слушая меня правым ухом. Вот и сейчас он сделал такое же движение головой.

– Тимур, ты плохо меня слышишь? – вежливо поинтересовался я.

– Да, это после ранения… – он на минуту замолчал, а потом его глаза налились слезами, и взгляд мгновенно стал пустым. Он отвернулся к стене.

Я дал ему минутку, чтобы взять себя в руки, и заодно понаблюдал за работой его психического аппарата. Тем временем Тимур лежал лицом, уткнувшись в стену; желваки на его скулах ходили ходуном, а вены на лбу надулись, как будто кто-то невидимый усердно накачивал их насосом. Работать в таком состоянии было ещё рано, поэтому я предложил ему расслабляющую дыхательную технику, которая неплохо зарекомендовала себя в прошлый раз.

– Тимур, глубоко вдохни на счёт раз, два, три, затем задержи дыхание на счёт раз, два, три…

Постепенно его дыхание становилось более глубоким и ровным; он явно успокаивался. Пропали желваки на его скулах, и вены на шее тоже исчезли.

– Тимур, так почему всё-таки «Слон»? Что связано у тебя с этим словом? – мягко спросил я.

Тем временем взгляд Тимура обрел ясность, и дыхание нормализовалось. Он улыбнулся и весело посмотрел на меня. Я удивился мгновенному преображению, которое произошло с клиентом. Теперь на меня смотрело лицо юного паренька с наивными и добрыми глазами, а не хмурое лицо бывалого фронтовика, прошедшего все семь кругов ада.

– Такой позывной я сам себе выбрал на войне, – задумчиво проговорил он.