Пункт базирования остров Русский

– Работать можно, да и работа интересная. Недельку порыбачили, а сегодня пришли рыбу сдавать, но завтра поутру, снова на промысел.

– Торопишься? – снова спросил Санька, встряхивая пепел указательным пальцем в сторону урны.

– Я-то к знакомым хотел заехать, – ответил Игорь, повторно интересуясь. – Ты то как? Чего с женой не сидится?

Саня сделал глубокую затяжку, ловким движением пальцев правой руки стрельнул окурок в наполненную урну и, выпуская тонкую струйку дыма, тут же подхваченную порывом ветра, ответил:

– Один я сейчас, Игорёк. Малышка моя приболела, так жена с ней в детской областной больнице находится. Такие, брат, дела. Я только что из Южного Сахалинска вернулся, навещать ездил…

– Что-то серьёзное? – глядя товарищу в глаза, беспокоился Игорь.

– Желудок чем-то отравила. Сейчас уже легче, поправляется.

– Ну, слава Богу! – вздохнул облегчённо Мельниченко и, делая последнюю затяжку, отправил чинарик, по примеру товарища, в ту же самую урну.

– Может, ко мне махнёшь? – пригласил Саня, направив вопросительный взгляд в сторону товарища. – Что-то тоска заела в последнее время. Поехали, а?

– Раз ты просишь, да ещё так настойчиво, я просто не могу отказаться. Что не сделаешь ради товарища? – отшутился Игорь, принимая приглашение приятеля.

Не раздумывая долго, друзья перешли на другую сторону улицы и остановились на остановке «Мореходное училище» обратного направления. Не став ждать автобус, Саня остановил проезжавшее мимо такси. Машина мигнула правым поворотом и затормозила, прижавшись к бордюру в нескольких метрах за остановкой. Не прошло и десяти минут, как друзья оказались в Санькиной квартире. В комнате было тепло и уютно. Квартира находилась в хорошо сохранившейся японской фанзе, срубленной в два этажа из крепких пород дерева. Вопреки всему, фанза имела приличный внешний вид и готова была прослужить своим жильцам не один десяток лет. В её четырёх квартирах проживало четыре полноценные семьи, дожидавшиеся очереди на квартиры в новостройках. Саня включил телевизор и остановился на пробившемся японском канале «PM 11», транслировавшемся на острове Хоккайдо. Японцы, как раз, передавали новости. На мутном чёрно-белом экране старенького «Рекорда», чётко вырисовывался портрет руководителя социалистической супердержавы – Генсека ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева, занимавшего половину левой стороны экрана, остальную часть заполняли советские танки, лихо поднимавшие слежавшуюся горную пыль афганской земли. Диктор что-то говорила, но телевизор принимал только изображение, да и говорила она на непонятном японском языке. Но и без слов становилось ясно, что разговор шёл о событиях в Афганистане, где уже больше полгода шла настоящая война и наши молодые парни в солдатских робах принимали в ней непосредственное участие, оказывая, так называемую, «интернациональную» помощь. Конкретно об этой помощи ещё никто толком ничего не знал, так как пресса о войне не очень распространялась и много информации не давала, хотя многим матерям из пятнадцати сроднившихся республик уже пришлось хлебнуть несгладимого горя, оплакивая своих сыновей, вернувшихся домой в тяжёлых цинковых гробах, именуемых на военном языке «груз – 200». Передача новостей закончилась, и Саня переключил телевизор на «Останкино». Передачи на Сахалин транслировались через спутник и, в это время, шёл повтор очередной серии фильма «Адъютант его превосходительства». Фильм смотрели без энтузиазма, иногда обмениваясь скупыми репликами, затем отправились на кухню, где подогревался «холостяцкий» обед. Хозяин угощал залихватской рыбной юшкой, состряпанной из жирного палтуса и красного морского окуня. Юшку ели с аппетитом, опрокинув под неё по стопочке хорошей водки марки «Кристалл», продаваемой в магазинах «Альбатрос» по чекам «Внешторгбанка» и изготовленной в экспортном исполнении. После обеда устроили перекур на свежем воздухе, спустившись на хозяйское подворье, где у Саньки находился сарай для дровишек. Возле сарайчика лежали горкой метровые поленья-маломерки, предназначенные для распиловки на дрова. Саня достал из сарайчика пилу, называемую в народе «Дружбой-2» и предложил Игорю немного поупражняться. В работе время пролетело быстро и, когда солнце опустилось на уровень западного горизонта – друзьям осталось распилить последнее полено. Возле сарая быстро образовалась свежая горка аккуратных чурок, с которыми Саньке ещё предстояло сразиться в разминке с топором. Закончив работу, хозяин растопил печь, и они продолжили начатое в обед застолье. Снова сидели на кухне, доедая остатки юшки и допивая начатую бутылку «Кристалла». Затем перешли в комнату смотреть телевизор и маленькими порциями уничтожали всё тот же «Кристалл», закусывая бутербродами с крупнозернистой кетовой икрой, собственного посола. Диспутировали о войне в Афганистане, вспомнили трудовые будни на СРТ-М «Гравёр» и его команду. Приближалась полночь. Вдруг Игорь вспомнил о своём портфеле, одиноко стоявшем в коридорчике-прихожей. Он мигом кинулся в прихожую и, доставивши портфель, извлёк из него рыбацкие трофеи: трёхлитровую банку с креветками, пакетик оттаявшего крабового филе и полный целлофановый кулёк корюшки-зубатки.

– Чуть было не забыл, – взволновано промолвил Игорь, извлекая из портфеля его содержимое. – Возьми, Санёк, побалуешь своих, отвезёшь им в больничку, глядишь, и дела на поправку быстрее пойдут.

– Извини, Игорь, но как я это приму? Ты, ведь, для кого-то старался и вдруг, бац: на тебе – я нашёлся. – Неловко отпирался Саня, делая сердитую гримасу.

– Да, что ты и впрямь, как девица красная. Считай, это лично для тебя заготовил, – пытался успокоить приятеля Мельниченко, продолжая его уговаривать. – Ну, всё браток, не ломайся. Раз я не попал сегодня, куда хотел, значит, попаду в следующий раз.

Надеюсь, море за это время не оскудеет, так что никаких отговорок, – Игорь улыбнулся своей неотразимой улыбкой, обнажив ровный ряд красивых белоснежных зубов, и положил на журнальный столик банку с пакетами.

– Настырный же ты, дружбан. Придётся взять, коль от души, – сыронизировал Саня, разглядывая подарки.

Оценив подарки и уложив всё в холодильник, он выключил телевизор и пригласил Игоря пить чай. Чай Саня заваривал по особому дальневосточному рецепту, добавив к настоящему индийскому чаю горсточку сушеных листьев и веточек лианоподобного китайского лимонника, растущего в южных районах Приморского края. Чай пили с наслаждением, маленькими глоточками, заодно перекуривали в приоткрытую форточку, как говорится «на сон грядущий».

Ночь Игорь заночевал у друга, а поутру, за два часа до отхода траулера на промысел, прибыл на борт судна. Как только третий помощник капитана оформил все формальности с отходом, СРТ-М «Рощино» покинуло причал рыбокомбината и вышло в очередной короткий рейс. Для рыбаков снова начались расписанные по часам беспокойные рыбацкие будни. Мельниченко безукоризненно выполнял свои обязанности электромеханика, с пробудившимся рыбацким задором выходил на подвахту, снова собирал креветки и другие дары моря, подвернувшиеся под руки. В свободное от основной работы и от подвахты время, принимал участие в работе по зачистке топливных танков, с усердием влившись в коллектив «зондер команды», внося свою непосильную лепту на пользу общего дела. Для такой работы надо было, и одеться особенно. Пришлось надеть на себя тёплое полушерстяное трико, а уже на него старую изношенную робу, своевременно предоставленную рефмехаником. Для полного комплекта пришлось влезть в прорезиненный, герметичный рыбацкий комбинезон жёлтого цвета и, обувшись в резиновые сапоги, спустился через овальную горловину в исчадие ада, где царил спёртый устойчивый запах дизельного топлива. Это был первый топливный танк. Днище танка накопило на своей поверхности толстый слой слизкого шлама, и в сочетании с поперечными рёбрами, называвшимися «шпангоутами», затруднял продвижение внутри резервуара. Игорь сразу приспособился к передвижению внутри танка, и умело разместил там два взрывобезопасных светильника под напряжение 24 вольта. Для аварийного освещения он прихватил с собой ещё два взрывобезопасных аккумуляторных фонаря и приступил к работе. Им с рефмехаником надо было зачистить первый топливный танк, а второму механику с мотористом Серёгой – второй. Работалось с трудом и неприятно, но просто, без всякой специальной подготовки и большого ума, требовались только: выносливость, сноровка и деловой подход к делу. Для начала надо было очистить подволок, затем уже бортовые и поперечные переборки, а в завершение – днище. Вооружившись лоскутами старой ветоши, Игорь начал сгонять остатки топлива и шлама с подволока к бортам, а дальше к днищу. Вытерев верхнюю часть насухо, переходили к переборкам и днищу, где собирались между шпациями сгустки шлама, разбавленные соляркой. Всю эту жижу черпали совками, наполняя вёдра, которые с помощью крепкого фала поднимали наверх. Возле горловины дежурил «дедушка», он и принимал наполненные вёдра, а третий механик уносил их в кормовую часть машинного отделения и выливал содержимое в цистерну отработанного масла. Он был очень крупного телосложения и не пролазил в горловину танка, поэтому в зачистных операциях прямого участия не принимал, а был на подхвате. Когда покончили с остатками шлама и топлива, перешли к процедуре зачистки. Зачистка производилась острозаточенными металлическими скребками. Чистили всю поверхность танка от прикипевших смолянистых налётов и спрессовавшегося парафина. На заключительном этапе вся поверхность замывалась раствором каустической соды и вытиралась насухо чистой бельевой ветошью, после чего старший механик всё досконально проверял и делал выводы: считать работу законченной или сделать кое-какие доработки, доводя всё до нужной кондиции.

В один из обычных трудовых будней Игоря вызвали по общесудовой трансляции в ходовую рубку. Как обычно, первую половину дня, Мельниченко посвящал работе по заведованию. В данный момент он производил профилактику аккумуляторных батарей аварийного освещения. Внезапно за переборкой прозвучал голос капитана, усиленный в несколько раз судовыми динамиками: «Электромеханику прибыть в ходовую рубку!» Не зная причины, Игорь слегка замандражировал. Вдруг серьёзная поломка случилась? Вымывши грязные руки, он мухой метнулся в ходовую рубку.

– Разрешите войти? – спросил Игорь разрешения, переступая комингс входной двери.

Войдя в рубку, он стал за тубусом радара и замер в ожидании ценных указаний. Капитан оторвал взгляд от экрана работавшего радара и ровным командирским басом задал Игорю каверзный вопрос, игриво сверля электромеханика обжигающим взглядом:

– Мельниченко, кем собственно доводится вам подполковник Белик?

– В первый раз слышу эту фамилию. Никем, – растеряно ответил Игорь. – Я даже не знаю, кто это?

– Да-а!? Значит, не знаешь? – перешёл на «ты» капитан. – А он тебя, почему-то, знает!

– Так в чём, собственно, дело? Не томите, Виктор Иванович?

– В чём дело, в чём дело? Разговаривал он со мной по радиотелефону десять минут назад. Задал мне такой вопрос: «Работает ли у вас электромехаником Мельниченко Игорь Михайлович?» – Я, естественно, ответил: «Да, работает». Тогда он попросил передать тебе огромный преогромный привет и такую же огромную просьбу. Так, что бери ка ты, светило, ноги в руки и, не теряя на всё остальное драгоценное время, приготовь подполковнику немного крабового филе. Этак, кил на десять.

– Да не знаю я никаких подполковников, – искренне возмутился Мельниченко.

– Этот подполковник – военком города Невельск, – уточнил капитан. – А, ты, Игорёк, возможно, попадаешь под весеннюю призывную кампанию, вот он и дёрнул тебя на крючочек. Теперь, надеюсь, вы всё поняли, Игорь Михайлович?

– Да, – коротко ответил Мельниченко, немного придя в себя.

– Так что, готовь мзду, браток, – пошутил мастер. Улыбнувшись, он погладил поседевшую бороду, и снова прильнул к экрану радара.

Мельниченко покинул ходовую рубку, плотно прикрыв за собой двери. Он шёл на главную палубу и продолжал думать над словами капитана. Работать уже не было желания, а в голову, словно пчёлы на мёд, лезли различные каверзные мысли. Ему не хотелось верить в то, что для него уже готовится повестка в военкомат. Подписывая в управлении тралового флота договор сроком на три года, Игоря убедили, что от службы на этот срок будет дана отсрочка. А ввиду «особых обстоятельств» вообще организуют стажировку в подразделениях Тихоокеанского флота вместе с выпускниками Невелького мореходного училища рыбной промышленности. Идти на службу, не входило в планы Игоря и по другой причине. Он обещал любимой девушке приехать через год в отпуск, жениться на ней и забрать её с собой, заранее веря в условия контракта. Однако не тут-то было. Оказывается, всё в жизни может измениться одним росчерком пера подполковника Белика. «Интересная штука жизнь, – подумал Мельниченко, рассуждая про себя. – А в жизни всем управляет судьба. Наша судьба совсем не подвластна нашим личным интересам и запросам, зато мы подвластны ей всем своим естеством и она вправе решать за нас все наши житейские проблемы, согласно прогнозам, заранее спланированных разумом Всевышнего». Ему не хотелось верить, что по иронии судьбы, жизнь может круто поменять русло запланированного течения. Что один росчерк пера какого-то военкома подполковника, легко может вершить судьбами людей, невзирая ни на какие указы министерств, а руководствуясь только своими необузданными капризами. Он может решать всё по своему, и никто в этом городе ему не указчик, даже такой документ, как трудовой договор. Вероятно, такие люди, как подполковник Белик, могли любого призывника сунуть туда, откуда обратной дороги может и не быть. Размышления молодого юноши, воспитанного на основах марксистско-ленинской идеологии, привитой школой и мореходкой, зашли в коварный лабиринт возбуждённых мыслей. Это был мрачный безвыходный тупик.

Оказывается в такой справедливой стране, как великий и могучий Советский Союз, законы писаны не для всех. Для таких людей, как военком – это просто бумага, на которую можно закрыть глаза или махнуть рукой. Можно проигнорировать и всё поставить в такую реальную плоскость, чтобы иметь с любого дела личную корысть, пусть даже и не справедливо. А для искателей правды и справедливости, такие люди сделают всё, чтобы эту правду нигде и никогда не отыскать. Наивность молодого юноши, только ставшего на путь самостоятельной жизни, стала обрастать вопросами, несопоставимыми с образом строителя коммунизма. Фундамент этого образа стал давать непоправимую трещину, уступая место под закладку нового прочного фундамента в формировании юного характера – фундамента для новой самостоятельной жизни, новых жизненных отношений в обществе, где живёшь. Одним словом, началась необъявленная война между сознанием и подсознанием, что продолжается на всём промежутке человеческой жизни. Сознавая мерзость предстоящего поступка, Игорю вовсе не хотелось идти на поводу у военкома и поступать вопреки своей совести. Однако подсознание решительно толкало его на эту сделку с совестью, преследуя цель самосохранения, но толкая на путь неправды и преступления против устоявшегося мировоззрения. И это произошло. Произошло, невзирая ни на совесть, ни на самолюбие, игнорируя человеческое достоинство. Он принял решение: надо откупаться. Надо откупаться, не то все предполагаемые планы могли лопнуть, словно мыльный пузырь и всего на всего из-за какого-то пустяка – нескольких килограммов крабового филе. Выбор был сложным, но Мельниченко его сделал.

Впереди предстоял новый день, день новых открытий и новых жизненных дерзаний. Как, на зло, рыбалка в этом рейсе не блистала успехами. После первого траления кутец трала не обрадовал рыбаков ожидаемым уловом. Крабов в улове было очень мало, а в нескольких последующих тралениях, их вообще не оказалось. Выходя на подвахту, Игорь старался пополнять трофейные запасы в меру возможности, собирая креветки, корюшку и попадавшие изредка крабы. Он ещё надеялся прийти к Митрофановым с дарами Нептуна. К концу недели Игорь заготовил две трёхлитровых банки отборных крупных креветок и около трёх килограммов чистого крабового филе. Ещё несколько дней промысла не дали ощутимых результатов и Мельниченко не успел сделать значительного пополнения в свои трофейные запасы, но шкафут уже был наполнен всевозможной разно рыбицей, и судно взяло курс в порт. К вечеру, до сумерков, СРТ-М «Рощино» стояло у причальной стенки Невельского рыбокомбината. Незамедлительно начали разгрузку рыбы. Игорь в это время заканчивал зачистные работы в основной масленой цистерне. Весь грязный с ног до головы, в выпачканной резиновой робе он, словно неуклюжий чертёнок, скользил между шпаций, торопясь к заходу солнца закончить работу. Вдруг из горловины отчётливо послышался чей-то голос. Игорь пробрался ближе к горловине и услышал голос вахтенного матроса:

– Эй! Есть там кто? Светило, ты там? – разошёлся неугомонный вахтенный, пытаясь заглянуть вовнутрь горловины.

– Чего раскричался? Не глухой, слышу, – сердито ответил Мельниченко, появившись в овальном проёме горловины.

– Тебя на вызов. Мастер вызывает на шкафут, – уточнил вахтенный, поднимаясь с колен.

– Хорошо, я услышал. Скажи, что я сейчас приду, – успокоившись, ответил Игорь, пытаясь выбраться наружу из узкой горловины.

Сделав своё дело, вахтенный удалился вглубь машинного отделения, скрипя новыми кирзовыми «гадами» по чистым пайолам. Игорь, тем временем, медленно продвинулся сквозь узкий проём горловины и вылез из цистерны. Вытерев испачканные отработкой руки на сухо, он вышел на шкафут, высматривая капитана, что находился возле траловой лебёдки по левому борту и вёл дружескую беседу с пожилым мужчиной спортивного телосложения. На мужчине была спортивная одежда – с ног до головы: белые кроссовки фирмы «адидас», шерстяной спортивный костюм синего цвета, поверх него была одета защитного цвета ветровка, а на голове красовалась шерстяная шапочка, из-под которой виднелись коротко стриженные седые виски. Спортсмен стоял к Игорю спиной, и Мельниченко старался подойти к собеседникам так, чтобы не помешать внезапным своим появлением, оказавшись рядом в неотразимом чертовском наряде. Слегка кашлянув, он медленно приблизился к собеседникам и вежливо поздоровался с незнакомцем, вопросительно взглянув на капитана.

– А вот и сам Мельниченко, товарищ подполковник, – пробасил капитан, указывая правой рукой в сторону появившегося электромеханика и коротко добавил. – Извините, я вас оставлю. Дела, прежде всего.

– Хорошо. Спасибо. – Коротко поблагодарил подполковник, внимательно изучая Игоря.

Капитан удалился, не прощаясь, а Мельниченко остался стоять рядом с замаскированным в спортивную одежду подполковником, неловко потирая руками.

– Что скажешь, молодой человек? – звонким баритоном спросил, словно пропел подполковник, сверля юношу лукавыми мелко посаженными глазами.

– Ничего, – просипел Мельниченко в ответ на заданный вопрос, не находя других, более подходящих к данной ситуации, слов.

– Я подполковник Белик, это тебе о чём-то говорит? – не унимался мужчина, делая недовольную гримасу на гладко выбритом лощёном лице.

– А, так это Вы? – быстро нашёлся Мельниченко. – Вы по поводу…

– Просьбу мою выполнил? – перебил его подполковник резким командным голосом.

– Не совсем. Крабов в этом рейсе почти не было. У меня всего-то около трёх кил есть.

– Плохо старался, – коротко упрекнул военком.

– Так получилось, морю не прикажешь, – съязвил, стараясь не выходить из рамок приличия будущий призывник.

– А что ещё есть из морепродуктов?