Школа будущего. Учителям и Родителям

Школа будущего. Учителям и Родителям
Олег Раин

Книга «Школа будущего» продолжает тему, поднятую в книге «Все дети – Гении». На этот раз автор рассказывает об уникальных разработках ведущих мировых педагогов, в разное время добивавшихся удивительных результатов. Жуткие и безнадежные дети становились личностями, а взятые под умелое руководство малыши очень скоро проявляли гениальные способности. Среди всех этих историй – новации прошлых столетий и вполне современные открытия, подтвержденные живой практикой великих педагогов.

Школа будущего

Учителям и Родителям

Олег Раин

© Олег Раин, 2020

ISBN 978-5-0051-8097-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ШКОЛА БУДУЩЕГО

Секрет педагогики прост. Сколько ты тратишь на учеников времени, души, здоровья, жизни – столько в результате и получаешь.

Олег Табаков

Небольшое предисловие или Изобретаем велосипед!

Итак, касательно велосипеда… Известная история русского изобретателя Артамонова вызывает странные ассоциации. И непонятно даже – плакать или гордиться.

Конечно, как и в создании радио в деле рождения велосипеда поучаствовали десятки и сотни пытливых создателей, начиная от итальянца Джованни Фонтана (14 век!) и заканчивая изобретателями 19 века. Однако сермяжная правда кроется в том, что пальму первенства отдают Карлу фон Дрезу, представившему публике в 1817 году некое подобие двухколесного самоката. Уже через год грамотный немец Дрез запатентовал свое изобретение, а затем начал демонстрировать в других странах мира. А дальше пошло-поехало… В 1866 году первый велосипед с педалями был запатентован уже французом Пьером Лаллементом, а в 1884 году англичанин Джон Старли запатентовал велосипед с цепной передачей – уже практически повторяющий все основные контуры современного велотранспорта. А вот то, что значительно ранее Карла фон Дреза в Нижнем Тагиле подобие двухколесного самоката создал крепостной Ефим Артамонов, об этом европейцы скромно помалкивают. Нет патента, нет и признания. Да и Россия не спешит распахивать свои скрижали. Здрасьте, чего захотели! – признавать таланты в собственном отечестве! А ведь на коронацию Александра I в 1801 году Артамонов сумел приехать из Нижнего Тагила как раз на своем самодельном детище – и детище выдержало! В награду изобретателю от царских щедрот перепала вольная и 25 рублей золотом. Все бы ничего, но 14 годами позже, уже после разгрома Наполеона, все тот же Карл фон Дрез показал нашему царю четырехколесный самокат (двухколесного он еще не придумал), и вот ему-то Александра I за забавную игрушку пожаловал уже бриллиантовый перстень. Впрочем, по свидетельству историков, технический ум в те далекие времена не приветствовался и за рубежом. Карл фон Дрез, уверявший царскую свиту, что колеса, без сомнения, вытеснят кавалерию, и что именно за ними стоит будущее сильнейших армий, убедить никого так и не сумел. Судьба и далее его не баловала. Все открытия Дреза не принесли ему ни имени, ни богатства. Более того – изобретателя объявили психически ненормальным, а все его имущество описали в пользу государства. Но его хотя бы оставили на свободе. В Нижнем Тагиле умельцы, по собственной инициативе начавшие клепать двухколесные самокаты (уже более легкие и совершенные – и, замечу, не ради забавы, а сугубо для перевозок мелкого груза), наказаны были куда строже. Мастеров обвинили в краже «хозяйского железа», били батогами, а готовые самокаты пустили на переплавку. Ну а главный «зачинщик-смутьян», Ефим Артамонов, был отправлен в далекую ссылку. Что называется – классика жанра!

История крайне показательная, и тем важнее сегодня сохранять зоркость и объективность, не отворачиваясь от новаторов, предлагающих замечательные методики в области образования.

Перечислить всех выдающихся педагогов планеты – дело, безусловно, невозможное. Не все из них должным образом о себе заявляли, не всех запечатлела и капризная госпожа история. В любом случае, количество их очень даже немалое, и о некоторых замечательных школах я попробую рассказать.

Глава 1. Великий стартап Яна Коменского

Дети учатся на примере взрослого, а не на его словах.

Карл Юнг

Удивительно, но у Яна Коменского при всей его директивно-дидактической подаче можно встретить истинно либеральные моменты. И это, разумеется, ему в плюс, поскольку, будучи современником Шекспира и Спинозы (!) этот человек умудрялся рассуждать о таких истинах, о которых не говорят и в сегодняшних педвузах.

Скажем, тезис умеренной дисциплины – разве не удивительно? А ведь это умозаключение было опубликовано в те далеко не сахарные времена, когда на уроках запрещались любые звуки и шевеления, когда за малейшие нарушения правил поведения наказывали розгами, ставили на горох, сажали в карцер. Кстати, карцеры являлись обязательным архитектурным компонентом и в царских гимназиях. Но об умеренной дисциплине и неразумности требования долгой недвижности толковал именно Ян Амос Коменский.

В 1631 году на свет появляется его знаменитая «Великая дидактика», а в 1646 г. в Стокгольме этот педагог представляет высшему жюри университета свои дидактико-методические труды, и в их числе – «Новейший метод преподавания языков». В этой своей работе он излагает методику преподавания латинского языка, основанную на индуктивном методе (одном из самых действенных и поныне). В чем же он заключается? В прямой наглядности и доказательности любого правила. То есть, сперва приводится пример, затем следует правило; демонстрируется предмет и параллельно приводится слово. Таким образом, «мучительному зазубриванию» противопоставляется свободное и осмысленное усвоение. Таковы основы предлагаемого метода, и это, напомню еще раз – 1646 год! Время, когда о медицине еще только заговаривали, больше доверяя знахарям, астрологам и колдунам.

«В школы следует отдавать не только детей богатых или знатных, но и всех вообще: знатных и незнатных, богатых и бедных, мальчиков и девочек во всех городах и местечках, селах и деревнях», – пишет Коменский. Еще цитата: «Нужен учебный план, нужно размеренное расписание уроков (четыре астрономических часа классных занятий и столько же на домашние задания), нужна система наглядных пособий. Нужны диктанты, контрольные работы, методические планы и отметки по поведению, но еще более необходимы мягкость, осмотрительность, умение увлечь, индивидуальный подход, игровые формы обучения. И никаких розог»…

Любопытно, не правда ли? Особенно если не забывать, что в те времена во всем мире телесные наказания считались абсолютной нормой. В этом смысле слова Коменского – чуть ли не бунт. Да и как не наказывать, если в Библии, в Ветхом Завете, в «Книге притчей Соломоновых» сказано предельно ясно: «Кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына; а кто любит, тот с детства наказывает его». Сегодня термин «розги» пытаются трактовать расширительно, и тем не менее…

И еще! Коли уж мы заговорили о телесных наказаниях, то стоит напомнить: первой страной, что отменила их, была Речь Посполитая, и произошло это в 1783 году. В России розги запретили в 1864 году, а, скажем, в цивилизованной Великобритании розги с усердием пускали в ход чуть ли не до 1987 года! Впрочем, в США, вы не поверите, телесные наказания официально разрешены и сегодня – ажно в 19 штатах! Комментировать сие сложно, да я и не буду. Лишь склоню голову перед Яном Коменским.

Рассказывать об этом удивительном педагоге можно бесконечно, но этому следует посвятить отдельную книгу, а я лишь процитирую наиболее интересные места, из которых будут ясны основные позиции Коменского…

«…Необходимо постоянно показывать детям хороший пример, так как Бог даровал детям как бы свойство обезьян, а именно: страсть подражать всему тому, что на их глазах делают другие… В доме, где есть дети, нужна величайшая осмотрительность, чтобы не произошло чего-либо противного добродетели, но чтобы все соблюдали умеренность, опрятность, уважение друг к другу, взаимное послушание, правдивость и пр.. Если это будет происходить постоянно, то, несомненно, не нужны будут ни множество слов для наставления, ни побои для принуждения…»

В данном случае Ян Коменский пишет не столько о нравственном воспитании, сколько о феномене подражания, в сущности, на четыре века предвосхитив открытие зеркальных нейронов!

Ну, а его первый аспект природосообразности воспитания сводится к тому, что воспитание должно сообразовываться с природой и жизнью. К слову сказать, об этом же писал и Рене Декарт, полагая, что все базовые науки тесно увязаны. И это правда, поскольку физика не живет без математики, в свою очередь тесно срастаясь с химией и геологией, с механикой и биологической составляющей всего сущего на Земле.

Четное слово, снимаю шляпу и… развожу руками. Где все это? Да преподают ли у нас в педвузах Коменского? Знаю, что да, но, видимо, как-то не так… Наши-то сегодняшние дети не знают ни птиц, ни трав, ни деревьев. Из чего делаются цемент, а из чего создают асфальт, каким образом земные соки достигают верхушек деревьев, и как так получилось, что век бронзы сумел опередить век железа? Куда ни глянь, природосообразность в образовании грубейшим образом нарушена. А там, где отсутствует жизненное осмысление изучаемого предмета, обучение автоматически пробуксовывает, поскольку ведется догматически. В итоге – в полученных знаниях побеждает формализм, а это ровно то, что старательно разоблачал и клеймил Ян Коменский, доказывая, что схоластическая школа убивает в молодежи творческие способности, а, говоря современным языком, лишает ее личностной инициативы и всяческой мотивации. И он же полагал главнейшим условием успешного обучения постижение сущности предметов и явлений, их понимание учащимися:

«Правильно обучать юношество – это не значит вбивать в головы собранную из авторов смесь слов, фраз, изречений, и мнений»… – именно так писал Коменский в своих работах, считая, что основой грамотного обучения является не только понимание сути предмета, но и использование полученных знаний на практике: «Ты облегчишь ученику усвоение, если во всем, чему бы ты его не учил, покажешь, какую это принесет повседневную пользу в общежитии». Здесь уже явное пересечение с идеями советских педагогов-новаторов – Макаренко и Калабалина, которые занимались со своими подопечными самой настоящей производственной практикой, собственным трудом создавая вполне конкретный и востребованный продукт.

А вот и предостережение против сегодняшней дистанционной цифровизации:

«..Школы должны предоставлять всё собственным чувствам учащихся так, чтобы они сами видели, слышали, осязали, обоняли, вкушали всё, что они могут и должны видеть и слышать»…

И далее:

«То, что нужно знать о вещах, должно быть «преподаваемо посредством самих вещей, т.е. должно, насколько возможно, выставлять для созерцания, осязания, слушания и обоняния»…

Каково, а? И разве не в яблочко?..

«Кто сам однажды внимательно наблюдал анатомию человеческого тела, тот поймет и запомнит все вернее, чем, если он прочтет обширнейшие объяснения, не повидав всего этого человеческими глазами».

А вот и дифференциация учащихся по Коменскому:

«..Тут как раз представляется случай напомнить кое-что о различии способностей, а именно: у одних способности острые, у других – тупые, у одних – гибкие и податливые, у других – твердые и упрямые, одни стремятся к знаниям ради знания, другие увлекаются механической работой. Из этого трижды двойного рода способностей возникает шестикратное их сочетание».

И здесь Ян Коменский по сути пытается выводить свои образовательные психотипы с использованием собственной тактики обучения, поскольку общие правила для всех разом он полагает неэффективными.

«..Во-первых, есть дети, обладающие острым умом, но медлительные, хотя и послушные. Они нуждаются только в пришпоривании».

«..В-третьих, есть ученики с острым умом и стремящиеся к знанию, но необузданные и упрямые. Таких обыкновенно в школах ненавидят и большей частью считают безнадежными; однако, если их надлежащим образом воспитывать, из них обыкновенно выходят великие люди»… Разве не замечательно?!

«..В-четвертых, есть ученики послушные и любознательные при обучении, но медлительные и вялые. И такие могут идти по стопам идущих впереди. Но для того чтобы сделать это, нужно снизойти к их слабости, никогда не переобременять, не предъявлять слишком строгих требований, относясь к ним доброжелательно и терпеливо, или помогать, ободрять и поддерживать их, чтобы они не падали духом. Пусть они позднее придут к цели, зато они будут крепче, как бывает с поздними плодами. И как печать с большим трудом оттискивается на свинце, но держится дольше, так и эти ученики в большинстве случаев более жизненны, чем даровитые, и если уж они что-либо усвоили, они не так легко и забывают. Поэтому их не следует устранять из школ»…

О-о-о! Ну, почему Яна Коменского не слышит сегодняшняя педагогика? Согласитесь, приведенные высказывания Коменского прямо так и просятся быть напечатанным в главных школьных скрижалях.

«..В-пятых, есть ученики тупые и, сверх того, равнодушные и вялые. Их еще можно исправить, лишь бы только они не были упрямыми. Но при этом требуется великое благоразумие и терпение.

На последнем месте у Коменского стоят ученики тупые, с извращенной и злобной натурой:».. большей частью эти ученики безнадежны, однако как известно, в природе для всего испорченного есть противодействующие средства и бесплодные от природы деревья при правильной посадке становятся плодоносными. Поэтому вообще не следует отчаиваться, а нужно добиваться устранить у таких учеников, по крайней мере, упрямство. Если этого достигнуть не удастся, тогда только можно бросить искривленное и суковатое дерево. Однако среди тысяч едва ли найдется хоть одна столь выродившаяся натура; это-то и служит замечательным доказательством Божией благости».

Суть приведенных цитат можно дополнить высказыванием Плутарха:

«Какими дети рождаются, это ни от кого не зависит, но чтобы они путем правильного воспитания сделались хорошими – это уже в нашей власти».

Да, именно в нашей власти, – подхватывает Ян Коменский. «Так садовник из любого живого корня выращивает дерево, применяя в необходимых случаях свое особое искусство посадки. Ну, а при указанных недостатках способностей скорее можно помочь, пока они новы. Как на войне, пока бой происходит в правильном порядке, новобранцы смешиваются со старыми солдатами, слабые – с крепкими, ленивые – с подвижными, и все сражаются под одними и теми же знаменами, по одним и тем же приказам… По окончании же школы пусть каждый изучает и усваивает науки с той быстротой, с какой может».

Могу лишь целиком и полностью согласиться. В моей жизни дифференцированный подход я наблюдал лишь однажды на уроках математики в родном институте, где ленивым, медлительным, туповатым и сообразительным – всем находилось свое место, каждому давали его индивидуальную роль – по силам и по плечу, и все без исключения добивались успехов, все, включая самых слабых, были в восторге от подобных уроков.