Услышать, как растет трава

– Чего, чего? – не поверил я. – Три сотни?

– А ты как думал! У них сейчас крыша на этих делах едет. И губы накачивают, и щеки – все, что угодно. Так что держи свою Галку от нее подальше.

– Да как ее удержишь… – я отвернулся. Сама собой накатила злость. И было тут разом все: остатки неубитых чувств к Матильде, досада на сестру, беспечная болтливость моих друзей. В самом деле, вели треп о какой-то чепухе, в то время как Виктор с Серегой куда-то запропали, а судьба Тихона висела на волоске.

По методике сеструхиных йогов я сделал три медлительных вдоха и выдоха. Стало чуть легче, и сразу на ум пришло оправдание для моих друзей. В самом деле, может, потому и развлекались они болтовней, поскольку тоже дергались и переживали. Заяц – вон, с виду невозмутим, и губа нижняя оттопырена, а колено предательски дрожит. Бравый вояка Боб тоже ребром ладони по лавке постукивает – типа, мозоль каратистскую набивает – изображает безразличие, хотя и у него получалось это крайне неубедительно. Кулер – тот морщил свой высоченный лоб, как обычно витал в загадочных эмпиреях, но про него-то всегда было сложно понять – волнуется он или нет. Как бы то ни было, но обсуждать родную сестру и ее дружбу с вертихвосткой Матильдой мне совершенно не улыбалось. Придя к такому выводу, я решительно перевел стрелки на главную тему:

– Что слышно про Тихона? Есть новости?

Ребята не то чтобы поскучнели, но тут же оставили весь свой напускной юморок.

– Какие там новости, – Тарас поморщился. – Витек с Серегой зависли где-то. Утром отзванивались, сообщили, что когти и зубы Тихону те козлы рвать собираются. Вроде как даже сегодня.

Меня от этих слов передернуло.

– Это точно?

– Ну, вроде как…

– А может, не сегодня? Может, обойдется?

– Может, и обойдется, только не без нашего участия, – бесцветным голосом произнес Леха-Кулер, и в его устах прозвучало это как-то особенно зловеще. Впрочем, у Кулера всегда так получалось. Очень уж внятно и грамотно выдавал он свои словесные тирады. За что и получил однажды прозвище «Кулер». Это ему Ксюша удружила – взялась как-то расхваливать и даже другим попеняла: вроде – смотрите и учитесь у Лешеньки! Это не ваше мычание топорное, а умная чистая речь. И не речь даже, а самый настоящий горный ручеек! Понятно, над этим «ручейком» все дружно поржали. Кто-то кулер помянул – ну, и прилипло. Был Алексей Пешнев – а стал Леха-Кулер. Даже Димка Зайцев поуспокоился насчет своего «Зайца». Все-таки заяц – животное пушистое, симпатичное – не какой-то там бездушный механизм. И барабанить умеет, и бегает быстро – вроде как есть, чем гордиться. Сам Димка, правда, бегал не суперски, зато неплохо играл на гитаре и в узком кругу с удовольствием исполнял песенную запретку. Мог и современный шансон выдать, и скабрезные частушки сбацать. А еще он любил рыться в репертуаре совсем старых времен, откапывая порой форменные шедевры…

– Может, в полицию стукнуть?

– Ага, классная идея, давай! Там тебе так стукнут, замучишься потом отписываться, – Боб переглянулся с Тарасом. – Или забыл, как ямину закапывали?

Тут он прав был на все сто. Про ямину мы помнили отлично. Между прочим, тоже сидели на этой самой лавочке и полоскали нашу разлюбезную школу. Как раз первые конфликты пошли с учителем Раевским. Не у нас, понятно, мы-то его на руках готовы были носить, но вот администрация школьная нагибала почем зря. Словом, судачили о взрослых, о правде-неправде и прочих невеселых материях. Типа, газоны каждую неделю налысо бреют, бордюры прямо по грязи засохшей десятым слоем красят, по всем школам камер наставили – и прочие дела. А вот ямину, что на въезде в наш двор, – засыпать и залатать – на это денег отчего-то не находится. Несмотря на то, что ямища была знатная! Людям ее приходилось обходить и перепрыгивать, а вот машины порой объехать не успевали. Кто-то застревал, а кто-то и днище серьезно обдирал. В общем, тема была старая, уже порядком смозоленная языками, но Раевский нас тогда крепко обработал – на подвиги зарядил, вот и случилось непредсказуемое брожение. Мы тогда на уроке про Мюнхгаузена говорили, про его планируемые на каждый день подвиги, вот Витька вдруг и попер – прямо бульдозером! Вроде как гундеть да ворчать – все мастера, а может, взять да засыпать ямину своими силами? Не слабо для такой оравы? Или только трепом заниматься умеем? А что там у нас Раевский толковал про таких?.. Короче, крепко так зацепил. И сразу все припомнили, что у Тараса в отцовском гараже пылится куча битума – ведер шесть или семь, а гравия с щебнем полным полно за пустырем. Что-то там начинали в прошлом году строить, да так и оставили. Ну, а Леха-Кулер тут же рецептуру асфальта выдал – сколько процентов щебня, сколько песка и сколько битума. И понеслось! Махом притаранили во двор металлическую бадью, в ведрах принесли гравия с битумом, песка нагребли прямо из песочницы. Оставалось всего ничего – только битум расплавить, перемешать все как следует да залить ямину. Тарас даже предупредительный щит соорудил – чтобы, значит, никто в нашу битумную кашу случайно не заехал. И рисунок на нем потешный изобразил – с ног до головы перепачканного человечка. Рисовать-то он здорово умел, а Ксюша еще и маркером надпись грозную добавила – про штраф и строительные работы. Боб с Серегой и Зайцем костер запалили, ведро с кусками битума подвесили над огнем. Тарас воды принес – на всякий пожарный. И только мы все это приготовили, только настроились уничтожить каверзную яму, как неведомо откуда вынырнул участковый – да не один, а с какой-то барышней в полицейской форме. Ну, и закрутилась карусель, – что делаем, по какому такому праву, и почему огонь во дворе? Мы объясняем, нас не слушают. Говорим, что мужички каждое воскресенье во дворе пикники устраивают – с пивом да шашлыками на мангалах. Странно, что им можно, а нам нельзя. Мы ведь, по сути, для всех старались, не просто так костер разожгли. Только нас никто и слушать не стал. Участковый патрульную машину пригрозил вызвать, а барышня в форме пообещала родителей оштрафовать. Особенно ей знак наш предупредительный не понравился – потому как с самовольной символикой, да еще и дорогу преграждающий. Короче говоря, заставили нас огонь потушить, а все наши заготовки выбросить на помойку.

– Вот так! – громогласно выдал тогда Виктор. – В кои веки доброе дело затеяли – и обломали. И кто? Родная милиция!

– Какая милиция? – заблажил Заяц. – Полиция! Чего ты хочешь от полицаев!

Был бы участковый проворнее, он бы за эти слова Димона точно за ухо поймал, но Заяц – он Заяц и есть. И увернуться успел, и отскочить на приличную дистанцию…

Словом, о яме мы все помнили. Да и как тут забудешь, если наблюдаешь ее, голубушку, каждый день. Потому и затею с жалобой участковому мы даже не стали обсуждать. Да и не было у нас времени, чтобы заниматься бумажной писаниной. В шахматах это называется цейтнотом, а в жизни – абзацем, тупиком и полным мраком.

– Вот с Раевским бы посоветоваться – это вариант… – вздохнул Боб. – Он дяхан мудрый – наверняка бы совет добрый дал.

– Тебе еще совет нужен? – рассердился я. – Или хочешь ему лишних проблем? Понятно, Раевский за нас впишется, но толку-то? Ему же первому по шапке и дадут.

– Если начнем заявы писать, да ответа ждать, Тихону еще быстрее карачун наступит, – добавил Тарас. – Узнают на притравочной станции про ментов и угостят его какой-нибудь отравой. Скажут: сдох от старости.

– Согласен, – поддержал нас Кулер. – Формально они ничего не нарушают, притравочные станции законом не запрещены. Поэтому полиция этих уродов только насторожит. Будут искать – кто волну поднял. А может, даже и не будут, полицейские сами подскажут. Вот тогда всем инициативным, включая Раевского, и отольют по полной кастрюльке.

– Думаешь, они могут ему что-то сделать?

– Почему нет? Они хоть и зарегистрированы официально, и с лицензиями во всех карманах, а по сути – обыкновенные рвачи и бандюганы. Если им жизнь лисиц, енотов да волков по барабану, то и человечка, который будет мешать, они легко спишут… – Леша Кулер потер свой большой лоб и невесело улыбнулся. – Это только Раскольников маялся да страдал после своего преступления, а в жизни таких рафинированных злодеев нет. Сказку Достоевский написал. Психологическое фэнтези.

– Было бы фэнтези, я бы прочел, – хмыкнул Боб. – А так даже не прикасался.

– А я вроде пробовал – это ж на лето задавали, верно? Думал, детектив какой, обрадовался даже, а там тоска голимая, – поддакнул Заяц. – Полистал сначала, заглянул в конец – и закрыл. Да у нас в классе вообще ее никто не читал. Разве что кто-нибудь из девок.

– Ксюша читала, – подтвердил я. – Она и «Братьев Карамазовых» читала. И «Идиота».

– Ну, Ксюха – особый случай! – хмыкнул Боб – Клиника с комплексами напополам. Такие потом большими начальницами становятся.

– Ксюха – это да. Точно станет начальницей!

– Только когда это будет? А нам бы сейчас адекватного начальника встретить. Чтобы рявкнул да разогнал этих притравочников.

– Где ты такого найдешь? – Боб пяткой взялся колотить по земле, выбивая торчащий камень. Он всегда нервничал от таких разговоров – потому и начинал что-нибудь крутить, ломать да выворачивать. – Вон Раевского турнули из школы – и что? Помог кто-нибудь? Заступился?

– Мы же писали петицию директору, – напомнил я. – Тремя классами подписывали.

– И что? Директриса, скорее всего, нашу петицию даже не читала. Передала своей замдирше, а та еще и список черный составила. Из всех, значит, кто подписал. Те еще кобры! Учить не умеют, вот и прутся командовать. На притравочных станциях тоже, наверное, такие ошиваются. Отдыхают после трудовых будней.

– Наши-то вроде не охотницы, кого им тренировать? Дома у них одни кошаки.

– Зато поглядеть любят.

– Издеваешься? На что там глядеть-то? Это ведь не кино какое, животные-то реально умирают!

– Вот на это они и смотрят. В школе-то особо не разгуляешься. Им, может, придушить кого из нас хочется, а нельзя. Ну, а там это все вполне законно. Типа, бизнес такой. Одни зверей ловят и продают, другие на них псов натравливают, третьи деньги платят, чтобы на все это позырить, да на сотики свои поснимать. Все равно как зрители в этом… Как его?

– В Колизее, – подсказал Леха Кулер.

– Ну, да…

Все замолчали, и в наступившей тишине мы услышали размеренный скрип и постукивание. Словно к трактиру «Адмирал Бенбоу» приближался слепой Пью, а то и сам предводитель пиратов одноногий Джон Сильвер. Но, конечно, это был не Пью и не Сильвер. Повернув головы, мы разглядели Виктора и Ксюшу. Разумеется, наша одноклассница не осталась в стороне – каким-то невообразимым образом пронюхала обо всем случившемся и раньше всех метнулась прямиком к Витьке. И теперь бросала в сторону лавочки свирепые взгляды, поддерживая нашего разнесчастного товарища под руку. А Виктор и впрямь выглядел неважно – с головой, обмотанной бинтом, с деревянным стареньким костылем под мышкой и полусогнутой загипсованной ногой. Кто-то из наших в растерянности икнул, кто-то присвистнул, а Тарас несдержанно выругался.

– А Серега-то где?

Сереги и впрямь не было.

По диагонали пересекая двор, странная пара приближалась к нашей лавочке, и я чувствовал, что, вторя колену Зайца, мои собственные колени тоже начинают мелко трястись. Как и другие, я еще ничего не знал, но ясно было, что дело, о котором мы только что говорили, обернулось первыми жертвами. Одну из них мы сейчас и наблюдали.

Глава 4 Совет капитанов

Сердце в груди продолжало болезненно тюкать – точно поселившийся там дровосек рубил и рубил дрова. Никак не удавалось дать ему укорот. Уже и поленница была полностью сложена, а чертов топорик продолжал работать, незадумчиво перекидываясь на окружающее. Я так и видел это маленькое орудие, что лупило изнутри по ребрам, оставляя тут и там ноющие рубцы. И все это под рассказ Виктора, повествующего о том, что произошло на притравочной станции.

– ..Охраны там особой нет. По периметру – забор с колючкой, но пробраться можно. Короче, нормально прошли. Народу много, но большинство – приезжие, и все в камуфляже, так что на нас особо и не косились.

– Нашли вольеры?

– Ага, по запаху. Ароматы там еще те…

– Конечно! – фыркнула Ксюша. – Это не свои домашние питомцы, никто, наверное, за ними и не убирает.