Повторный брак

– Она в маленьком городке живет, где все на виду друг у друга. К врачу обращаться боится – все сразу узнают, сплетничать начнут. Ее и так осуждают, что столько лет влюблена и верна одному мужику, а он на нее ноль внимания. – Семен рассказывал о своей героине, как о живом человеке – с сочувствием и беспокойством. – Ну, так по сюжету надо. Ты мне не можешь дать чью-нибудь историю болезни: с анамнезом, лечением и прочей медицинской дребеденью? Я же должен досконально владеть темой, чтобы соблюсти достоверность.

– Семка, ты соображаешь, что говоришь? Хоть ты у нас и писатель, твоя журналистская бесцеремонность так и прет из тебя. Это ж надо – историю болезни просить! Между прочим, это категорически запрещено. Я не хочу неприятностей на свою голову. Даже и не думай… Все, ни секунды больше не могу тебе посвятить. Срочно убегаю. А ты пока посиди, придумай что-нибудь попроще для своей болезной. Ну, лишай или пяточную шпору, на худой конец. А я вернусь, и создадим полную клиническую картину ее хворобы.

– Она молодая и красивая, – хмуро заметил Семен. – И ноги у нее длинные и стройные. Какой лишай? Или, тем более, пяточная шпора? У нее походка легкая и изящная. Богиня…

– Тогда советую бородавку. Пускай она пойдет провериться к доктору. Ее якобы мучает – обычная это бородавка или первый звоночек? Опасается – злокачественная опухоль. Тут тебе и онкологическая тема, раз ты ею так дорожишь, хотя, по-моему, зря. И если твоя богиня такая красивая, пускай у нее эта бородавка на стопе растет. Чтобы никто не видел. Только не засандаль ее на пальчики ног. Некоторые мужчины очень даже любят пальчики ног целовать у любимых, – сказал он со знанием дела. – А тут бородавка… – передернуло его от неэстетического образа, самим же им на ходу придуманного. – Ладно, бегу…

– А куда ты? – наконец поинтересовался Семен, устыдившись своего эгоистического интереса, который привел его нынче к брату. Желания показать новую машину и повидать братца были всего лишь отмазкой, чтобы оправдать себя в своих глазах. На самом деле он приехал с вполне определенной целью – просить помощи у брата как у личного консультанта по медицинской части.

– У меня по вторникам, между прочим, операционные дни. Мог бы и запомнить за эти годы. А еще брат называется, – укоризненно взглянул на него Александр. – И мне еще надо в мою, как ты говоришь, пещеру заглянуть, кое-что взять…

– Я с тобой пойду, подожду тебя там, – попросил Семен. – Хоть атмосферой пропитаюсь. А то обидно просто так уходить. Пришел к тебе с протянутой рукой, как нищий на паперти, помощи просить. А тут полный отлуп…

– Хорошо, – чуть поколебавшись, согласился брат, – я тебе потом такого порасскажу, у тебя получится не роман, а диссертация…

Они прошли по коридору, поднялись по узкой лестнице наверх и оказались на тесной площадке перед единственной дверью. Сашка открыл ключом эту массивную дверь, обитую малиновой кожей с тисненым загадочным узором из каких-то непонятных символов, не то древних рунических символов, не то стилизованных знаков Зодиака. За дверью находилась небольшая приемная, почему-то со сводчатым потолком и с большим темным зеркалом в углу. Семен увидел свое отражение. При малейшем движении оно начинало вытягиваться, сжиматься, даже двоиться, руки напоминали какие-то щупальца, а голова то становилась круглой, как шар, то прямоугольной, словно куб. «Чертовщина какая-то…» – передернуло Семена. Это зеркало он уже видел не первый раз, но никак не мог привыкнуть к нему.

Посреди приемной стоял небольшой круглый стол, покрытый малиновой скатертью все с тем же загадочным узором. За ним обычно величественно восседала ассистентка Саши – томная восточная красавица Софья. На время приема клиентов она тоже облачалась в малиновую хламиду, расшитую знаками Зодиака и загадочно мерцающую блестками. Иногда даже надевала бархатную полумаску. В задачу Софьи входила подготовка клиента ко встрече с самим Великим и Ужасным Экстрасенсом. Она должна была вызвать у и без того волнующегося человека состояние священного трепета.

Но сегодня был неприемный день, и Софьи на месте не было.

– Входи, – брат открыл дверь «пещеры» и щелкнул выключателем.

При электрическом освещении, без тревожного мерцания свечей и дыма благовоний это святилище выглядело не так таинственно и гнетуще, скорее как рабочий кабинет врача-психотерапевта. Обычный стол, правда, тоже застланный малиновой скатертью и уставленный всякими причудливыми фигурками не то богов, не то демонов. Вон даже папки, сильно напоминающие истории болезней, аккуратно лежат в стеклянном шкафу. Сашка действительно делал подробные записи своих бесед с клиентами, отмечал особенности их психотипа, черты характера, комплексы, подавленные желания, складывал туда и обычные медицинские анализы пациентов…

Этими записями он очень дорожил, не то что внешней атрибутикой «пещеры».

– Мне это, как ты понимаешь, совершенно не нужно – все эти одеяния, узоры, курительные палочки, свечи… Но на клиентов действует. В такой атмосфере им легче раскрыться и мне легче войти в их состояние, поймать волну. Ну, ты понимаешь…

Семен, по правде говоря, ничего не понимал, но невольно проникался уважением к Сашкиным способностям. Все-таки он что-то действительно умеет, иначе не было бы потока клиентов. Да и в «Битве экстрасенсов» он тоже выступил блистательно. Может, там кое-что было подстроено для пущего эффекта, все-таки зрители ждут захватывающего шоу и телевизионщики идут на все, чтобы сделать соответствующую «картинку». Но и правда там тоже была. Еще он отметил, по писательской привычке, что посетителей «пещеры» Сашка называет не пациентами, а клиентами.

– Садись, я сейчас, – брат кивнул на резное кресло, стоявшее у стола, и сосредоточенно принялся рыться в бумагах.

Семен устроился в кресле и расслабился. В кабинете густо пахло какими-то благовониями и почему-то хвоей. Может, из-за этого запаха он вспомнил недавнюю новогоднюю ночь. Тогда, всего две недели назад, он переживал творческий подъем, так что встречал семейный праздник с чистой совестью. Мама наготовила много вкусностей, Сашка припас целый ящик алкоголя. Признался – несколько месяцев копил, сам ни-ни. Семен сразу догадался, что это подношения благодарных клиентов. Как всегда, пошутил над братом, тот беззлобно огрызнулся.

– Завидуешь, потому что тебе твои читатели не привозят из разных стран такие божественные напитки! Подозреваю, что они еще и очень дорогие. Одни бутылки чего стоят! – поднял он к свету золотистую бутылку с красным бантиком на горлышке.

– А я своих читателей люблю бескорыстно! – парировал Семен.

– Я бы и сам своих пациентов любил бескорыстно, если бы лекарства да инструменты бесплатными были. Да чтобы еще медперсонал не просил зарплату. Да и самому не хотелось бы чего-нибудь этакого… Например, возвести такой замечательный дом, в котором не стыдно принимать свою семью! – Он с гордостью окинул взглядом гостиную, которую украшала испанская мебель в стиле ампир.

Мама с бабушкой посмеивались, с любовью поглядывая на своих дорогих мальчиков. Давненько они уже не собирались вот так, только своей семьей. В этот раз сыновья почему-то решили встречать Новый год без подружек, что было немного странно. Братья пользовались успехом у женщин. Да и сами были, как иногда выражалась мама, «ходоками». А тут на тебе – такой праздник, и ни один не привел свою подружку.

– Мальчики, что случилось, где же ваши девушки? – напрямик спросила беспокойная бабушка.

– А мы нынче решили встречать Новый год со своими самыми любимыми женщинами, – уклончиво ответил Саша.

– Смотри, мамочка, наш Сашка уже и льстить научился! – вмешался Семен. – А раньше не умел. Это его пациентки научили!

– Какая же это лесть? – удивилась бабушка. – Мы и есть ваши самые любимые женщины. Девушек бывает много, а мама и бабушка у вас по одной на двоих! Но если серьезно, как глава семьи заявляю – хватит вам беспризорными ходить. Нагулялись уже. Пора и семьями обзаводиться. Я хочу успеть на правнуков поглядеть.

– Действительно, мальчики, нам хочется малюток покачать, побаюкать. Хоть разочек. Больше мы, наверное, не выдержим. Даю вам срок – один год. Сами не найдете себе достойных невест – придется вас сватать. А уж тогда держитесь – кого приведу, того и брать придется!

– Это еще что за новость?! – притворно возмутился Семен. – Знаю, на кого ты метишь, мамочка. Небось хочешь нам подсунуть Лорочку или Наточку! – решил он подшутить над маминым рвением, которое она проявляла в поисках невест, и назвал имена дочерей маминой подруги Тамары Львовны. Девицам перевалило за двадцать пять, они были, как говорят ныне, «безбашенные», сварливые, затевали ссоры по любому поводу. И собственная мать пыталась поскорее их сбагрить замуж, чтобы наконец в доме наступил покой.

– Да боже упаси! – воскликнула мама. – Что же я буду своим сыновьям советовать кого поплоше?! Уж не волнуйтесь, я вам таких девочек подберу! У меня несколько бывших учениц подросли, такие девочки культурные, воспитанные, красивые.

– Небось избалованные, – закапризничал Саша, не слишком доверяя маминому выбору.

– Не знаю, – честно призналась мама. – Но английский они учили хорошо. Старательные…

– Отличное знание английского – конечно, сильный аргумент в выборе жены! – Семен не удержался и хихикнул.

После не особо интересующей сыновей темы все дружно решали, куда переставить стол – ближе к камину или все-таки к телевизору. Почему-то очень хотелось послушать обращение президента.

– Да что вы, ребята, прямо как официальные лица! Президента каждый день можно по телевизору лицезреть, – наконец не выдержала бабушка. – Что ж теперь, каждому его слову внимать? Вы для нас президенты! – и решительно отъехала на своей коляске к камину. – Мне надо туда, где тепла побольше. Зябну я, у меня слой жира тонкий.

Тут и наступило время дарить подарки. Бабушке вручили и помогли надеть новозеландский жилет из овечьей шерсти – и она с восторгом стала поглаживать тонкое руно, чувствуя, как оно согревает ее сухонькое старческое тело. Оренбургская пуховая шаль тоже пришлась ей по вкусу. А новые духи окончательно привели в замечательное расположение духа, которое не покидало ее в течение веселого празднования, до тех пор пока она не укатила в свою «светелку» досыпать ночь. Маме вручили дорогой тур по Франции, и она радостно сообщила, что наконец-то навестит своих подруг в Париже. Братьям перепало по свитеру, которые были доставлены прямо из Таллинна. Они со знанием дела пощупали мягкую шерсть, полюбовались на рисунок – традиционных оленей, и тут же в них переоделись.

– Вам бы в таком виде в Альпы, на горный курорт, все девушки вашими будут! Может, там и невест себе подобрали бы, – залюбовалась на высоких, красивых сыновей мама.

– Что-то много мы говорим нынче о невестах! – улыбаясь, заметил Саша.

– Меня не покидают мечты о внучках. – Мама весело посмотрела на удивленных братьев. – Это не просто моя прихоть или каприз. Мы тут с бабушкой поговорили и решили, что внучки все-таки нам нужнее. Будет кому фамильные драгоценности передать. А то не одно поколение копило, и мы в них покрасовались, пора уже передавать следующему.

– Как найдем достойных, сразу женимся, – легкомысленно пообещал Семен. – Коль скоро перед семьей возникла такая проблема.

Александр промолчал, поскольку уже успел побывать в браке дважды, но понял, что свободная жизнь ему намного приятнее. Нельзя сказать, что жены ему доставались неважные, просто стабильные отношения вызывали у него не менее стабильную скуку. Появление детишек, возможно, внесло бы какую-то свежую струю в семейные отношения. Но Александр не решался так кардинально менять свою жизнь. Да и жены, что первая, что вторая, тоже занимались собственной карьерой, считая появление детей помехой в успешном служебном росте.

В ту новогоднюю ночь, подтрунивая друг над другом, радуясь тому, что в кои-то веки опять собрались всей семьей «в центральной усадьбе нашего колхоза», как иногда с юмором называли они Сашин дом, все были счастливы. Вскоре вслед за бабулей отправилась в свою спальню и мама, – ее совсем сморил сон, и она время от времени роняла голову на грудь, вздрагивала, таращила сонные глаза, стараясь поддержать компанию. Братья остались одни, поговорили о своих планах, вполглаза поглядывая на телеэкран.

– Вот вслушайся в слова этой песенки, – Семен поднял палец вверх, призывая брата к вниманию. – Ведь бред сивой кобылы! А как популярна! По всем каналам день и ночь крутят.

– Ты же вроде тоже собирался когда-то сочинять стихи для песен. Уверен, у тебя получилось бы лучше.

– Не только собирался, даже написал несколько. Но те, кому хотелось бы отдать эти стихи, сами балуются рифмой. А кто взял бы с удовольствием – тем не отдам ни за что. Уж больно слабенькие голоса у этих поп-див, совсем никудышные. Не хочется позориться.

– Как говорит наша продвинутая Лорочка – забей! У тебя хорошо пошли книги, вот и радуйся. Лови момент, как говорит сестрица Лорочки – Наточка.

– Ой, не напоминай мне о них к ночи, – расхохотался Семен. – А то живот разболится от смеха, не усну.

Он давно уже завел отдельный раздел в своей заветной тетради, куда записывал перлы этих разудалых сестриц. Не так уж часто он с ними виделся, но вполне было достаточно услышать их рассуждения в пересказах мамы. Она тесно общалась с Тамарой Львовной на почве любви к симфонической музыке. Обе дамы покупали абонементы на концерты в филармонию и регулярно посещали их. После чего мама делилась с Семеном впечатлениями не только о концерте, но и пополняла его «творческую копилку» новыми выражениями девушек. Просто удивительно, откуда у них все это бралось. Все-таки из подросткового возраста давно уже вышли. Семена действительно разбирало любопытство, и однажды он спросил у мамы, а чем же, кстати, занимаются пресловутые сестрички? Выяснилось, как раз тем, что так благоприятствовало обогащению их словарного запаса. Лорочка возила группы тинейджеров на экскурсии по разным городам, а Наточка давала уроки рок-н-ролла в университете. Так что источник супермодных оборотов и словечек стал ясен.

– А если честно, Семка, я рад за тебя, горжусь твоими литературными успехами. Не в первый раз тебе говорю об этом, смотри не загордись. Просто иногда вспоминаю, как мы все с тобой намаялись, пока ты свое дело нашел…

– Ну, ты прямо как папочка, а всего-то на полтора года старше меня, – с иронией ответил Семен.

– Папочка тебе по-другому бы сказал. Помнишь? – в глазах у Саши замерцала лукавинка, губы сами собой растянулись в улыбке.