Письма из прошлого

– А что поделаешь? Все под Богом ходим, – глубокомысленно изрек первый водитель.

– И как же его так угораздило? – вздохнул молодой дальнобойщик. Он поспешил отвернуться от тела девочки и теперь рассматривал разбитый «Форд».

– Да хрен его знает, – говорил старший. – Дождь ведь, грязюка, все развезло… А может, сломалось чего. А, может, пьяный был…

От этих слов Полина так и вздрогнула. И совсем не потому, что водители говорили о Дмитрии (ее Дмитрии, человеке, который был смыслом ее жизни!) в прошедшем времени, как об умершем. Слух резануло слово «пьяный». Перед глазами тут же мелькнула сцена, происходившая всего час или два назад, но казавшаяся теперь такой далекой… Остановив машину на противоположной стороне дороги, она, Полина, отлично видела через окно придорожного магазинчика, как Дима, подошел к прилавку и купил коньяк, а после, отступив к окну, в несколько глотков выпил его. Тогда Полина не придала этому значения. Она знала, что Дима неравнодушен к спиртному, но всегда полагала, что на его крепкий организм алкоголь действует не так сильно, и раз уж Дмитрий решил выпить, находясь за рулем, значит, в этом нет ничего особенного, он не маленький и знает, что делает. А оно вон чем обернулось… Только сейчас Полина задумалась о том, что же, собственно, случилось на дороге и отчего произошла авария. Явно, что ее вины в этом нет никакой, но сейчас эта мысль совсем не принесла ей ни облегчения, ни радости. Ответственность за случившееся полностью лежала на Диме. А раз так, то когда он поправится («Если поправится», – шепнул внутренний голос, и по телу тотчас пробежал мерзкий холодок), его ждет суд, приговор и тюрьма… Это осознание поразило Полину настолько, что она замерла на месте.

Из оцепенения ее вывел пульсирующий свет мигалки и звук подъезжающей машины «Скорой помощи». Полина замахала руками. Она светила экраном телефона, стараясь привлечь внимание водителя «Скорой».

– Сюда! – закричала она. – Скорее!

Почти следом за врачами прибыла и милиция, и тогда началась суета, все закрутилось и завертелось…

Водителя и его пассажирку извлекли из покореженного автомобиля на удивление быстро. Санитарка едва успела оказать Полине первую помощь, обработав раны, – а Дмитрий и Надежда в это время уже лежали на носилках, заботливо прикрытые одеялами. Кристинку завернули в черный пластик и увезли. Дождь к этому моменту наконец-то перестал.

Чтобы не терять даром времени, Полина попросила сотрудника милиции сразу же записать ее данные и показания, сообщила, кто они и откуда, и выдала версию, которую успела сочинить, пока ожидала «Скорую». По ее словам, они с друзьями ехали отдыхать на Черное море в Краснодарский край и собирались сегодня заночевать в Саратове. Если б она только знала, чем обернется эта задумка! Все произошло на ее глазах, дождь был не таким сильным, и она хорошо видела, что у Димы, судя по всему, что-то случилось с управлением. Его автомобиль съехал на скользкую обочину, машину занесло, и она врезалась в столб. А ее, Полины, машина, врезалась в автомобиль Димы.

Едва расспросы милиционера закончились, Полина вскочила и подбежала к суетившемуся около раненых невысокому седому врачу.

– Как он? – тревожно спросила Полина у врача и, увидев замешательство на его лице, поспешно добавила: – Говорите все как есть. Я врач, замглавного в неврологическом центре «Лесная поляна».

От волнения она забыла, что находится далеко от дома, в Саратовской области, и местный доктор со «Скорой» никогда и слыхом не слыхивал ни о какой «Лесной поляне». Коллега все же вселил в ее сердце робкую надежду, объяснив, что значительных внутренних повреждений у раненого при первом беглом осмотре не обнаружено, однако черепно-мозговая травма внушает серьезные опасения, тут необходима томографическая диагностика.

– Придется везти в областную, в нашей больничке нет подходящего оборудования… Отправим обоих, – добавил он, кивая в сторону Нади. – Женщине вроде бы больше повезло, у нее только переломы. Она уже очнулась, но все еще в шоке.

– Ну, и слава богу, – Полину сейчас мало интересовало состояние жены Дмитрия, ее беспокоил только он сам.

– Я поеду с ним, – тоном, не терпящим возражений, заявила она.

– Вы считаете, что вам все-таки нужна помощь? – не понял ее врач. – Но вы же сами только что подписали отказ от госпитализации…

– Нет-нет, – уверила его Полина. – Со мной все в порядке. Но я хочу поехать с Дмитрием.

– Так вы знаете пострадавшего? – удивился и обрадовался врач. – Что же вы сразу не сказали? Тогда давайте скорее форму заполним. А то пока еще милиция документы обнаружит, пока его данные нам сообщат… Как его зовут, сколько лет, есть ли какие-нибудь хронические заболевания? Противопоказания к лечению?

– Его зовут Дмитрий Сергеевич Щеголев, тридцать три года, – отчеканила Полина. – Врач-психиатр, прописан и живет в Челябинске. Хронических заболеваний и противопоказаний, насколько я знаю, нет.

– А про нее что скажете? – врач кивнул в сторону других носилок.

– Только то, что ее зовут Надеждой. Она его жена, скорее всего, тоже Щеголева. Кажется, они ровесники. Больше я ничего не знаю.

– Что ж, тогда поехали, – кивнул врач.

– Минуту, я только возьму сумку, – спохватилась Полина и вернулась к своей машине. Чемодан с одеждой, конечно, придется оставить в багажнике, ну, да и черт с ним, сейчас это совершенно не важно. Имеет значение лишь то, что деньги вместе с документами у нее в сумочке, а деньги Полине в ближайшее время могут очень пригодиться. Она уже почти пришла в себя, если б не боль в шее и не головокружение, можно было бы сказать, что она в полном порядке.

«Дима, Димочка, ты слышишь меня? – едва шевеля губами, шептала Полина, сидя рядом с раненым на жестком стульчике в «Скорой» и осторожно поглаживая руку любимого мужчины. – Не волнуйся, теперь все будет хорошо. Я с тобой. Я спасу тебя…»

В тот момент она дала себе клятву, что сделает для его спасения все возможное и невозможное. Теперь, когда судьба дала ей еще один шанс, она никому не позволит отнять у нее Диму. Он ее и только ее!

Глава 4

Дмитрий

Дмитрий медленно открыл глаза, но это ему мало что дало – вокруг все было неестественно белым, будто в густом тумане. Он видел, что мимо снуют какие-то тени, похожие на человеческие фигуры, но, как ни напрягал глаза, уловить четких очертаний не мог. Сознание постоянно куда-то уплывало. Память никак не возвращалась, и Дима не мог понять, где он, что происходит с ним сейчас и что было до того, как он попал в этот странный белый туман. Голова раскалывалась от острой боли, словно в нее вонзили нож. Тело тоже болело, но не настолько сильно, глаза слезились, из-за чего сфокусировать взгляд было очень сложно. Дмитрий попытался пошевелить рукой, подняться, сесть, сделать хоть что-нибудь, но тело не слушалось, мозг не воспринимал команд. «Парализован…» – мелькнула мысль.

Дима попытался сосредоточиться на тенях, снующих вокруг него, но единственное, что ему удалось, – это не потерять их из виду. Ценой невероятных усилий он немного повернул голову, тут же ощутил резкую боль в висках и снова потерял сознание.

В следующий раз, когда Дмитрий очнулся, в голове его сложилась уже вполне осознанная мысль: «Я умер». Он снова попытался найти глазами белые тени, но на этот раз окружавший его мир изменился. Дмитрий видел, что его окружают голубые стены, которые куда-то плывут, как если бы его везли на машине или на лодке. Фигуры вокруг тоже изменились – теперь они не были белыми, а их очертания, ставшие чуть более четкими, совершенно явно светились странным темно-красным цветом. Перед глазами постоянно мелькали тусклые огоньки, сменявшие друг друга в одном стройном ритме. Но сколько Дима ни пытался сконцентрироваться, он не мог понять, где он. Он не помнил, что произошло с ним, но откуда-то совершенно точно знал, что случилось что-то ужасное, что могло повлечь за собой его смерть. Вспомнить бы только, что именно… Но это оказалось невозможно. В сознании мелькали какие-то образы, обрывки фраз, имена… Дима чувствовал, что все это ему знакомо, но как, почему? Ничего конкретного – он будто потерял всякую способность разумно мыслить.

С огромным трудом Дмитрий разлепил пересохшие губы и спросил: «Где я?» Во всяком случае, он думал, что сделал это. Движение вокруг на секунду прекратилось, тени замерли и повернулись к нему. Дима не видел глаз, но чувствовал, что на него смотрят. Он попытался сконцентрироваться и сказать что-то еще, но это оказалось ему не по силам. Сознание вновь его покинуло.

На этот раз забвение длилось недолго. Когда Дмитрий открыл глаза, то увидел уже привычную картину – движущиеся стены и тени, но появилось и нечто новое. Дима вдруг понял, что тени разговаривают. Поначалу он не мог разобрать ничего и слышал лишь невнятное перешептывание, будто говорили очень тихо и на каком-то незнакомом языке, но потом его слух начал улавливать некоторые отдельные слова. Дима прикрыл глаза, чтобы мелькающие огни не отвлекали его, и стал прислушиваться. Он слышал и даже различал слова, но спустя мгновение забывал их, как забываешь сон, когда просыпаешься. Среди всего прочего только слово «реанимация» осталось в его голове, потому что тени повторяли его чаще других и с какой-то особой интонацией.

«Ре-а-ни-ма-ция», – сумел воспроизвести про себя Дмитрий. Но он не понимал, что это значит.

«Реанимация, реанимация, реанимация…» – повторяли тени, и Дима начинал злиться на них. Почему они не могут сказать что-то еще? Почему не остановятся, не объяснят ему, кто он, где и что происходит? Он имеет право знать! Мозг послал сигнал телу, что надо сесть, но тело снова не послушалось, отозвавшись резкой болью в области затылка. Дима обессиленно выдохнул и почувствовал, что легкие словно обожгло огнем.

Неожиданно окружающий мир снова поменялся – все вокруг вдруг стало тускло-желтым, откуда-то справа пробился свет, бывший почему-то еще и теплым.

«Это окно», – догадался Дима. Ему внезапно стало совершенно ясно, что он находится в помещении, а желтое и белое вокруг – это цвет стен и потолка.

«Значит, я не умер», – рассудил Дмитрий и попытался повернуть голову в сторону света. Как ни странно, ему это удалось. В ту же секунду он вдруг ощутил холодное прикосновение к левой руке, к тыльной стороне кисти. Он чувствует свои руки! Значит, не парализован! Пошевелить рукой не вышло, но эта неудача уже не так отчаянно пугала его, поскольку Дима больше не ощущал себя неподвижной колодой. По всему телу начало медленно растекаться тепло, и Дмитрий будто снова обрел плоть, почувствовав каждую конечность, каждую клетку, каждый нерв. Однако вместе с этим пришла и боль, резкая, ноющая боль во всем теле. Отголоски этой боли он ощущал и раньше, но и предположить не мог, насколько она сильна и всеобъемлюща. Он глубоко вздохнул, от чего легкие снова загорелись, и издал протяжный стон.

На этот раз снующие вокруг тени совершенно точно услышали его. Они столпились перед Дмитрием и начали живо что-то обсуждать. Речь их все еще казалась невнятной, слова мешались и путались, но в общей неразберихе Дима отчетливо разобрал слово «сон».

«Сон? Неужели это все сон? Но я ведь чувствую тело… Это не может быть сном, они ошибаются!..» – в отчаянии подумал Дима. Сам-то он был уверен, что все происходящее вокруг – реальность, какой бы странной она ни была.

Вдруг одна из теней двинулась вперед и приблизилась к нему. Расплывчатый контур резко стал четким, и Дмитрий увидел перед собой лицо женщины. Бледное лицо с бесцветными глазами. Женщина смотрела на него внимательно, с явной озабоченностью и интересом. Дима замер, ожидая, что будет дальше.

– …спать, – сказала женщина и слегка улыбнулась.

– Что? – попытался спросить Дима, не сумевший разобрать начала фразы. Он хотел попросить ее повторить сказанное, хотел задать много вопросов, но из горла вырвался только хриплый вздох.

Прямо перед его глазами блеснула тонкая медицинская игла, и Дмитрий снова отключился.

* * *

– Дима, Дима! Ты слышишь меня? Ты что-нибудь чувствуешь? Ну, ответь же! Я же вижу, что ты пришел в сознание! Дай мне знак, просто моргни, если слышишь и понимаешь меня, – женский голос был до такой степени настойчив, что вывел Дмитрия из состояния забытья.

«Опять Надюха что-то от меня хочет… Не дает нормально поспать, – подумал Дима, не открывая глаза. – Блин, как же мне плохо!.. Похоже, перебрал вчера… Башка раскалывается, и все тело ноет… Что со мной? Наверное, заболел…»

– Надь… – простонал он, даже не пытаясь разлепить тяжелые веки. – Не приставай, мне так хреново… Лучше дай мне…

И замолк на полуслове, потому что до него вдруг дошло, что он обрел память. Дима вспомнил, кто он, вспомнил, что работает заместителем главного врача психиатрической клиники, вспомнил, что у него есть жена и ребенок, вспомнил многое из того, что происходило с ним до настоящего момента. Отголоски недавних странных видений все еще были живы в голове, но теперь он понимал, что это был всего лишь бред. Вероятно, от высокой температуры.

Он заставил себя открыть глаза и осмотреться. И это ему удалось, хоть и не без труда – перед глазами стояла пелена, а очертания предметов расплывались. Но даже несмотря на это, Дмитрий понял, что проснулся не дома, а в незнакомой комнате с желто-серыми стенами и большим окном с серыми занавесками в цветочек. И что женщина, сидящая на стуле у его кровати, которая вскинулась, увидев, что он открыл глаза, и наклонилась к нему – не Надя. А Полина. Дмитрий четко произнес ее имя, и она обрадовалась.

– Слава богу! – проговорила Полина. – Ты действительно пришел в себя.