Дикий Порт

– Невозможно, – соглашается ррит, откидывая за спину длинные косы.

«Даже вы в свое время не смогли достать Землю, – злорадно думает Хейальтаэ, – не то что юридически, а и физически…» Его злость беспомощна.

– В настоящий момент вырабатывается другое законодательство, соответствующее межцивилизационным конвенциям, – как бы между прочим сообщает ррит. – Если оно вступит в силу, мы удовлетворим ваш иск.

– Вне зависимости от действующих или не действующих конвенций, вы обязаны разрешать конфликты между представителями разных рас, – наотмашь бьет Хейальтаэ. – Я нахожу, что такой конфликт возник и требую принятия мер!

Начальник Дикого Порта поднимает голову и смотрит на него. Узкие черные зрачки похожи на проколы в бледной синеве глаз. Немигающий взор. Хейальтаэ с ужасом осознает: это взор лаэкно, а не х’манка… Мелькает мысль, что сейчас ноги подломятся, и местная гравитация впечатает его в пол.

– Ваши претензии не имеют под собой оснований, – говорит Рихард Люнеманн. – Я вынужден отказать.

И умолкает.

«Проклятый х’манк!» – думает Хейальтаэ. От ярости его кожа сияет так, что им можно освещать улицу.

– Тем не менее, я, как представитель расы, испытываю неловкость из-за поведения своих сородичей, а как вышестоящее лицо – ответственность за ваше благополучие. Кроме того, любезнейший Хейальтаэ, мы с вами коллеги… и старые друзья, – Люнеманн улыбается, его взгляд снисходителен и лукав. – Поэтому я готов возместить вам ущерб из собственных средств. И закрыть глаза на кое-какие детали…

Он чуть подается вперед.

– Вы мой должник, Хейальтаэ, – доверительно говорит Начальник.

Лаэкно клонит голову к плечу. Уголок безгубого рта чуть вздрагивает.

При разном восприятии времени, при разной мимике подопечных рас – Люнеманн слишком долго просидел в своем кресле, чтобы не выучиться бегло читать по лицам.

Атк-Этлаэк, Мастер игр, растерян.

– Я не принимаю ваше предложение, – наконец, говорит он.

– Возражения не рассматриваются, – глядя в сторону, произносит ррит за спиной Начальника Порта. Вытягивает мускулистую руку в тяжелом браслете и резко выпускает коготь на указующем пальце. – Вы явились сюда за решением вопроса и возмещением ущерба, почтеннейший. Ущерб будет возмещен, решение принято. Вы неудовлетворены?

– Я неудовлетворен, – твердо произносит Хейальтаэ.

– Мы ни на шаг не отступили от Права Порта, – кивает ррит. – Мы искренне желаем присоединиться к межцивилизационному праву, но пока это невозможно.

Хейальтаэ опускает руки вдоль тела и откидывает голову. Сияние его кожи медленно гаснет. Люнеманн молчаливо улыбается. Наконец, лаэкно изящно копирует эту х’манкскую гримаску.

– Вы рассчитываете, что Анкай вновь предоставит дворец менкетаинри для саммита?

– Более того, я уверен, – низкий голос х’манка мелодично вибрирует.

Ррит, склонившись над креслом, неотрывно смотрит на хозяина. Тот слегка щурится.

И Хейальтаэ понимает, что дал им согласие.

Начальник Порта провожает взглядом удаляющуюся фигуру. Струящиеся одежды, сетка люминесцентных нитей поверх; слишком крупный череп, слишком тонкие и длинные руки – на взгляд х’манка лаэкно выглядят жутковато, похожи на человеческих детей, страдающих дистрофией. Но привычка заглушает инстинктивное отвращение: Рихард умеет видеть красоту по канонам любой расы. Хейальтаэ – истинное произведение искусства.

Люнеманн кладет ладони на край стола. У него крупные белые кисти с длинными пальцами и аккуратными ногтями; кончики пальцев чутки, как у слепого, хотя Рихард никогда не жаловался на зрение. Он кинестетик: чувство осязания развито у него сильнее, чем обычно случается у людей, и наслаждение миром приходит через прикосновения.

Он любит красивые вещи, но предпочитает подбирать их не по цветовой гамме, а по фактуре поверхности. Цвет не должен бросаться в глаза, и только; гладкость эмали, холод металла, разные сорта бархата и сукна, жемчуг, дерево, друзы кристаллов, чернь и скань, скульптура – этим Люнеманн балует себя, собирая фантастические интерьеры в покоях своих дворцов. Обстановка конференц-зала скромна, если не сказать – скудна, но и здесь, на огромном столе, пара-тройка безделушек радует его пальцы.

Раковина каури подставляет черепашью пятнистую спинку; холодная и твердая, она все еще хранит эхо сгинувшей жизни.

Глава охраны наклоняется к плечу Люнеманна, и одна из его кос соскальзывает Рихарду на грудь. Волосы и кожа ррит излучают запах очень дорогих человеческих духов. Это неудивительно, если знать, что такое кемайл.

– Рихард, – спрашивает заместитель, – все в порядке?

И только тогда Люнеманн начинает смеяться. Безмятежно раскинувшись в грозном вольтеровском кресле, он хохочет со вкусом, с удовольствием, со знанием дела, как человек, всерьез намеренный заменять минутами смеха не дозволенные ему выходные и отпуска.

– Рихард? – от изумления в речи заместителя обостряется акцент, и имя звучит подобно рритскому – «Р’йиххард».

– Ты знаешь, что случилось на самом деле?

– На самом деле? – ррит встревожен. – Хейальтаэ представил ложные сведения?

– Он был вынужден. Он знал, что я прощу, – все еще со смехом произносит Рихард, сжимая пальцами переносицу.

– Я допустил просчет, – сокрушенно говорит заместитель.

Люнеманн ловит его за косу, не позволяя выпрямиться.

– Я же сказал, что прощу, – Начальник Порта в превосходном настроении, он давно не был в настолько добром расположении духа. – Он Атк-Этлаэк! Гроссмейстер! Он не может проигрывать недостойно! Представь Хейальтаэ ситуацию такой, какой она была на самом деле, его бы оплевали свои. И лишили титула.

– Понимаю. Но я должен был знать.

– Серокожий мог доверить такие интимные детали только мне, – кривит губы Рихард. – Хорошо. Ты знаешь, что еще в начале тысячелетия лаэкно напропалую нарушали конвенцию о невмешательстве.

– Они играли, – кивает ррит.

– О да. Они нас дразнили, – Люнеманн щурится почти мечтательно. – И потом выплатили изрядную сумму за сокрытие неприятных сведений. Капитан «Дикого яблока» как раз перед отлетом на Землю случайно на эти сведения наткнулся. А поскольку он уже начал праздновать выход на пенсию, и к тому же был истинный «кролик Роджер», то решения принимал быстрые и жесткие. «Дикое яблоко» – «левиафан-7703L», тяжеленькое корытце. Капитан приметил на поле две рядом стоящие «тарелки», сел на них сверху и раздавил.

– Это была не случайность?

Рихард хмыкает.

– Никоим образом. Для Хейальтаэ и случайность унизительна, но неслучайность значит, что он проиграл игру, притом не личную и не родовую, а игру рас.

– Ты отпустил капитана.

– Он милейший человек. – Люнеманн осторожно, без стука, перекладывает раковину на стопку электронных листков. – Во сколько назначено Чиграковой?

– Еще четыре минуты.

– Но она уже ждет?

– Восемь минут.

Начальник Порта касается сенсорной панели и просит секретаршу пригласить.