Сказка на ночь

Сказка на ночь
Олег Татаренко

Рассказать вам сказку на ночь? А может, лучше быль, но такую старую, что вы посчитаете её сказкой?

Олег Татаренко

Сказка на ночь

-Деда, а деда! Расскажи сказку!

– Спать ложитесь!

– Ну расскажи! А лучше не сказку, а про то, как раньше люди жили.

– Ух, озорники, совсем с вами ладу нету. Завтра же пожалуюсь воеводе. Ну куда это годиться и где это видано, чтоб таких мальцов ко мне в ученье присылали?

– Мы – княжьи дети, вот и учи нас военному делу!

– Военному делу воевода вас пусть и учит. А ко мне вас прислали, чтоб я научил вас премудростям природным, чтоб вы мир любили и понимали, как он устроен. Да куда вам, одни забавы, да шкоды на уме.

– Деда, ну расскажи!

– Нету мне покоя на этом свете! Ладно, гасите лучину и слушайте.

Ни в некотором царстве, ни в каком другом государстве, а в свободном граде Новгороде жил народ вольный, да разный. Давно это было, так давно, что град сей и Новгородом-то не называли. Кто из местных старожил сей город упоминал, то называл его Холм. А, что? Просто и понятно. Грады-города завсегда на холмах строили. А если на Рим взглянуть, то его и не на одном холме построили. Да, что нам Рим? Тут свой град растёт! А, чтобы ему не расти? Холм, он большой, места всем хватит. А по холму лес густой, руби не хочу! Вот и рубили лес, а с него рубили дома, кои срубами называли.

Лес рубят, пни выжигают, дома возводят, а земля пустеет. Твари лесной и податься некуда. Казалось бы, земли бескрайние, иди, куда хочешь, небо синевой бездонной смотрит, лететь, не перелететь, места всем хватит, а некоторым и потесниться можно. Можно, да нельзя! Непростой тот холм был. На нём и земля мягче, и трава сочнее, а может и ещё чего было, да только уж не упомнит никто. Хороша земля, да не для человека она. Края были северными и хлеба не давали. Одно хорошо было – орда монгольская сюда почти не хаживала. Без хлеба худо конечно, но люди охотою жили, рыбий зуб добывали, да за мёдом повадились. Людей появилось множество, стали люди лес рубить нещадно, да зверья лесного истреблять немеряно. Однако ж нашёлся заступник лесной жити и нежити.

Под холмом, на котором град строили, ручей пробегал. Ручей, как ручей, да больно водица в нём чудна была. Скотине больной плеснёшь испить, так та выздоровеет. Человеку больному да хворому тоже помогала. У истока ручья старый колдун жил, их тогда волхвами называли. Может он над водой ворожил, может сам от ручья силу брал, то нам уже не ведомо, да только явился он в град, да велел людям убираться из этих мест. Не для них де место это, а ручей для тварей лесных, чтоб сил своих не теряли, да не вырождались.

Почесали люди затылки, да и говорят, что мол, вроде всё правильно, только куда им теперь деваться. Старый волхв и говорит им, дескать разолью ручей этот рекою широкою и глубокую. Силу волшебную река потеряет, но люди по ней на плотах уйти смогут из этих мест, а потом река опять ручьём станет, и вернётся сила волшебная.

Люди подумали маленько. Средь них были очень хитрые, да ума недалёкого. И согласились уйти вроде. Волхв ушёл, а на следующий день волшебный ручей и впрямь потерял свою силу, но стал наполняться водами. Где-то через неделю пришёл колдун к людям и спрашивает, почему мол плоты не готовите. Те ему, ага, куды плыть, воды мало, а хозяйство большое. Махнул рукой старый волхв, да и ушёл. Не успел и след его простыть, как налетели ветра, да пригнали тучи чёрные, да грозные, тут же начался дождь, а волхов ручей стал ещё сильнее наполняться водами.

Ещё через неделю дождь закончился, и тотчас явился людям колдун. Опять спрашивает, когда мол вы, люди, уйдёте отсюда. Те говорят, что пусть воды дескать ещё прибавится, а они уж и брёвна на плоты готовят, да на берег ручья стаскивают. Да не ручья, а самой, что ни на есть реки полноводной. Опять махнул рукой старый волхв, тут же исчезло ясно солнышко с чистого неба, да начался сильный ливень. Старик изчез. Гром небо рвёт, стрелы перуновы так в холм и метят. Люди конечно брёвна рубят, да сучки обтёсывают. Брёвна меж собой где верёвкой пеньковой связывают, а где и металлом клепают.

Когда, никогда, а кончился страшный ливень. Пришёл опять к людям старый волхв, мол пора бы и в путь-дорожку собираться. Люди ему, ага, вот завтра просохнет и отправимся. Пришёл старик на следующий день, посмотреть, как люди на плоты грузиться будут. Глядь, а люди плоты меж собою соединили, да стены крепостные из них сделали!

Что ж вы, пакостники наделали, он людям. А они ему, мол сам ступай отсюда, в реке теперь рыба завелась, чего ж уходить-то? Вона корабли плывут, глядишь хлеба, да ещё чего привезут, а мы им то, да сё. А нам ты больше не страшен и не указ. Видит старик, что обманули его люди, а сделать ничего не может…

– Деда, а что ж он за колдун такой, что сделать ничего не может? Взял бы и залил людей по самое небо! Те бы испугались, да и сбежали бы со страху?

– Ишь, какой прыткий! Как бы люди бежали, если вода кругом? Плыть? Так и плыть некуда – берега-то нет. Было уже так однажды. Жуть страшная! А вам так скажу. Не по силам простому волхву весь мир затопить, да и без надобности. Ведь если всё водой зальёт, то где тварям лесным жить-то?

– А взял бы ту реку высушил совсем. Людям пить было бы нечего, да и ушли бы восвояси.

– А твари лесные что бы тогда пили? А рыбу, что в реке появилась, что ж, убивать что ли?

– Ой, и так нельзя и этак. А как же быть?

– То-то! Вы, княжичи, перед тем как ляпнуть чего, а тем более делать, десять раз подумайте, ибо думать вам придётся за весь свой народ!

– Деда, а что ж дальше было?

– А что дальше? Осерчал конечно старый волхв. Провели его люди. А ведь до этого ни одна живая душа обмануть его не смела, а тут такое. И тогда сказал он людям, что не будет им покоя в их домах, будут они метаться по дому, но места себе не находить, будут искать в доме пятый угол, которого нет. Будут жить у воды, но ни одного плота, ни одного корабля не построят.

Посмеялись люди над стариком, да и прогнали. Да только житья им с тех пор не стало. В домах места себе не найдут, а в лес далеко уйти боятся. Появились в лесу топи да болота. Стали пропадать люди. То леший в лесу запутает, то кикимора в болото утащит. А дома-то к тому времени стали строить где попало, а не на холме, многие стало затапливать, а когда и где подтопит угадать было нельзя.

– И что ж люди, забоялись и ушли?

– Ага, как же, забоялись. Никуда они не ушли. Нашёлся один умник. Разобрал по брёвнам свой дом, да собрал его заново, только теперь с пятью углами. Мало того, так поднял его брёвнами над землёю, чтоб его случись чего не затопило. Многие сделали так же. Когда появились в этих местах пришлые люди, то стали называть этот город Хольмгард, что на ихнем означает селение, затопляемое во время паводков.

– Ух ты! Лихо придумано!

– А я видел такие дома!

– И я!

– И я!

– Тихо! Разгалделись на ночь глядя! Ещё лихо разбудете!

– Мы больше не будем, деда, а почему у тебя в землянке только один угол?

– А мне пятый угол искать незачем, мне и одного хватает, чтоб вас туда за ваши шкоды и шалости ставить, чтоб про пятый угол в избах вспоминали, да о проделках своих думали. А может и попрошу завтра воеводу, чтоб его молодцы ещё углов мне здесь вырубили.

– А зачем?

– А затем, что много вас тут у меня развелось, а углов только за сегодня уже на всех не хватает.

– Это почему это?

– А сам не знаю. Вот ты, Володимир, зачем своими каракулями испоганил лист бумаги? Взял бы бересту и писал бы на ней, как все нормальные люди.

– Не, лучше на бумаге, она красивше.

– Может и красивше, да на бересте пиши, не хочу, да даром, вона берёз сколько, а бумага привозная, она денег немалых стоит. Писать на ней можно только серьёзные дела, например, прошение твоему батюшке князю, чтоб выписал тебе по первое число. Ведь если всяк будет писать на бумаге, то нам всем и на хлеб не хватит.

– Я как-то не подумал.

– А надобы. Ты же будущий князь, а не голодранец. А ты, Ванятка, по что полез на дерево? Гнёзда разорять? Или на птенцов посмотреть? Так после твоих осмотров птица обратно в гнездо не вернётся, а птенцы погибнут.

– Деда, не было там гнёзд. Там девочка маленькая в ветвях запуталась, плакала, просила помочь выбраться.

– Странно, я видел, как ворона от тебя улетала. Ах ты ж! Старый дурак, морок не распознал. Ладно, завтра разберёмся. А ты, Анюшка, не знаешь, почему наш ёжик животом мается?

– Нет, а почему?

– Потому, что ёжику нельзя давать пить молоко, для него это отрава.