Алан Уайт. На грани

– Алан Уайт, я из Арлингтона, это в Соединённых Штатах…

– Алан, ты не думай, что тут живут дикари какие-то. Я прекрасно знаю, где находится город Арлингтон, также знаю, где находятся такие города, как Ванкувер, Токио, Берлин, Москва или Амстердам, – спокойным и низким голосом перебил его Виктор.

– Где я? – тихо спросил Алан.

– Ты, друг, в Боливии. Хоть это и самая лучшая страна в мире, но мы сейчас с тобой находимся в чертовски хреновом месте, откуда вряд ли можно выбраться живым.

Алан в этот момент подумал о Ребекке и детях, ведь он так и не выяснил, где они и что с ними.

– Виктор, скажи, у тебя есть телефон, мне срочно надо позвонить жене, я не знаю, что с ней и детьми?

– Гринго, видимо, ты так еще и не понял, где находишься? Мы тут вместо рабов, и кроме работы, скудной еды и душа раз в неделю нас и теперь тебя не ожидает больше ничего. Я, правда, иногда могу еще заработать на сигареты или пиво, но это бывает крайне редко, – будто размышляя вслух, добавил Виктор.

Внезапно послышался звук хрустнувшей ветки, после чего кто-то с другой стороны решетки злобно прикрикнул, в ответ на что Виктор выставил руки вперед и покорно начал извиняться. Алан догадался, что он, скорее всего, извиняется перед охранником, так как Виктор постоянно говорил: «Ло сиенто», что означало буквально раскаяние. Продолжая извиняться, тучный Виктор попятился на свою кровать, умело пряча за спиной сигарету, и после того, как он оказался на своей койке, из-за решетки послышался звук шагов, отдалявшихся от их тюрьмы. Алан больше не хотел спать, для себя он решил, что обязательно вырвется из заточения и в любом случае найдет свою семью, чтобы с ними не произошло.

Когда утреннее солнце наполнило светом сарай-тюрьму, Алану удалось внимательно рассмотреть всех присутствующих ее обитателей. Все они внешне напоминали представителей стран Южной Америки и были разных возрастов, начиная от подростков и заканчивая пожилыми женщинами. Проснувшись, все занимались своими делами: кто-то пытался почистить зубы и умыться, наполнив небольшую пластиковую тарелку водой, седой поджарый старик делал гимнастику, а какой-то молодой парень плакал. Алану в какой-то момент показалось, будто это просто очередной дурной сон и проснувшись, он подробно его расскажет жене и детям за завтраком, как часто до этого бывало.

Глава 4

Дом семьи Альварес знали многие в Санта-Крус-де-ла-Сьерра, возле которого, начиная с раннего утра каждой второй субботы месяца, люди выстраивались в очередь, чтобы получить бесплатную медицинскую помощь или показать врачу своих домашних питомцев.

– Виктор, вставай, ты что ли забыл, какой сегодня день? – нежным, но одновременно настойчивым голосом сказала женщина, заглядывая в спальню сына.

– Мама, можете сегодня без меня, я всю ночь был в клубе и уснул только под утро и сейчас очень хочу спать.

– Виктор, если ты хочешь, чтобы тебя поднял с постели отец, я его сейчас попрошу, но если ты ответственный человек и планируешь стать настоящим доктором, то твои личные причины не должны влиять на работу и отношение к пациентам.

– Ладно, – ответил Виктор и нехотя начал подниматься с кровати.

Прошло еще не менее двадцати минут, прежде чем Виктор оказался в одной из комнат дома, переоборудованных под операционную.

– Виктор, ты опоздал, и я считаю это недопустимым поведением, – строго сказал высокий худощавый мужчина, лишь на мгновение поднявший глаза на парня и вернувшись к операции. – Подойди, хочу, чтобы ты видел, как правильно делается операция.

– Папа, я ведь прекрасно знаю, как удаляется аппендикс, я уже десятки раз видел, как ты это делаешь, и даже помогал неоднократно,

– ответил Виктор, увидев, в каком месте отец делал операцию.

Отец сурово взглянул на сына, а потом, опустив глаза и поборов в себе ярость, которая вспыхивала в нем каждый раз при непослушании сына, спокойно сказал, что это не аппендикс, а огнестрел. Виктор никак не ожидал услышать подобное и на мгновение даже остолбенел, но тут же пришел в себя от громкого металлического звона, который издала извлеченная из тела пуля, брошенная в почкообразный лоток.

Вечером за ужином, когда семья собиралась за столом, они всегда обсуждали прошедший день, и в этот день они также говорили о проведенных операциях, и мать Виктора – сеньора Диана рассказывала историю про мальчика, который привел к ней на осмотр бездомную собаку и слезно просил вылечить ее от хромоты.

– Бьюсь об заклад, дорогая, что этим мальчиком был Густаво! – сказал отец Виктора – мистер Энрике Альварес.

– Верно, – улыбнувшись, ответила женщина.

– У этого мальчишки очень доброе сердце, мы должны помочь ему получить образование, вдруг он станет известным доктором, – предположил мистер Энрике, после чего сделал глоток вина.

– Ты абсолютно прав, дорогой. Этот Густаво уже много раз просил меня взять его в помощники, но только помогать он намерен при лечении животных, а с людьми он помогать не будет, потому что мы якобы часто лечим плохих людей.

– Плохих людей, значит. Мальчик еще слишком мал, чтоб понимать врачебную философию и кодекс…

– Отец, – перебил мистера Энрике Виктор. – Сегодня ты извлекал пули из какого-то человека, которого потом забрали на вид достаточно нелицеприятные люди. Скажи мне, разве мы имеем право делать дома такие операции, ты уведомил полицию?

Виктор говорил эмоционально, ведь он на самом деле был удивлен спокойствию родителей и напуган тем, к чему может это все привести.

– Сынок, ты же знаешь, что мы врачи, а врачи должны лечить…

– Дорогая, прости, что я тебя перебил, но разреши мне все разъяснить нашему сыну.

– Конечно, Энрике, а ты, Виктор, слушай внимательно отца и не перебивай, – сказала женщина и, нежно погладив Виктора по голове, уютно разместилась на большом стуле.

Вечер того дня перерос в ночь, и только под самое утро свет в гостиной погас, и все разошлись по спальням. Виктору не сразу удалось заснуть, настолько сильно на него повлияло все то, что поведал ему отец о своей с матерью врачебной практике и кого им приходится периодически «штопать» или даже возвращать с «того света», благодаря чему их клиника находится под их защитой, да и денег хватает не только на жизнь, но и на оснащение клиники передовым оборудованием.

Глава 5

– Эй, гринго, чего ты тут разлегся, хватит отдыхать, быстро поднимайся и иди работать! – сказал зашедший в сарай-тюрьму невысокий человек с большими усами, вооруженный автоматом Калашникова и большим мачете, закрепленным на поясе. Данного охранника «заключенные» называли странным именем – Бо.

Догадавшись, что усач обращается именно к нему, Алан попробовал подняться с пола, но боль от места ранения и общая слабость не позволили ему этого сделать быстро, что в значительной мере разозлило усача, который, прикрикнув что-то на испанском языке, с размаху ударил Алана ногой по спине. Удар пришелся рядом с тем местом, откуда вышла пуля, и, почувствовав острую боль, Алан вскрикнул и без сил снова повалился на пол, ударившись при этом головой о бревенчатый пол.

Бо продолжал кричать, но в какой-то момент Алан услышал голос своего нового знакомого – толстяка по имени Виктор, который добродушно что-то объяснил усачу, после чего тот, подойдя ближе к Алану, злобно сказал на ломанном английском языке:

– Эй, гринго, благодари Альвареса, а то бы я преподал тебе урок уважения. Сейчас у тебя есть один час на то, чтобы помыться, поесть и привести себя в порядок, ведь ровно через этот говенный один час я приду за тобой, и молись Деве Марии, если ты не будешь готов выдвигаться к пункту сбора.

После того, как усатый Бо ушел, громко шаркая по каменной плитке военными ботинками, Виктор подсел к Алану и, посмотрев ему в глаза, сказал, что если он хочет жить, то ему необходимо подняться с пола и идти в душ, после чего быстро поесть и быть готовым ехать на работу.

– На работу, какую работу? – удивленно спросил Алан.

После того, как Виктор помог Алану встать на ноги и, убедившись, что тот уверенно стоит на своих двоих, сказал:

– Алан, ты находишься в руках у одного из самых известных гангстеров Южной Америки по имени Хесус, которого боятся даже в полиции. В ответ Алан хотел что-то сказать, но Виктор приставил палец к губам, обозначив необходимость в тишине, лишь добавив:

– От тебя разит, словно от выгребной ямы, срочно сходи в душ и возвращайся, чтобы успеть перекусить, ведь с плантации ты вернешься только к вечеру. После этого толстяк помог повернуться Алану по направлению к душевой и, слегка подтолкнув вперед, испарился, будто его никогда и не было.

Алан шел медленно, так как каждый его шаг сопровождался болью в области пулевого ранения, да и голова продолжала гудеть, словно с похмелья. Оказавшись в так называемой душевой, которая представляла из себя хлипкую конструкцию из переплетенных деревянных веток, пальмовых листьев и большого пластикового бака наверху, наполненного водой. Сняв рубашку, Алан увидел довольно чистую повязку в области раны, которая своей белизной сильно контрастировала с грязным телом и одеждой, выпачканной в том числе и кровью. Но самое ужасное было, когда Алан снял брюки и нижнее белье, испачканное его нечистотами, и смрадный запах тут же ударил в нос. В этот момент Алан порадовался тому, что был в душевой совсем один. Открыв кран у основания пластикового бочонка, Алан почувствовал струю прохладной воды, которая потекла по его голове, плечам и дальше вниз по измученному и грязному телу. Холодная вода была неприятна для тела, но и одновременно приносила благодать для головы, которая просто раскалывалась от боли. Взяв небольшой кусок серого мыла из пластиковой тарелки, прикрученной к деревянной конструкции, Алан начал намыливать себя. Грязная вода уходила в землю, покрытую пальмовыми листьями, и через некоторое время он почувствовал, что ему становится лучше.

«Еще бы большую чашечку латте и бутерброд с ветчиной и сыром» – подумал Алан, но его мысли перебили звуки выстрелов, внезапно донесшиеся откуда-то издалека. В лагере начался некоторый переполох: люди что-то выкрикивали, бегали недалеко от душевой Алана, после чего он услышал звуки отъезжающих автомобилей. Надевать грязную одежду на более-менее чистое тело не хотелось, поэтому Алан решил постирать брюки и нижнее белье с помощью того же найденного небольшого куска мыла серого цвета.

– Ты чего так долго? – встретил вопросом Алана Виктор, который явно выглядел озабоченным.

Алан выглядел уставшим, так как в его теле еще ощущалась слабость. Маршрут до душа и обратно, помывка и стирка одежды забрали у него слишком много сил.

– Не знаю, Виктор, мне пока сложно ориентироваться во времени, – ответил Алан, после чего добавил. – Мне показалось, что я слышал выстрелы.

– Да, скорее всего это очередное нападение конкурентов, ведь Хесус имеет обширные плантации коки, на которые иногда зарятся горячие головы.

Из-за кустарника вдруг показался тот самый усатый охранник – Бо, который, поймав взгляд Алана, поманил его пальцем за собой.

– Тебе лучше идти с ним, ведь этот сукин сын настоящий псих, ведь он может и покалечит, если ослушаешься, – тихо сказал Виктор, наблюдая за данной ситуацией.