Понятие любви в латинской патристике IV-V вв.

Понятие любви в латинской патристике IV-V вв.
Олег Владимирович Павенков

В монографии рассмотрены взгляды философов и богословов эпохи латинской патристики IV-V веков на проблему любви как фундаментального основания человеческой личности. Особенностью данной работы является то, что в ней дается развернутый анализ святоотеческой концепции любви-caritas, что позволяет воссоздать основные подходы к пониманию проблемы любви в философии и богословии. Издание предназначено для специалистов в области латинской патристики, античной философии, этики, философии культуры и широкого круга читателей, интересующихся данными вопросами.

Введение

Одной из вечных тем богословского знания является тема любви, ее Божественного происхождения и осуществления в человеке. Несмотря на то, что любовь была предметом изучения с древнейших веков до настоящего времени, до сих пор происхождение любви в человеке, ее четкое определение не установлены. В этом смысле актуальность новозаветных слов «тайна сия велика есть» (Еф. 5:31–32) остается неизменной. Любовь – это Тайна. Тайна Божия. Как происходит осуществление любви в человеке – это тайна действия Божественной благодати. Постижение этой тайны требует благоговейного отношения, чтобы человек мог приблизиться к ее постижению. Тайна любви в какой-то мере доступна для человеческого ума, просвещенного благодатию Святого Духа. Поэтому святые отцы, чтобы помочь нам стяжать любовь как высшую христианскую добродетель, говорили об этой тайне словами человеческого языка, использовали аллегории, сравнения, эпитеты и другие приемы, способствующие лучшему погружению читателя в смысл и дух текста.

Значимость исследования можно проследить с двух точек зрения.

1. С точки зрения духовно-нравственного кризиса современного общества, в котором происходит примитивизация любви.

2. С точки зрения логики развития богословия личности и богословия любви.

1. С точки зрения духовно-нравственного кризиса современного общества

Современное общество, в котором доминируют индивидуалистические ценности, переживает духовно-нравственный кризис, понимание любви примитивизируется. Поэтому возникает потребность в освоении богатого духовного опыта, представленного в патристике IV–V вв. Выход из этого кризисного состояния, связанного с утратой исконных смыслов любви, возможен на основе выдвижения идеала высшей ценности любви и его осуществления в жизни конкретного человека. Человек перестает быть человеком и становится «ничто» без любви.

2. С точки зрения логики развития богословия личности[1 - Мы используем понятие «богословие личности» в том же смысле, в каком его использовал В. Лосский. См. Лосский В.Н. Богословие и боговидение: Сб. статей. – М.: Свято-Владимирское братство, 2000. – 628 с.]

Наряду с общекультурной необходимостью, актуальность обращения к теме любви обусловлена недостаточностью теоретического анализа ее богословской и антропологической стороны. Логика развития богословия личности приводит к возникновению острой потребности в антропологическом изучении человечного. Поэтому усиливается теоретическая и практическая необходимость христианского изучения места любви в бытии человека.

Перспективным направлением такого исследования является изучение трудов святых отцов, где любовь рассматривается именно в антропологическом смысле как фундаментальное вневременное сущностное качество человека. Патристика IV–V вв. разработала систему богословских категорий, чем существенно повлияла не только на церковную культуру, но и на весь ход развития европейской культуры. Обращение к этой теме актуально не только с точки зрения истории богословия, но и с точки зрения развития современного богословского знания.

Разработанный западными святыми отцами IV–V вв. подход к антропологическим аспектам любви позволил обнаружить новые качества любви, приблизиться к пониманию смысла единой любви и наметить перспективу его дальнейшего философско-антропологического исследования. Значение теоретического наследия западных святых отцов остается актуальным до сих пор, поскольку опыт предыдущих эпох позволяет лучше понять современного человека и определить пути развития культуры.

Таким образом, изучение учений любви в латинской патристике IV–V вв. актуально как для решения духовно-нравственных проблем современного общества, так и для становления богословия личности.

Отсутствие общепринятых временных рамок эпохи патристики обязывает начинать каждое обращение к этому периоду и сопряженным с ним явлениям с определения границ. Автором был выбран «золотой век» латинской патристики (IV–V вв.), поскольку работы этого периода оказали существенное влияние на развитие отечественного православного богословия. В IV–V вв. антропологическая проблематика оказалась в центре интеллектуальных дискуссий святых отцов. Именно в этот период развития святоотеческого богословия учение о любви получило наибольшее развитие. Кроме того, подобный выбор хронологических рамок исследования вызван необходимостью представления богословских мыслей западный святых отцов в общем контексте святоотеческого богословия. Требуется это для выявления оригинальности мысли представителей латинской патристики указанного периода.

Тематика любви вызывала большой интерес у мыслителей разных направлений. Одним из первых в истории мировой мысли произведений о любви является диалог Платона «Пир». Любовь Платон понимает как стремление к познанию красоты самой по себе, к благу, абсолютному добру, идеалу, бессмертию, нарушенной целостности человеческой природы. В античной философии под любовью понимается связь между личностями, как духовная, так и плотская. Любовь, как общая связь между субъектами, позволяет приблизиться к познанию истинной красоты самой по себе. По нашему мнению, использование святыми отцами термина «????»[2 - Basilius Caesariensis Theol. Epistulae, 3 vols. Paris: Les Belles Lettres, 1:1957; 2:1961; 3:1966: 1:3-219; Epistle 64, section 1; Basilius Caesariensis Theol., Homiliae super Psalmos//Patrologia Graeca/P.Migne – Vol. 29 – Paris, 1858–1866 – P. 317; Danielou J. Platonisme et theologie mystique. Essai sur la doctrine spirituelle de saint Gregoire de Nysse. Paris, 1944. – P. 18–24; Gregorius Nyssenus Theol. In Canticum canticorum (homiliae 15)//Gregorii Nysseni opera, vol. 6. Leiden: Brill, 1960. – P. 44; Gregorius Nyssenus Theol. Dialogus de anima et resurrectione//Patrologia Graeca/P.Migne – Vol. 46 – Paris, 1858–1866. – P. 46.; Gregorius Nyssenus Theol. De vita Mosis. Cerf, 1968. – Chapter 2, sec.230; Gregorius Nyssenus Theol., In sanctum Ephraim//Patrologia Graeca/P.Migne – Vol. 46 – Paris, 1858–1866. – P. 837.; Gregorius Nazianzenus Theol., Epistulae. Paris: Les Belles Lettres, 2 vols. 1:1964; 2:1967. – Epistle 228, section 3.; Gregorius Nazianzenus Theol., Carmina de se ipso//Patrologia Graeca/P.Migne – Vol. 37 – Paris, 1858–1866 – P. 1449.; Joannes Chrysostomus Scr. Eccl., In Acta apostolorum (homiliae 1–55)// Patrologia Graeca/P.Migne – Vol. 60 – Paris, 1858–1866. – P. 286; Joannes Chrysostomus Scr. Eccl. Adversus oppugnatores vitae monasticae (lib. 1–3)// Patrologia Graeca/P.Migne – Vol. 47 – Paris, 1858–1866. – P. 333; Joannes Chrysostomus Scr. Eccl., De paenitentia (homiliae 1–9)// Patrologia Graeca/P.Migne – Vol. 49 – Paris, 1858–1866. – P. 291 line 38.; Joannes Chrysostomus Scr. Eccl., De mutatione nominum (homiliae 1–4). //Patrologia Graeca/P.Migne – Vol. 51 – Paris, 1858–1866. – P. 114 line 35. Анализ их учения о любви содержится в ряде работ. См. так же: Несмелов В. Догматическая система св. Григория Нисского. Казань: Типография Императорского Университета, 1887, с. 358; Фокин А. Р. Святитель Григорий Нисский о человеке в его предельном отношении к Богу// XVII Ежегодная богословская конференция ПСТГУ: Материалы. Том I, Стр. 66] обусловлено тем, что данные авторы находятся под опосредованным через неоплатоников семантическим влиянием Платона, для которого цель бессмертной души, движимой эросом, состоит в мистическом созерцании Абсолютного «прекрасного само по себе, прозрачного, чистого, беспримесного, не обремененного человеческой плотью, красками и всяким другим бренным вздором… божественно прекрасного… во всем его единообразии»[3 - Plato.Symposium, ed. J. Burnet, Platonis opera, vol. 2. Oxford: Clarendon Press, 1901 (repr. 1967): St III. P. 137.]. В своей статье «Платонизм в русской культуре» Р. В. Светлов подчеркивает значение Платона в общекультурном контексте. «В известном смысле его учение впервые показывает те горизонты культуры, которые нам кажутся привычными и обжитыми. «Платоническая любовь», «философия Вечного» и т. д. – все это впервые звучит в платоновских текстах… Платонизм – это целый мир, который вполне можно представить как образец и как задачу для нашего вчитывания в сущее. Однако, – отмечает Р.В. Светлов, – в ряде своих фундаментальных установок он несводим к христианскому миросозерцанию (или к тому, что отечественные философы понимали под христианским миросозерцанием). Восприятие мира (космоса) как дома… необычайно последовательный и глубочайший трансцендентизм в понимании Начала, способность принять и оправдать практически любую традицию – вот некоторые из таких установок».[4 - Светлов Р. В. «Русский Платон». Платонизм в русской культуре// Платон: pro et contra Платоническая традиция в оценке русских мыслителей и исследователей. СПб: издательство РХГА, 2001. – С. 16.] Но данное влияние Платона на святых отцов носит лишь семантический, но не смысловой характер. В целом, разделение любви на формы, будучи унаследованным из античной философии, приобрело в латинской патристике условный характер. Платоновский эрос, как и, например, учение Аристотеля о дружбе, не имеет ничего общего с христианской жертвенной любовью.

В монографии мы не будем анализировать антично-философское учение о любви, поскольку оно, на наш взгляд, не совместимо с патристической традицией. Глубокий мыслитель и специалист в области античной философии православный монах Андроник (А.Ф. Лосев) в труде «Очерки античного символизма и мифологии» убедительно доказывает, что «примириться им (этим двум традициям) невозможно без самоубийства; и приходится им убивать друг друга, друг друга анафематствовать»[5 - Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. – М., 1993. – С.865.]. Далее он поясняет свою мысль: «Все эти культурные типы совершенно индивидуальны, оригинальны, внутренне закончены и друг с другом совершенно несовместимы. Их можно объединить логически, диалектически. Но как типы устроения жизни, как социальные единицы они могут только анафематствовать и расстреливать друг друга»[6 - Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. – М., 1993. – С. 893–894.].

Античная философия, с точки зрения православной нравственности[7 - См. напр.: Зенько Ю. М. Евангельское понятие любви-????? и актуальные проблемы христианской антропологии и психологий. [Электронный ресурс] – Режим доступа:: URL: http://www.xpa-spb.ru/articles/13.html (дата обращения: 8.02.14)], проповедует следование греховным страстям, связанным с эротической любовью, к которым необходимо отнести плотскую страсть, похоть в многообразных ее разновидностях: блуд, прелюбюдеяние, сексуальное влечение к представителям одного пола (гомосексуализм) и т. д. В речи Аристофана в платоновском «Пире» эти грехи описаны в рамкаха мифа об андрогине: «Мужчины, представляющие собой одну из частей… двуполого прежде существа… охочи до женщин, и блудодеи в большинстве своем принадлежат именно к этой породе, а женщины такого происхождения падки до мужчин и распутны»[8 - Plato.Symposium, ed. J. Burnet, Platonis opera, vol. 2. Oxford: Clarendon Press, 1901 (repr. 1967): St III. P. 118.]. Жизнь в грехах и страстях приводит к тому, что грань между противоположностями «любви» и «не-любви» стирается. Итак, учение о любви в античной философии нельзя рассматривать так, как будто оно выступило основой святоотеческого учения о любви.

Любовь является предметом интереса многих западных и русских богословов XX–XXI вв. Автор фундаментального труда «Определение любви: философское, научное и теологическое взаимодействие» Томас Оорд дает объяснение тому, почему он включает в свое определение любви Бога[9 - См.: Oord, T. J. Defining Love: A Philosophical, Scientific, and Theological Engagement. Michigan: Brazos Press, 2010, – p.175]. Источником любви может быть только Бог. Христианство есть религия любви. Любовь есть полнота, совокупность духовного совершенства. Раскрывается любовь в самом человеке, в глубинах его сердца, которое есть бездна внутреннего мира. Эта идея получила развитие у современных исследователей любви, полагающих, что одно из основных достижений религии состоит в том, что любовь обитает в сердце как конечная реальность[10 - См.: Jacob Neusner, Bruce Chilton. Altruism in world religions. Washington DC: Georgetown in Universite Press, 2005; Thomas Jay Oord. Science of Love: the wisdom of well-being. West Conshohocen, PA: Templeton Foundation press, 2004, – p.453.].

В западной науке помимо понятия «агапэ» используют множество синонимичных терминов[11 - «The names for the concept varied and overlapped with other concepts and names. “Agape,” “altruistic love,” “compassionate love,” “unconditional love,” “compassion,” and “unlimited love” have all been used.», – Lynn G.Underwood noticed. [Underwood, Lynn G. Perspectives from researches//The love that does justice. Spiritual activism in dialogue with social science, edited by Michael A. Edwards & Stephen G. Post. Cleveland: Unlimited love press, 2008, p.126] См.: also: Underwood, Lynn G., The Human Experience of Compassionate Love: Conceptual Mapping and Data from Selected Studies//Altruism and Altruistic Love: Science, Philosophy, and Religion in Dialogue, Oxford University Press, 2002; Underwood, Lynn G., “Interviews with Trappist Monks as a Contribution to Research Methodology in the Investigation of Compassionate Love. Forthcoming, Journal for the Theory of Social Behavior. 35:3 (September, 2005)]: «сострадательная любовь», «безусловная любовь», «милосердие», «беграничная любовь». Линн Андервуд дает следующее определение альтруистической любви, используемое во многих исследовательских проектах, проводимых фетзеровским институтом: «альтруистическая любовь – это любовь, которая сосредотачивается на благе для других людей, бескорыстная, жертвенная любовь»[12 - Underwood, Lynn G. Perspectives from researches//The love that does justice. Spiritual activism in dialogue with social science, edited by Michael A. Edwards & Stephen G. Post. Cleveland: Unlimited love press, 2008, p.126].

В мировой науке существует множество направлений, позиций и взглядов на любовь. Это общие богословские, историко-богословские и историко-философские работы, в которых наряду с другими вопросами рассматривается и учение о любви в эпоху патристики или ее определенные аспекты. К этим трудам относятся работы Самуилова В.[13 - Самуилов В. История арианства на латинском Западе (353–430). СПб., 1890.], Скурата К. Е.[14 - Скурат К. Е. Воспоминания и труды по патрологии (I–V века). Яхрома, 2006.], прот. Иоанна (Мейендорфа)[15 - См., напр.: Мейендорф И. Византийское богословие. Исторические тенденции и доктринальные темы: пер. с англ. В. Марутика. Минск, 2001 – 336 с.], архим. Киприан (Керн)[16 - Киприан (Керн), архим. Патрология. Париж-Москва, 1996], Попова И. В.[17 - Попов И. В., муч. Труды по патрологии. Т. 2, 3. Святые отцы II–IV веков. Сергиев Посад. 2004.], Фокина А. Р.[18 - Фокин. А. Р. Латинская Патрология. Т I. М., 2005.], Пеликана Я.[19 - Pelikan J. The Christan Tradition. A History of the Development of Doctrine. Vol. 1. Chicago, London, 1971], В. Лосского[20 - См., напр.: Лосский В.Н. Богословие и боговидение: Сб. статей. – М.: Свято—Владимирское братство, 2000. -628 с; Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. М. 1991].

К зарубежным исследованиям по латинской патристике общего характера относятся труды А. Армстронга («История поздне-греческой философии и ранней Средневековой философии»)[21 - The Cambridge History of Later Greek and Early Medieval Philosophy / ed. by A. H. Armstrong. Cambridge, 2007.], А. Грильмаера («Христос в христианской традиции»[22 - См., напр.: Grillmeier A. Christ in Christian tradition. Vol. 1 (translated by J.S. Bowden) – London 1965 – 528 p.; Grillmeier А. Christ in Christian Tradition: From the Council of Chalcedon (451) to Gregory the Great (590–604). Vol. 2. London. 1996 – 437 p.]), Г. Престижа («Бог в патристическом мышлении»[23 - Prestige G.L. God in Patristic Thought. – London 1969. – 318 p.]), Н. Вольфсона («Философия отцов Церкви: вера, Троица, Воплощение»)[24 - Wolfson H. The Philosophy of the Church Fathers: Faith, Trinity, Incarnation. Vol. 1. Faith. Trinity. Incarnation. Cambridge, 1956 – 635 p.], Морескини К. («История патристической философии»)[25 - Морескини К. История патристической философии. М., 2011]. В этих трудах учение о любви представителей латинской патристики анализируется в контексте других их учений: христологического, догматического, экклезиологического, этического, антропологического и др. Основополагающей статьей по теме люви в католической традиции является работа Карла Рахнера «Размышления о единстве Любви к ближнему и любви к Богу», которая содержит ценную иллюстрацию некоторых типичных достоинств и недостатков римо-католического учения о любви. Главным недостатком этого учения является неспособность решить вопрос о приоритетах в любви[26 - См.: Rahner K. Reflections on the Unity of the love of neighbor and the Love og God // Theological Investigations 6./ tr. Kniger. K.-H.and Kruger B. London, 1969 – 278–310 p.]. Фундаментальным трудом, где представлен сравнительный анализ эроса и агапэ является уже ставший классическим труд Нигрена («Эрос и агапэ»).[27 - Nygren. A. Agape and Eros/ tr., Walson P.S. New York. 1953]

Значительное количество западных трудов посвящено учению о любви отдельных представителей латинской патристики. Так, учение о любви первого латинского христианского богослова и писателя Тертуллиана представлено в трудах ряда западных ученых таких, как, А. Д’Алэ («Богословие Тертуллиана»)[28 - D’Al?s A. La thеologie de Tertullien. Paris, 1905.], Э. Эванс[29 - Evans E. Introduction // Idem. Q. S. Fl. Tertullians, Treatise against Praxeas. London, 1948. P. 1–88.], Э. Осборн («Тертуллиан: первый богослов Запада»)[30 - Osborn E. Tertullian, first theologian of the West. Cambridge, 1997], Р. Канталамесса («Христология Тертуллиана»)[31 - Cantalamessa R. La Christologia di Tertulliano. Friburgo, 1962.] и др.

Разные стороны осмысления единой любви в богословии блаженного Августина представлены в работах Бумаби Дж. («Любовь Божия: учение св. Августина о религии»)[32 - Burnaby, J. Amor Dei: A Study in the Religion of St. Augustine. London, 1938. – 264 p.], Порталье Е. («св. Августин»)[33 - Portaliе E. Saint Augustin // Dictionnaire de thеologie catolique. T. I. Paris, 1913. P. 2268–2472], А. Пессака («Богословие Слова св. Августина и св. Фомы»)[34 - Paissac H. Thеologie de Verbe, saint Augustin et saint Thomas. Paris, 1951], Э. Жильсона («Введение в изучение св. Августина»)[35 - Gilson E. Introduction ? l’еtude de saint Augustin. Paris, 1949], Ваноорта Дж., Орта Дж. («Иерусалим и Вавилон: изучения Града Божия Августина и источников его учения о двух городах»)[36 - Vanoort J., Oort J. Jerusalem and Babylon: A Study Into Augustine's City of God and the Sources. Brill. 1991], Одонована О. («Проблема эгоистической любви у св. Августина»)[37 - O'donovan. О. The problem of self-love in St. Augustin. London. 1980], Каннинга Р. («Единство любви к Богу и к ближнему по св. Августину»)[38 - Canning. R. The unity for Love of God and Neighbor in St.Augustine. Heverlee-Leuven, 1993]. Отдельно необходимо упомянуть работу Дж. Салливэна «Образ Божий: доктрина св. Августина и ее влияние»[39 - Sullivan J. E. The Image of God: The Doctrine of St. Augustine and its Influence. Dubuque, 1963.], посвященную антропологическим аспектам богословия блаж. Августина в связи с его учением о любви и влияние этого учения на развитие средневековой богословской мысли. Интерес представляет и книга Э. Тезелле «Августин – богослов»[40 - TeSelle E. Augustine the Theologian. London, 1970.]. Ч. Гербер устанавливает в своем труде «Дух раннего богословия св. Августина»[41 - Gerber Ch. T. The Spirit of Augustine's Early Theology. Contextualizing Augustine’s Pneumatology. Aldershot, 2012] тесные связи учения о любви блаж. Августина с другими разделами его богословия: учением о св. Троице, христологией, пневматологией, мариологией, антропологией, учением о спасении. В данном труде прослеживается эволюция богословия в ранний период творчества Августина (386–391 гг.).

Намного меньше исследований посвящено учению о любви свт. Амвросия и блаженного Иеронима. Как правило, к ним относятся богословские труды общего характера, где учение о любви рассраматривается фрагментарно и частично раскрывается по ходу изложения триадологии, христологии пневматологии или других разделов богословского знания. Богословию Амвросия Медиоланского посвящены труды Вильямса Д. Х. («Амвросий Медиоланский и конец Никео-цареградских конфликтов»)[42 - Williams D. H. Ambrose of Milan and the End of the Nicene-Arian Conflicts. Oxford, 1995], Дэвидса Дж. («св. Августин и св. Амвросий»)[43 - Davids J. Sint Augustinus en Sint Ambrosius // Miscellanea Augustiniana. Rotterdam, 1930. P. 242–255.], Корселя П. («Плотин и св. Авмросий»)[44 - Courcelle P. Plotin et Saint Amboise // Revue de philologie 24 (1950). P. 29–56.], Дадден Х. («Жизнь и время св. Амвросия»)[45 - Dudden H. The Life and Times of St Ambrose. Oxford, 1935.]. Богословие Иеронима Стридонского раскрывается в трудах МакДермотта В. С.[46 - McDermott W. C. St. Jerome and the Pagan Greek Literature // Vigiliae Christianae. Vol. 36 № 4 (1982). P. 372–382.], Келли Ж. Н. Д.[47 - Kelly J. N. D. Jerome. His Life, Writings and Controversies. London, 1975], Хакендахла Н.[48 - Hagendahl Н. Jerome and the Latin Classics // Vigiliae Christianae 28 (1974). P. 216–227.]. Также издано несколько сборников эссе и статей по богословию блаж. Иеронима[49 - См. напр.: A Monument to St. Jerome. Essays on some aspects of his life, works and influence / Ed. F. X. Murphy. N. Y., 1952; Jerome of Stridon. His Life, Writings and Legacy / Ed. A. Cain, J. L?ssl. Cornwall, G.B., 2009.]. Специфических исследований по учению о любви Иеронима Стридонского или Амвросия Медиоланского не проводилось, что также обуславливает актуальность и необходимость обращения к данной тематике.

Западная традиция предоставила нам образец рационалистического понимания любви, ярко выраженного в следующих словах. «Любовь помогает нам понять, когда и как сохранить и использовать рациональность, даже в жесточайших обстоятельствах, посредством увеличения самосознания наших пристрастий, предрассудков и «белых пятен», и установления объективного взгляда на наши достоинства и недостатки»[50 - The love that does justice. Spiritual activism in dialogue with social science, edited by Michael A. Edwards & Stephen G. Post. Cleveland: Unlimited love press, 2008. P.8]. Выявляемый современной западной наукой социальный смысл любви «демонстирует, как политическое, экономическое, организационное развитие, социальные и интернациональные отношения могут быть трансформированы через радикально-отличную форму рациональности»[51 - Op sit. P.8], мотивирующую дела жертвенной любви. Рациональность любви, по мнению западных ученых, должна быть внедрена в те социальные структуры и подсистемы, функционирование которых имеет существенное значение для существования всех успешных обществ.[52 - См.: op sit. «This, I think, is what Martin Luther King meant when he wrote about the “love that does justice,” signifying the deliberate – cultivation of mutually-reinforcing cycles of personal and systemic change.», – think Michael A. Edwards. [The love that does justice. Spiritual activism in dialogue with social science, edited by Michael A. Edwards & Stephen G. Post. Cleveland: Unlimited love press, 2008, – p.167]] Это рассмотрение любви сквозь призму рациональности[53 - Против рациональности, как и против разума, претендующего на объективное объяснение и изменение реальности, выступает Л. Шестов. См.: Шестов, Л. На весах Иова (Странствия по душам) / Л. Шестов // Сочинения: в 2 т. – М., 1993. – Т. 2.; Шестов, Л. Киркегард и экзистенциальная философия. Глас вопиющего в пустыне / Л. Шестов. – М., 1992;. Шестов Л. Религиозная философия Вл. Соловьева // Умозрение и откровение. Париж, 1964.;] есть отличительная черта западного учения о любви. Мы сознательно отмежевались от западного взгляда на любовь из-за его сухой рационалистичности и спекулятивности и основываемся всецело на святоотеческом наследии, к которому обращались отечественные богословы и философы.

В фундаментальном труде А. Ф. Лосева «История античной эстетики» немного внимания отводится учению о любви Августина, где устанавливается связь между триадологическим и каритативным учением блаженного[54 - Лосев А. Ф. История античной эстетики: Поздний эллинизм. М., 1980. Автор испытал влияние работ А.Ф. Лосева, среди которых можно назвать следующие: «Диалектика мифа», «Личность и Абсолют», статью «эрос у Платона». См.: Лосев А.Ф., Личность и Абсолют. М.: Мысль, 1999. – 719 с. Лосев А.Ф., Эрос у Платона / Философия. Мифология. Культура. М.: Политиздат, 1991. С. 188–208.]. Аналогичная скудость в этом отношении наблюдается в крупном труде Г. Г. Майорова «Формирование средневековой философии: Латинская патристика»[55 - Майоров Г. Г. Формирование средневековой философии: Латинская патристика. М., 1979. См. так же: Майоров Г. Г. Августин и греческая философия // Майоров Г. Г. Формирование средневековой философии. М., 1979. C. 192–210], в которой всего несколько страниц посвящено августиновскому учению о любви. Богословию Августина просвящены работы отечественных исследователей Попова И. В.[56 - Попов И. В. Личность и учение блаженного Августина. Ч. 1–2. СПос., 2005], Скворцова К.[57 - Скворцов К. Блаженный Августин как психолог // Труды Киевской Духовной Академии. 1870. № 4. С. 154–200; № 5. С. 324–354; № 6. 681–713; № 8. С. 328–372; № 9. С. 641–696.], П. Верещатского[58 - Верещатский П. Плотин и Августин в их отношении к тринитарной проблеме // Православный собеседник, 7–8 (1911). С. 171–197; 9 (1911). С. 305–328 (переизд.: Августин: pro et contra. СПб., 2002. С. 193–231)], Плакиды (Дезея), архим.[59 - Плакид (Дезей), архим. Блаженный Августин и «Филиокве» // ВРЗЕПЭ. 1982. № 109–112. С. 206–223.], Г. Зяблицева[60 - Зяблицев Г., диак. Богословие блаженного Августина и античная философия //Церковь и время. 1991. № 1. С. 65–76.] и др.

Богословие Амвросия Медиоланского анализируется в трудах И. И. Адамова («свт. Амвросий Медиоланский»)[61 - Адамов И. И. Св. Амвросий Медиоланский. Сергиев Посад, 2006] и А. Р. Фокина («Амвросий Медиоланский»)[62 - Фокин А.Р. Амвросий Медиоланский. Богословие // Православная Энциклопедия. М., 2001. Т. II. С. 119–135.]. Учению блаженного Иеронима посвящены монография[63 - Фокин А.Р. Иероним Стридонский: библеист, экзегет, теолог. Институт философии РАН, Центр библейско-патрологических исследований. М., 2010. 224 с] и статья А. Р. Фокина[64 - Фокин А.Р. Иероним Стридонский // Православная Энциклопедия. М., 2009. Т. XXI. С. 336–370.].

Разные ракурсы рассмотрения любви прослеживаются в русской религиозной философии, а именно в трудах Н. О. Лосского, В.C. Соловьева, П. А. Флоренского, С. Л. Франка, Н. А. Бердяева, И. А. Ильина, Б. П. Вышеславцева, А. Ф. Лосева[65 - Однако подробный анализ взглядов русских религиозных философов, в том числе Лосева, на платоническое и святоотеческое учение о любви выходит за грань нашего предмета исследования.], и др. Тема любви в христианском контексте рассматривается в работах современных отечественных исследователей С. С. Аверинцева[66 - См., напр.: Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы. Москва, «Наука», 1977.], С. С. Хоружего[67 - См., напр.: Хоружий С. Диптих безмолвия. Аскетическое учение о человеке в богословском и философском освещении. М., 1991], Р. В. Светлова[68 - Светлов, Р.В. Искусство любви: От философии до техники / Р.В. Светлов. – СПб., 2002. – 357 с.;], В. В. Бычкова[69 - Бычков В.В. Идеал любви христиано-византийского мира / Философия любви. В 2-х ч. Ч. 1 / Под общ. ред. Д. П. Горского. – М.,1990. – С. 68–110] и др. Особо отечественных исследователей интересовала любовь как моральный принцип в этике[70 - См. напр.: Апресян Р.Г. От «дружбы» и «любви» – к «морали»: об одном сюжете в истории идей // Этическая мысль / Под ред. А. А. Гусейнова. – М.: ИФРАН, 2000; Апресян Р.Г. Слова любви: ????, ф????, ?????//Философия культуры 8(56), 2012]

Богословский анализ феномена любви проводится в ряде отечественных диссертаций, из которых наиболее близкими к нашей теме являются следующие. В отечественном богословии конца XIX века написан ряд богословских работ по данной тематике. Например, Д. Тихомиров в магистерской монографии «Св. Григорий Нисский, как моралист. Этико-историческое исследование»[71 - Тихомиров Д. свт. Григорий Нисский как моралист. Этико-историческое исследование. Могилев-на-Днепре, 1886 – 340 с.] (1886) осуществляет подробный и тщательный анализ нравственного учения свт. Григория Нисского, в частности учения о любви к Богу. В современном богословии был защищен ряд кандидатских диссертаций по патристике IV–V вв. П. Е. Михалицын раскрыл образ Иисуса Христа у свт. Григория Богослова в кандидатской монографии «Образ Господа Нашего Иисуса Христа в трагедии свт. Григория Богослова «Страждущий Христос» («??????? ??????»). А. А. Ашмарин изложил основные богословские взгляды преп. Марка Подвижника в кандидатской монографии «Богословие преподобного Марка Подвижника». А. Горайко защитил в Санкт-Петербургской Духовной Академии диссертацию на тему «Церковь в общественной жизни Антиохии и Константинополя по трудам Святителя свт. Иоанна Златоуста», где раскрыл экклезиологию свт. Иоанна Златоуста.

Особое значение для нашего исследования играет определение любви как доброжелательности архиепископа Михаила (Мудьюгина). Понимание архиеп. Михаилом (Мудьюгиным) любви как доброжелательности легло в основу монографического определения любви. В монографическом исследовании применен междисциплинарный подход, позволяющий раскрыть содержание любви в латинской патристике IV–V вв.

Основным методом исследования является богословский анализ, предполагающий реконструкцию учений о любви западных святых отцов IV–V вв. Также в работе в богословском аспекте используются метод компаративистики[72 - Компаративистика (от лат. comparativus – сравнительный] – общее название совокупности сравнительных методов в различных областях гуманитарного знания, в том числе богословия.], аксиологический[73 - Аксиология – наука, которая изучает вопросы, связанные с природой ценностей, их местом в реальности и структурой ценностного мира, то есть о связи различных ценностей между собой, с социальными и культурными факторами и структурой личности.] метод, дескриптивный метод, метод герменевтики[74 - Герменевтика – направление в философии, которое исследует теорию и практику истолкования, интерпретации, понимания.]. Метод компаративистики позволяет провести сравнительный анализ форм понимания любви в латинской патристике. На этом основании в ходе герменевтического анализа текстов выявлены сущностные качества любви, а также характеристики любви у византийских и латинских богословов, вычленены общие и особенные черты в их представлениях о любви. Применение герменевтического и аксиологического методов помогло осознать культурно-исторический контекст представлений о любви, осмыслить их историческое развитие, выявить в произведениях авторов той или иной эпохи новые смыслы в любви. Дескриптивный метод используется в связи с тем, что авторской задачей является попытка раскрытия исторического нарратива, на основе которого показывается развитие учения о любви.

Основными источниками монографического исследования являются следующие корпусы латинских текстов, по которым можно раскрыть учение о любви в латинской патристике:

1. свт. Амвросия Миланского – О таинствах, Об Исааке, На смерть Валентиана, Объяснение 118-го псалма, Письма и деяния, О вере, О тайне господнего воплощения, Об Иакове и блаженной жизни, О Святом Духе, Толкование символа веры для готовящихся к Крещению, Изъяснение Евангелия от Луки и др.

2. блаж. Августина – О блаженной жизни, О Троице, Исповедь, Против Секунда-манихея, Об упреке и благодати (к Валентину), О даре упорства (в добре), О природе блага против манихеев, О святом девстве, Толкование на избранные псалмы, Письма, Рассуждения на послания Иоанна к Парфянам, 124 рассуждения на Евангелия от Иоанна, Проповеди, Монологи, О свободном решении, Об истинной религии, О Граде Божием, Изложение послания к Галатам, О порядке, О христианском учении, О вере и символе, О 83 различных вопросах и др.

3. блаж. Иеронима Стридонского – Апология против книг Руфина, Против Ювениана, Толкование на книгу Екклезиаста, Толкование на книгу пророка Иеремии, Толкование на книгу пророка Исайи, Письма, Разъяснение двух гомилий Оригена на книгу Песнь Песней, О Святом Духе.

Монография состоит из введения, двух частей, семи глав, заключения, списка использованных источников и литературы и приложения. Авторами глав являются: Павенков О. В. – часть I, часть II гл. 3, введение, заключение, общая редакция; Павенков В. Г. – часть II гл. 1; Рубцова М. В. – часть II гл. 2.

Часть I. Учение о любви в лексикографической и библейской традициях и у святых отцов II–III вв

Глава 1.Теоретические основания монграфическогоо исследования

§ 1. Любовь как идеал христианской жизни

Тематика Божественной и человеческой любви актуализировалась в латинской патристике IV–V вв. в связи с главным христологическим вопросом, который ее волновал: как Бог стал человеком? Как человеческая и Божественная природа совмещаются во Христе? Поэтому в эпоху Никейского и Константинопольского вселенских соборов, в процессе триадологических и христологических дискуссий возрос интерес и к теме любви. Святоотеческое богословие может помочь исследователю найти решение проблемы поиска языка и понимания любви. Учение о любви у святых отцов занимает ключевое место, поскольку любовь возвышается над счастьем, надеждой, верой.

Любовь является христианской добродетелью, образующей «основание культуры»[75 - Степин В.С. Философия в современной культуре: новые перспективы. (Материалы «круглого стола»)//Вопросы философии. 2004. № 4. – С. 8] и главной духовной ценностью, имеющее смысложизненное значение. Учение о любви – величайшем даре и цели человеческой жизни – всегда занимало важное место в догматической системе святых отцов. Выражение архим. Киприана (Керна), теозис есть «религиозный идеал Православия»[76 - Киприан (Керн), архим. Антропология св. Григория Паламы: вступ. ст. А.И. Сидорова. М.: Паломник, 1996. – С.394], вполне можно применить к любви как идеалу христианской жизни.

Актуальность вопросов, связанных с ролью любви в бытии человека, приобрела небывалую остроту в богословских исследованиях последних десятилетий, что должным образом соответствует изменившимся условиям жизни современного общества и развития науки.

Для многих гуманитарных наук представление о человеке выступает в качестве естественной точки отсчета. Антропоцентрический поворот предполагает, что анализируются человек, пребывающий в любви, и любовь в человеке. Антропологический поворот поставил новые задачи в богословском исследовании любви. Он требует новых методов ее описания, новых подходов при анализе ее качеств и форм.

Чтобы дать полное определение любви, необходимо провести анализ теоретического основания монографического исследования – определения любви как доброжелательности, которое дал архиепископ Михаил (Мудьюгин).

§ 2. Любовь как доброжелательность

Из современных богословов лучшее определение любви дал архиепископ Михаил (Мудьюгин). Любовь – это то, что отличает христианство от всех остальных религий. Архиепископ Михаил Мудьюгин писал по этому поводу: «Мы можем охарактеризовать нашу религию одним словом, исчерпывающим ее догматическую и нравственную сущность в той мере, в какой она по воле Божьей нам открыта: слово это – Любовь… Ничего подобного мы не находим ни в какой другой религии…В любви – величие, радость и красота христианства; в любви – его истинность, потому что «Бог есть любовь» (1Ин. 4:16). Нам же любовь и воспринимать, и переживать радостно потому, что мы созданы по образу и подобию Бога и тем самым онтологически причастны к Его любви: «Мы Его и род… ибо мы Им живем, и движемся, и существуем» (Деян. 17:28). Поэтому «пребывающий в любви (?? ?? ?????) пребывает в Боге, и Бог в нем» (1Ин. 4:16). Достижение любви возможно уже за границами земной жизни человека. При этом в достижении любви нет предела совершенству»[77 - Михаил (Мудьюгин) архиеп. Введение в основное богословие. М.: Общедоступный Православный университет, 1995, с. 31]. Мы полностью согласны с архиеп. Михаилом (Мудьюгиным) в этом вопросе, как и с его пониманием любви как доброжелательности, выраженной в делах[78 - См.: там же.]. Наше определение любви во многом является всего лишь парафразом понимания любви архиеп. Михаила (Мудьюгина), в котором мы развивали идеи совершенствования любви как доброжелательности. Желание добра есть сущность любви. Осуществление добра в конкретных делах есть совершенствование человека в любви. Утверждение о том, что любовь сама по себе добра, так же как то, что любовь истинна, есть не просто абстрактное суждение[79 - Абстрактное суждение – это форма мышления, которая позволяет абстрагироваться от мелких деталей и смотреть на ситуацию в целом со стороны.], а указание на теснейшую взаимосвязь Любви, Истины и Красоты. Полная тождественность Истины, Любви и Красоты достигается в Абсолютном Добре, в Боге. В любви как доброжелательности и доброделании христиане достигают единства с Абсолютным Добром, Богом. Бог является и соединяется с тем, кто любит Его и ближних своих. Господь Иисус Христос говорит: «Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня; а кто любит Меня, тот возлюблен будет Отцем Моим; и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам (Иоан.14:21)».

§ 3. Антиномия единого-разделяемого в любви. Аспекты любви

Для правильного понимания единой любви необходимо совместить совершенно разные и несовместимые, на первый взгляд, аспекты любви, о которых писали святые отцы и русские философы.[80 - Русские философы, на наш взгляд, лишь реинтерпретировали святоотеческое учение. Фрейдист Анна Лиза Крон в своей недавно опубликованной работе «???? and creativity in Russian Religious Reneval» выражает другую точку зрения: «Различные аспекты человеческого творчества рассматриваются как стороны человека как «образа и подобия Божия». Эта традиция, идущая от Соловьева и Вышеславцева есть в действительности трансвальвация Христианских ценностей, произведенная в Христианстве» [Anna Liza Cron. ???? and Creativity in Russian Religious Renewal The Philosophers and the Freudians. Leiden, 2010, p.10]]

1. Христианский аспект. Источником любви по преп. Авмросию Оптинскому является вера. «Любовь рождается от веры и страха Божия, возрастает и укрепляется надеждою, приходит в совершенство благостию и милосердием»[81 - Амвросий Оптинский, преп. Собрание писем Оптинского старца Амвросия. – Введенский ставропигиальный мужской монастырь Оптина Пустынь, 2012. – С. 368]. Смирение является условием стяжания добродетели любви. «Любовь к Богу доказывается любовью и милосердием к ближнему, а милосердие, милость и снисхождение к ближнему… приобретается чрез смирение».[82 - Там же, с. 368] «Любовь, – как пишет С. Франк, – есть сама сердцевина веры»[83 - Франк С. Религия любви//Русский эрос, или философия любви в России. М., 1991. – С.401]. Последний аспект для С. Франка становится сущностью любви. С. Франк дает следующее определение любви как агапэ: «Любовь есть…религиозное восприятие конкретного живого существа, видение в нем некоего божественного начала»[84 - Франк С. Религия любви//Русский эрос, или философия любви в России. М., 1991. – С.401].