Война на Свалке

На фоне сдавленных охов и стонов дверной замок щёлкнул, словно выстрелил. Ланал вышел из блаженного забытья. Так и есть: входная дверь раскрыта настежь. На пороге с гордым видом возвышается низкорослый крепыш. Коротко стриженные волосы торчком, кривой нос, пухлые щёчки, а на круглом личике такое строгое выражение. Такое… На местном тюремщике не привычная чёрная форма, а зелёный китель с кучей карманов, штаны с широким ремнём и высокие ботинки с обычными шнурками. Странно? Форма одежды для всех исправительных учреждений Федерации Мирема должна быть единой.

Местный тюремщик выразительно помахивает короткой дубинкой с петлей на чёрной ручке. Крепыш буквально упивается собственной важностью. Едва он вошёл в камеру, как к нему тут же подскочил тощий псих.

– Меня зовут Дисет Ришор! Вы слышите? Дисет Ришор! – Псих всё же натянул тюремную робу и надел ботинки. – Я прислан с Миремы, чтобы возглавить Управление финансов. Я требую, чтобы мне немедленно вернули чемодан, а также препроводили к губернатору. Я буду жаловаться!!! – от возбуждения псих перешёл на крик.

О-о-о! Ланал аж привстал на локтях. Голый псих на самом деле чиновник. Ну да, всё правильно: Министерство колоний отправляет своих чиновников управлять далёкими мирами. Но эмоциональная речь чиновника не произвела на аборигена никакого впечатления. Широко улыбаясь, крепыш в зелёном кителе смотрит на чиновника снизу вверх.

– Я требую! – в очередной раз провозгласил чиновник, но абориген лихо ткнул его дубинкой в живот.

– О-о-ох! – чиновник согнулся в три погибели.

Ни хрена себе! От удивления Ланал присел на койке и свесил ноги. За рукоприкладство можно запросто оказаться на Свалке. А, ну да, прости господи, местный надзиратель и так на Свалке.

– Пшёл вон! – абориген грубо оттолкнул чиновника. – А ну! Отбросы общества. Строиться!!!

Началось. Ланал осторожно спрыгнул на пол. Ступни тут же обожгло болью, словно на горячий песок прыгнул. Местные тюремщики ничем не отличаются от собратьев на Миреме: такие же закомплексованные психи и так же любят поорать. Зеки с кряхтением и оханьем поднялись с коек и кое-как выстроились вдоль прохода двумя кривыми шеренгами.

– Слушать сюда! – с важностью индюка тюремщик неторопливо зашагал по проходу. – Меня зовут Тегав Индан. Можете не ломать свои куцые мозги. Ваши предшественники уже приклеили мне погоняло Индюк.

Ланал невольно улыбнулся. Точно индюк! Мелкий, но очень важный. Надулся, словно шарик. Того и гляди лопнет от собственной важности, если ещё раньше в суп не попадёт.

– Но! – Индюк дошёл до конца прохода и резко развернулся. – Для вас, свиньи, я утус Индан! Если хоть одна зараза обзовёт меня Индюком… – тюремщик остановился рядом с бугаем Аркадой, – вышвырну на поверхность в одних портках без кислородной маски! С меня станется.

Серьёзная угроза, Ланал нахмурился. В атмосфере Свалки практически нет кислорода. Без дыхательного аппарата человек быстро задохнётся, если ещё раньше его не прикончит адская стужа или не изжарит адская жара.

– Пока вы там дрыхли, – Индюк выразительно ткнул дубинкой в потолок, – мы сбросили ненавистное иго метрополии. Отныне и навсегда Дайзен-2 независимая планета!

Что за бред! От удивления Ланал выпучил глаза.

– Не может быть! – испуганно ахнул тощий заключенный в шеренге напротив.

Индюк резко развернулся и нарочито медленно подошёл к тощему заключённому.

– Может, и ещё как, – концом дубинки Индюк приподнял подбородок заключённого. – Метрополия уже пыталась задушить нашу свободу, снова поработить нас. – Индюк развернулся вдоль прохода. – Вы слышали о Первом крейсерском флоте?

Ланал напряг память. Первый крейсерский… Ну конечно! Чтобы не гонять Первый ударный, самый большой и мощный флот Федерации, на разборку со всякими бунтующими колониями отправляют Первый крейсерский. Только… Ланал посмотрел на Индюка, настоящего бунта ещё не было. Ни разу.

– Так вот, – Индюк вновь неторопливо и важно шагает по проходу. – Первый крейсерский флот здесь уже был. Но мы вышвырнули его из нашей системы! Три сотни хвалёных космических пехотинцев уже нашли свою смерть на нашей планете!

Индюк вовсю наслаждается произведённым эффектом, широченная улыбка раздвинула пухлые щёчки и дотянулась до ушей. Ланал понурил голову. То, что несёт этот низкорослый боров, слишком невероятно, чтобы быть ложью. На глазах сами собой навернулись слёзы.

– Метрополия послала вас к чёрту дважды. Первый раз, когда вышвырнула к нам на свалку человеческих душ. Второй, когда Первый крейсерский убрался восвояси, а вас бросил на произвол судьбы болтаться в своих анабиозных гробах на орбите.

Как урождённый садист, Индюк упорно добивает заключённых морально.

– Да! Да! Что уставились? Больше пяти лет вы болтались на орбите никому на хрен не нужным мусором! И болтались бы дальше, если бы нам не потребовались сверхпроводники и накопители большой ёмкости ваших ледяных гробов.

Индюк сияет от радости. Ланал несколько раз энергично сжал и разжал кулак. Так бы и врезал ему по жирной харе! Больше вида физических страданий Индюку доставляет удовольствие наблюдать за душевными мучениями заключённых. Индюк и ему подобные – самый паршивый тип надзирателей.

– А теперь запомните самое главное! – Индюк демонстративно хлопнул дубинкой по раскрытой ладони. – Вы – никто! Ваши тощие задницы ничего не стоят! Только потому, что ваши мускулы могут принести хоть какую-то пользу, вам дарована жизнь. Но! – Индюк злорадно оскалился. – Это будет паршивая жизнь. Вы будете пахать, пахать и ещё раз пахать до самой своей смерти. Красные пески Дайзен-2 поглотят ваши бренные тела и жалкие души. Зарубите себе на носу одно-единственное правило: за малейшее неповиновение – смерть! Молите Великого Создателя, чтобы вас просто поставили к стенке и пристрелили. О-о-о! Это будет самая гуманная смерть. Лёгкая, как сон. А теперь!..

– Витус Индан! – Из противоположной шеренги выскочил тощий чиновник. – Но я же не осуждённый! Я же не нарушал закон! Я свободная личность!

– Один хрен, – Индюк засмеялся мелко и противно. – Можешь считать себя военнопленным. Федерация Мирема объявила нам войну и до сих пор не признала нашу независимость.

От отчаяния лицо чиновника вытянулось, челюсть отвисла, а руки безвольно повисли вдоль тела. Единственный военнопленный вот-вот громогласно разрыдается.

– Пшёл вон! – Индюк замахнулся дубинкой, чиновник в ужасе отшатнулся.

Ланал стрельнул глазами направо и налево вдоль шеренг. Лица товарищей по несчастью выражают все оттенки негативных эмоций, начиная с ужаса в глазах чиновника до удивлённого неверия заключённого напротив. Но все без исключения выглядят подавленными и глубоко несчастными людьми.

– А теперь, недоноски беременные, за мной! – Индюк вышел из камеры-накопителя. – Кто отстанет или вздумает рыпаться, первым отправится на поверхность. Бежать вам, паскуды, некуда.

На негнущихся ногах Ланал заковылял к выходу. Это, это, это невероятно! Много раз читал в фантастических романах о бунтах на далёких колониях. Но… Одно дело художественный вымысел, подчас очень даже правдоподобный, но всё равно вымысел, и совершенно другое… Неужели оно случилось на самом деле?

Колонии и раньше елозили, по телеку рассказывали. По мелочам, правда: вилами и топорами махали, мэрии и тюрьмы жгли. В какой-то дыре, говорят, губернатора грохнули. Но… чтобы бунтовать? Да ещё разгромить Первый крейсерский?

Боль толкнула в левое плечо, Ланала развернуло на месте. От волнения не заметил, как налетел на дверной косяк. В широком коридоре стоит несколько аборигенов в странных красных костюмах. Больше всего они похожи на сухопутных водолазов. Но… Превеликий Создатель! Ланал невольно отшатнулся. У каждого в руках… Неужели самое настоящее оружие? Длинный ствол с высокой мушкой, красный приклад и слегка изогнутая коробочка возле спускового крючка. На «Эммы», электромагнитные автоматы космических пехотинцев, не похожи, но… Точно оружие!

– Не отставать! – возглас Индюка ударил словно бич.

А, может, и в самом деле раз и навсегда покончить с этим бредом? Ланал украдкой бросил взгляд назад. Сухопутные водолазы молча шагают за заключёнными. Лица скрыты за непрозрачными забралами. Не прошло и пяти минут, как все планы, все мечты и все надежды на будущее опять рассыпались в прах. Пусть со свалки человеческих душ никто и никогда не возвращался, но на ней всё же жили обычные люди, такие же граждане Федерации. Не так давно заключённые, отмотав срок, всё же выходили на свободу. Говорят, некоторые из них очень даже недурно обустраивались. Главное хорошо работать и не злить аборигенов. Честный труд, он, того, вознаграждается. А что теперь?

А теперь впереди пустота и неизбежная смерть. Что там дальше за ближайшим поворотом? Индюк ни словом, ни полусловом не обмолвился о будущем. Сколько кому дали лет, не имеет ни малейшего значения. Чиновника, законопослушного гражданина, мелкий надзиратель не задумываясь обрёк на тяжкий труд и смерть. Может, их и в самом деле ведут на поверхность? Может, у местных развлечение такое? Проклятый Индюк сделал самое гадкое, самое поганое, самое подлое, что только мог – убил надежду. Ланал снова украдкой бросил взгляд назад. Так… Может… Какой смысл тянуть?

Глава 2

Правительственный консультант

– И в завершении о погоде…

Сексапильная телеведущая, изящно покачивая бёдрами, отошла в сторону. На стене за её спиной появилась большая карта погоды. Красные круги антициклона накрыли восточное побережье материка Ларж.

– Завтра днём ожидается сухая, ясная погода, – быстро заговорила теледива. – Воздух прогреется…

Лирон Рекоу в раздражении бросил электронный блокнот на круглый столик возле кресла-качалки.

– Опять тишина, – в раздражении Рекоу откинулся на спинку кресла.

Старое кресло-качалка из натуральной древесины послушно качнулось назад и пронзительно скрипнуло. На дворе и без подсказки телеведущей царит великолепная погода. Всю ночь моросил противный осенний дождь, но к утру тучи рассеялись. Великолепная Гепола взошла на небосклон и согрела воздух. На календаре конец октября, землю вот-вот укроет первый снег. Ну а пока в столь чудный осенний денёк сам бог велел наслаждаться тишиной и покоем в любимом кресле-качалке на террасе собственного домика. Но злость и глухое недовольство всё равно терзают Лирона Рекоу, бывшего начальника тюрьмы Глот на далёкой Свалке.

Месяц. Скоро месяц, как из похода на Свалку вернулся Первый крейсерский флот. Само собой подразумевалось, что бравые космические пехотинцы по-быстрому разгонят аборигенов по хатам, и на этом так называемый бунт на далёкой колонии закончится. Ан нет!

Едва прошло первое сообщение о возвращении Первого крейсерского, как планетарные СМИ дружно заткнулись. Ей-богу! Как воды в рот набрали. Все без исключения телеканалы ведут себя так, будто жителей метрополии абсолютно не интересует, что там творится на далёкой Свалке, почему до сих пор нет победоносных реляций о восстановлении конституционного порядка на Дайзен-2 и почему адмиралы и прочие непричастные не красуются на телеэкранах с новенькими наградами на парадных мундирах. Ясно дело: СМИ молчат не по собственной воле, а по указке правительства.

Четвёртую неделю подряд Рекоу прилежно просматривает все выпуски новостей и… ничего. Тишина. В склепе на заброшенном кладбище новостей и то больше. Популярные телеведущие, сияя безукоризненными зубами, взахлёб рассказывают о светских раутах, смакуют интимные подробности из жизни знаменитостей и выдают прогнозы о длине женских юбок в следующем сезоне. Вот и сейчас в одиннадцатичасовом выпуске бойкая на язык блондинка с наигранным восторгом поведала о новом сорте орхидеи, который кто-то там вывел где-то там, и о том, что теперь многочисленные общества любителей цветов по всей планете писают от восторга. Рекоу печально посмотрел на валяющийся на круглом столике блокнот. Ещё неделя молчания… и тогда гаджет точно закончит свои дни на каменных плитках красивой дорожки, что ведёт от калитки до крыльца дома.

Положив руки на широкие подлокотники, Рекоу принялся не спеша раскачиваться в кресле. Ни высоколобые чиновники, ни адмиралы с генералами при всём желании не могут вечно прятать шило в пустом мешке. Рано или поздно им всё равно придётся поведать широкой общественности, избирателям – Рекоу усмехнулся – о поражении Первого крейсерского флота. А том, что впервые в новейшей истории федеральный флот потерпел самое настоящие поражение, невозможно сомневаться после официального молчания четыре недели подряд. Скорей всего, правительство пребывает в глубокой растерянности и до сих пор не решило, что же делать.