Война на Свалке

Война на Свалке
Олег Александрович Волков

В первый раз маленькой колонии удалось с успехом отбиться от Первого крейсерского флота метрополии. Но теперь на орбите Дайзен-2 завис Первый ударный флот, самая большая дубинка Федерации Мирема. А вместе с ним целая десантная дивизия с танками, боевыми машинами пехоты и самоходной артиллерией. Расклад сил совершенно другой.

Но вопреки желанию амбициозного командующего флотом маленькой победоносной войны не будет. У бунтовщиков было достаточно времени, чтобы подготовить достойный ответ метрополии. На мощь Первого ударного флота и Первой космической десантной дивизии колонисты ответили партизанской тактикой и войной на истощение.

Олег Александрович Волков

Война на Свалке

Глава 1

Эмигрант третьей категории

Серая дверь из дешёвого пластика словно крепостная стена отделяет душевую от камеры-накопителя. Кажется, что может быть проще, чем смыть с себя противную «слизь», обсушиться под потоком горячего воздуха, одеться и пройти в накопитель? Может быть и проще, но только не после ледяного анабиоза.

Ланал Краун, тридцатиоднолетний заключённый, невысокий и тощий, с дряблым животиком и мягкими ладошками, опираясь дрожащими руками о стену, медленно и осторожно прислонился к закрытой двери. Всего и нужно слегка надавить на неё, приоткрыть хотя бы на пару десятков сантиметров и протиснуться в широкую щель. Но! В животе урчит, голова гудит, резиновые ноги подгибаются на каждом шагу. Скользкие пальцы всё никак не могут упереться в пластиковую дверь.

Ланал налёг всем телом, поднатужился. Проклятая дверь едва-едва сдвинулась с мёртвой точки. Ещё немного! На лбу выступили капельки пота, ноги едва не проскользнули по гладкому полу. Поднажать! Наконец-то! Едва не падая, Ланал приоткрыл проклятую дверь и протиснулся через щель в камеру-накопитель.

Ух! Получилось. Сердце бешено стучит, руки безвольными плетьми болтаются вдоль тела. Едва держась на ногах, Ланал оглянулся.

Да-а-а… Накопитель обставлен в лучших традициях суровой аскезы: двухэтажные стальные койки без подушек, одеял и матрасов выстроились вдоль центрального прохода. Минимум удобств и минимум расходов. Ланал, пошатываясь словно пьяный, добрёл до ближайшей свободной коечки.

Какое счастье! Ланал ухватился левой рукой за спинку койки. Народу в накопителе совсем чуть-чуть. Великий Создатель избавил от необходимости топать в дальний конец. После пробуждения, помывки и упрямой двери осталось пройти последнее самое серьёзное испытание – залезть на верхнюю койку.

Опираясь ногами о края нижних коек, хватаясь пальцами за стальную сетку, Ланал кое-как закинул тело на верхнюю койку.

Блаженство! Ланал, стараясь не делать резких движений, растянулся на железной койке. А зачем, собственно, залезал? Ланал тупо глянул вниз. Ведь нижняя свободна.

Звенья стальной сетки упёрлись в спину, затылок и ягодицы. Скрип древней койки сверлит и без того гудящую от напряжения голову. Того и гляди развалится, зараза ржавая, от старости и ветхости. Зато, Ланал блаженно улыбнулся, горизонтальное положение принесло долгожданное облегчение. Трясущиеся руки обрели надёжную опору, холодный металл приятно остужает ладони. С натруженных ног как будто стекает расплавленный свинец.

Стараясь не шевелить головой, Ланал скосил глаза. Накопитель как накопитель, очередная ничем не примечательная тюремная камера. Зелёная краска на бетонных стенах облупилась и местами отвалилась большими кусками. Покрытые рыжей ржавчиной железные койки немилосердно скрипят при малейшем движении. Неужели аборигены настолько бедны, что не могут позволить хотя бы косметический ремонт? Неужели они не могут смазать хоть каким-нибудь маслом древние койки, покрасить стены и обновить потолок? Хотя, Ланал сощурился, выход из накопителя сделан на славу: массивная дверь сияет стальной полировкой, чёрным прямоугольником выделяется замок, а на потолке сверкает недремлющий глаз видеокамеры. Ланал невесело усмехнулся. С таким же успехом аборигены могли закрыть выход из камеры на шпингалет. Это же Свалка! Бежать здесь просто некуда.

Боль раскалённой иглой кольнула в голову.

– О-о-оххх, – тихо застонал Ланал.

Говорят, бывают счастливчики, которые легко переносят ледяной анабиоз. Хотя… Ланал покосился на товарищей по несчастью, врут, наверно. Химический коктейль анабиозного раствора травит сердце, мозг и печень не хуже палёного самогона. Большинство поднятых из ледяного анабиоза людей чувствуют себя так, словно бухали без продыха целую неделю, а потом забыли опохмелиться. Впрочем, Ланал пробежал глазами по занятым коечкам, некоторым заключённым ещё хуже.

Напротив, слева на нижней койке, лежит Аркада. Здоровенный парниша, накаченные бицепсы, живот словно стиральная доска, плечи плавно переходят в голову. В тюрьме, на Миреме, не дай бог задеть даже взглядом. А сейчас накаченный бык валяется на койке словно покойник: глаза навыкате, лицо бледное. Аркада съёжился, будто усох за время долгого путешествия через космос. В гроб и то краше кладут. Из анабиозной капсулы наверняка руками доставали.

В накопителе десятка два заключённых. Все как один в новеньких красных комбинезонах с унизительными штрих-кодами на спине. Тройка самых бойких шепчется в углу, остальные лежат пластом. Не только Аркада желает сдохнуть как можно быстрей. А так – скучно. Ничего интересного. Ланал уставился в грязно-белый потолок.

Неожиданно к горлу подступил горький ком. Накатила тоска. Первой же малюсенькой передышке в череде мучений вполне достаточно, чтобы вдруг осознать печальную истину: отныне и до конца дней своих он обречён прозябать на Дайзен-2, маленькой, никчёмной колонии в девятнадцати световых годах от родного дома, на печально известной Свалке, свалке человеческих душ. Глаза защипало, Ланал моргнул. По щеке скатилась горячая слезинка. Как же глупо получилось!

Угораздило же родиться в семье потомственных интеллигентов. Оба родителя до сих пор самозабвенно трудятся в Рантангском научно-исследовательском институте общей химии. Говорят, талантливые учёные. Наверное, и в самом деле талантливые, раз природа решила отдохнуть на нём, на их сыне.

С раннего детства Ланал не отличался ни сильным умом, ни крепким телом. Родители лезли из кожи вон, старались во что бы то ни стало взрастить гения. Перестарались, наверное, ничего не получилось. Зато в вечном стремлении что-то сделать, чего-то добиться, кого-то там превзойти Ланал заработал комплекс неполноценности. Сделать хоть что-нибудь, добиться хоть чего-нибудь, ну или хотя бы просто стать лучшим учеником в классе и то не получилось.

В двадцать два года, с трудом закончив университет, Ланал получил диплом химика. Хорошо, что хоть сразу хватило ума сбежать из родного дома в другое полушарие Мирема, а то мать с отцом так и не оставили попыток порадовать человечество гением собственной выпечки. Родители упорно, всеми правдами и неправдами, угрозами и посулами, пытались затащить его в свой институт. Чтобы не умереть с голоду, Ланал устроился простым лаборантом на химическом заводе компании «Тарнсико».

Но! С бегством от родителей настоящие неприятности только начались. Личная жизнь так и не сложилась. Ниола, красавица жена, ушла от него, едва поняла, что Ланал не унаследовал от родителей ни таланта, ни ума, ни даже упорства в достижении поставленных целей.

Это был тяжёлый удар. Жизнь вышвырнула его на обочину. Дальше – хуже. Немногочисленные подружки сразу же бросали его, едва и до них доходила серость и бесперспективность Ланала, что на карьерном, что на финансовом поприще. Ни одна женщина так и не захотела связать с ним жизнь.

Ланал и раньше не отличался общительностью. Постоянные неудачи сделали его замкнутым и угрюмым. Как-то незаметно ему понравилось работать по ночам в заводской лаборатории в полном одиночестве, благо коллеги с удовольствием менялись с ним сменами. Но однажды Ланал всё-таки нашёл свое призвание.

Тихая размеренная жизнь устраивает далеко не всех. Всегда найдутся любители острых ощущений: чтобы жизнь на волоске, чтобы башню сносило. Стимуляторы, допинги и прочие полулегальные препараты всегда пользовались повышенным спросом. Ну а коли есть спрос, почему бы не быть предложению? Однажды ночью, дрожа от страха и нервно поглядывая на запертую дверь, Ланал синтезировал дергач – лёгкий стимулятор на основе кофеина. Вот где пригодились полученные в университете знания и работа в химической лаборатории.

Очень скоро к нему потянулись жаждущие острых ощущений и лёгких побед. К собственному удивлению и восторгу Ланал почувствовал себя нужным, уважаемым и всеми любимым человеком. К тому же завелись неплохие деньги. Ланал в прямом и переносном смысле расправил плечи и распрямил спину. Тогда же из уст одного бойкого на язык покупателя он получил прозвище Химик.

Через месяц Ланал понял, что можно жить совсем, совсем по-другому. Не обязательно к чему-то стремиться, чего-то добиваться, кого-то превосходить. Ничего не нужно доказывать ни папе, ни маме. Вполне достаточно довольствоваться тем, что есть. Неплохие, по меркам рядового гражданина, деньги не сделали его ни умней, ни привлекательней в глазах нормальных женщин. Последняя пассия сначала долго и упорно объяснялась в любви, а потом банально вытащила из тайника в полу гостиной предназначенные на продажу стимуляторы и удрала в ночь.

Оно, конечно, понятно: производство стимуляторов и допингов по ночам в заводской лаборатории балансирует на грани закона. Большинство препаратов можно достать легально, пусть и не в таких количества. Страх перед законом надёжно удерживал Ланала от производства более серьёзной дури, за которую могут посадить. Но любопытство оказалось сильней.

Пресыщенные покупатели постоянно клянчили чего-нибудь помощней, поприкольней, «шоб башню сносило», как выразился один из постоянных покупателей. Страх перед неизбежным наказанием очень долго сдерживал Ланала, но… Однажды днём дьявольский соблазн всё же доконал его. Той же ночью, научного интереса ради, Ланал синтезировал печально известный психотропный наркотик с очень выразительным названием «Небо в клеточку», или НВК. Жалкие пять граммов разорвали его жизнь на две половинки.

Вот оно – фатальное невезение: тем же утром Ланала арестовали. Вежливый до отвращения полицейский в тщательно отутюженной форме предъявил постановление на обыск. В бачке унитаза молодой сержантик нашёл те самые злосчастные пять граммов НВК.

Единственное, что ему могли предъявить – незаконное предпринимательство. Максимум, что грозило за найденные в подвале полулегальные стимуляторы и стероиды – пять лет лишения свободы на самом Миреме. И то, если бы судья явился на заседание с жуткого похмелья, а присяжные все до одного страдали бы глухотой и слепотой. Но…

НВК – совершенно другая песня. Пусть обвинение не смогло доказать ни одного факта сбыта, а судья и присяжные чувствовали себя превосходно, Ланал получил два года тюрьмы и… принудительную эмиграцию на Свалку. Навсегда. Там, в зале суда, на скамье подсудимых, Ланал «умер».

Сколько прошло месяцев, а до сих пор кажется, если бы тогда удалось побороть дьявольское искушение, то вежливые полицейские так ничего бы и не нашли. Он ведь и в самом деле не собирался ни синтезировать, ни продавать НВК. Однако ни судья, ни присяжные ему не поверили.

Печальные воспоминания на время заглушили физическую боль. Ланал тяжело вздохнул. Впрочем, иногда нужно лишиться всего, растерять все силы и надежды, упасть духом и лицом в грязь, чтобы заново найти в себе силы встать на ноги и вновь обрести надежду.

Ещё на Миреме, ожидая отправки на Свалку, Ланал «воскрес». Не так давно казалось, что хуже участи никчёмного лаборанта с серой внешностью и полнейшим отсутствием перспектив ничего быть не может. Но… Арест, суд и принудительная эмиграция доказали обратное – может быть, да ещё как.

Хватит! Ланал сжал кулаки. Хватит раздражать Великого Создателя слёзными жалобами на судьбу. А то ведь, не приведи господь, в очередной раз придётся убедиться, что принудительная эмиграция на свалку человеческих душ ещё не дно жизни. Как бы уже здесь, на Свалке, не нашлась яма поглубже и погрязнее. Второго шанса не будет. Ланал легонько стукнул кулаком по краю койки.

В конце концов, он дипломированный химик. Может и паршивенький, но диплом, спасибо папе и маме, заслужил честно. Если подучиться, почитать умные книги, то можно стать хорошим и даже очень хорошим химиком. Главное отмотать срок, а там дальше видно будет. Как заявил Сапог, тюремный надзиратель на Миреме: при должном терпении и упорстве карьеру можно сделать даже в аду. Ланал улыбнулся.

– Это что за безобразие!

Ланал вздрогнул от неожиданности. Железная кровать противно скрипнула.

В центральном проходе между койками скачет невзрачный мужичок с растрёпанными волосами, тонкими ручками и… совершенно голый. Заключённый подскочил к запертому выходу и, гневно тряся красными штанами, заорал благим матом:

– Где мой чемодан?! Я спрашиваю, где?! Я требую, чтобы о моём прибытии немедленно доложили губернатору! – Псих от души пнул стальную дверь. – Я буду жаловаться!!!

Реакция нулевая. Полусфера видеонаблюдения над дверью равнодушно взирает на голого мужичка.

– Безобразие!!! Распустились тут, понимаешь! Я требую губернатора!!!

Голый псих ещё долго распинался перед запертой дверью, тряс красными штанами и требовал губернатора. Что за тип? Впрочем, Ланал отвернулся, какая разница. Псих он и на Чалосе псих. Говорят, не все новоявленные жители Свалки могут смириться с принудительной эмиграцией. Нередко те, кто не сумел повеситься в камере на Миреме, сводят счёты с жизнь уже здесь, на Свалке. Аборигены не жалуют эмигрантов третьей категории. Говорят, особо буйного заключённого сами могут в петлю засунуть.

Ждать, пока из анабиоза поднимут всех заключённых, пришлось долго. С монотонностью капающего крана, через каждые семь – десять минут хлопает дверь и в накопителе появляется очередной новоявленный житель Свалки. Ланал незаметно задремал.